Человек, представший перед ними, не был похож на блистательного капитана. Волосы у него были длинные и нечесаные, зубов явно не хватало. Он был не мыт, поскольку жил в мини-вэне марки «Фольксваген». Тем не менее, проговорив с ним несколько часов, любознательные приятели узнали множество потенциальных путей использования «голубой коробки», поделились опытом по технике набора и изучили методы Капитана, сообщили ему телефонные коды, которых он не знал, и выяснили у него те, что интересовали их.

Той же ночью по дороге в Лос-Альтос «Фиат» Джобса в очередной раз сломался. Друзья нашли таксофон и попросили оператора набрать бесплатный номер с кодом 800, чтобы, удерживая линию, поэксперементировать с «голубой коробкой», позвонив на другой номер в автосервис для консультации по машине. Однако оператор телефонной компании, очевидно, инстинктивно почувствовал подвох и постоянно подключался к линии. В тот момент, когда Воз и Джобс бросали в аппарат монетки, чтобы совершить вполне легальный звонок, к таксофону подъехала полицейская машина.

Вышедшие из нее полицейские заставили ребят поднять руки и положить их на капот. Один из офицеров, вытащив из кармана пальто Возняка «коробку», спросил, что это. Возняк сказал, что перед ним музыкальный синтезатор относительно новой модели. Полицейские продолжали расспросы, и друзья все больше и больше нервничали. Однако их ответы, вероятно, показались полицейским удовлетворительными, потому что они по собственной инициативе дотащили машину Джобса до ближайшей заправочной станции и вернули Возняку «коробку».

Поначалу и Возняк, и Джобс использовали «коробку» ради развлечения. Джобс, к примеру, звонил в Великобританию на линию, по которой можно было послушать записанные на магнитофон анекдоты, с платного таксофона в здании школы. Однажды он оставил на телефоне записку для одноклассников: «Слушайте, но трубку не кладите». Как-то поздно ночью Возняк позвонил в Ватикан. Представившись Генри Киссинджером, бывшим в то время советником президента Ричарда Никсона по вопросам национальной безопасности, он потребовал позвать к телефону Папу Римского. Поначалу человек, принявший звонок, сказал, что Папа спит и он пошлет кого-нибудь, чтобы разбудить его, но из-за смеха на другом конце, от которого Возняк не смог удержаться, говоривший сообразил, что его разыгрывают.

Несмотря на столкновение с представителями закона, Джобсу, склонному к всевозможным авантюрам, пришла в голову светлая мысль. «А давай их продавать», — предложил он Возняку. Получив первые заказы, Возняк придумал, как снизить себестоимость производства «коробок» с 80 долларов до 40, и продажи начались. Студенты могли приобрести устройство за 150 долларов, обычные люди за 300. Возняк получил в среде фрикеров кличку Беркли Блю, а Джобс — Оуф Тубарк. Постепенно продажа «коробок» стала приносить приятелям неплохие деньги.

Однажды теплым летним вечером они вместе отправились на встречу с потенциальным покупателем. Во время переговоров человек вытащил револьвер и направил его на Джобса. Быстро поняв, что спорить не стоит, Стив отдал ему «коробку», не требуя денег.

Вскоре после этого инцидента он решил выйти из дела. Оно ему уже порядком надоело, а двойной риск — нарваться на пулю или загреметь в тюрьму, продавая нечто нелегальное, — стал казаться неоправданным. Возняк, впрочем, продолжал продавать «коробки» и в конечном счете продал около двухсот штук. Даже после того, как Джобс официально заявил, что участвовать в деле больше не намерен, Возняк продолжал делить полученную прибыль с другом в равных пропорциях, как и в самом начале.

Вполне возможно, продажа «голубых коробок» продолжала играть определенную роль в дальнейшем развитии карьеры Джобса еще очень долго. Рон Розенбаум, написавший ту самую статью для «Esquire» в 1971 году, позднее говорил, что знакомство Возняка и Джобса с Капитаном Кранчем — настоящее имя которого Джон Дрэйпер — на ранней стадии развития хакерства могло стать причиной того, что спустя много лет компьютерные хакеры, изрядно потрепавшие нервы другим производителям компьютеров, неизменно обходили вниманием Apple Macintosh.

