Хотя «ярл Регнвальд был большой щеголь и был о себе очень высокого мнения», он, как кажется, унаследовал меньше пороков викингов и больше добродетелей, чем обычно. Вообще-то его, как и его дядю, почитают на островах как святого. Однако при этом Ренгвальду не были чужды и радости грабительских налетов. Молодость свою он провел в торговых поездках между Норвегией и восточным берегом Англии, но потом оставил торговые корабли и пересел на военные ладьи, чтобы совершать набеги на Гебриды и Ирландию. В довершение картины, он был талантливым скальдом, и сага цитирует многие его стихи.

Когда Регнвальд был одной осенью при норвежском дворе со своим молодым ярлом-соправителем, на него произвели сильное впечатление рассказы о путешествиях одного из гостей. Это был викинг по имени Эйндриди Юный, только что приехавший из Константинополя, где он служил некоторое время в иностранном легионе норманнов – в варяжской гвардии. Этот злой гений будущей экспедиции, Эйндриди, не сразу обнаружил свой характер.

Он вызвался быть их проводником на тот случай, если Регнвальд, следуя примеру конунга Сигурда, снарядит флот в Палестину. Регнвальду же очень хотелось поплавать в удивительных южных морях, и все большее количество норвежских вождей хотели его сопровождать..

По всей вероятности, энтузиасты этого начинания провели несколько советов – при свете пылающих дров и при участии рога с вином. Их решения, возможно, были поспешными, но при этом единогласными. Во-первых, они постановили, что нужно специально строить каждый корабль для такого весьма рискованного предприятия. Во-вторых, для того чтобы команды кораблей