Ближе к окончанию школы Джобс стал активнее протестовать против традиционных для выпускника карьерных путей. Стив выработал и довел до совершенства немигающий взгляд, оказавшись под прицелом которого собеседник начинал нервничать. Он продолжал экспериментировать с сознанием и организмом — садился то на разгрузочную, то на строгую диету — ел, к примеру, только фрукты и овощи. Вместе со своей первой девушкой, Крисанной Бреннан, они принимали ЛСД. Известный также как «кислота», этот наркотик в настоящее время считается чрезвычайно опасным; но в те времена, сорок лет назад, бытовало мнение, что с его помощью можно расширить сознание, и людей, принимающих его, можно было встретить повсюду.

В семнадцать лет Джобс был тощим молодым человеком с длинными волосами, неопрятной бородкой и огромным количеством прыщей на лице. «Он ходил, шаркая ногами и покачиваясь, и выглядел, как деревенский дурачок», — рассказывала Бреннан. Но рядом с ней он становился тихим, застенчивым и забавным тинейджером, любил читать стихи, слушать Дилана и бренчать на гитаре. «На первом же свидании Стив сообщил, что собирается стать миллионером, и я ему поверила, — вспоминала Крисанна. — Стив умел видеть будущее».

Весной Стив решил, что проведет лето с Бреннан в коттедже с видом на долину. Отец пришел в ужас. Хотя владелец коттеджа поначалу им отказал, Джобс был не из тех, кто считает слово «нет» удовлетворительным ответом, и хозяин все-таки сдал им комнату. Джобс и Бреннан провели в ней большую часть лета. Отец запретил ему это делать, но, как не раз уже бывало, Стив его ослушался — без каких-либо последствий. Пол даже пришел на помощь, когда красный «Фиат» чуть не сгорел.

Чтобы заработать денег на ремонт машины и свести концы с концами, Джобс, Бреннан, Возняк и еще один общий приятель нашли хорошо оплачиваемую работу — изображать персонажей из «Алисы в Стране чудес» в местном торговом комплексе. Бреннан была Алисой, а ребята разобрали мужские роли: один стал Оболваненным шляпником, другой — Белым кроликом и так далее. Костюмы представляли собой огромные головы, заканчивавшиеся где-то у колен. На улице стояла жара, кондиционер в торговом комплексе барахлил, а головы были тяжелыми. Ребята время от времени бегали в раздевалку, чтобы попить воды и поменяться костюмами.

Возняк считал, что работа забавная, но Джобс был в бешенстве. «Костюм весил, наверное, тонну. Часа через четыре хождения по залам хотелось убить пару ребятишек», — вспоминал Стив.

Впрочем, долго мучиться не пришлось. Лето подходило к концу, и Джобсу, согласно обещанию, данному родителями много лет назад, предстояло отправиться на учебу в колледж. Однако наш герой, человек, наделенный стальной волей, вскоре сноварешил поступить по-своему.

   Колледж Рид

Клара и Пол Джобс отнеслись к данному ими обещанию отправить сына в колледж серьезно и на протяжении долгих лет откладывали деньги на оплату обучения. Однако много они никогда не зарабатывали, и накопленная сумма была более чем скромной. Впрочем, сын смотрел на вещи с иной точки зрения.

Когда подошло время отправлять документы в колледж, оказалось, что Стива не интересует ни один из многочисленных факультетов в Беркли, хотя Калифорнийский университет — государственное учебное заведение и учиться там можно было за относительно небольшие деньги. Некоторые бывшие одноклассники Стива отправились в Стэнфорд. Обучение в этом университете было семье Джобса по карману. Однако и в Стэнфорд Стив поступать отказался, решив, что для человека, не знающего, чего именно он хочет добиться, это солидное учебное заведение не подходит.

Побывав в гостях у друга, учившегося в Колледже Рид, небольшом частном гуманитарном университете в городе Портланд, штат Орегон, Джобс решил, что это место для него. В Колледже Рид насчитывалось порядка тысячи двухсот студентов — меньше, чем учеников в школе Хоумстед, — зато за ним прочно закрепилась репутация места, куда стекались свободолюбивые молодые люди, склонные к поиску себя в непростом мире. Джобс, повинуясь интуиции, решил пойти учиться туда, подал документы, и его приняли. Однако в совокупности плата за обучение и дополнительные взносы в период с 1972 по 1973 год составляли 3950 долларов (или в соответствии с сегодняшним курсом 21 400 долларов), и столько родители Стива заплатить не могли.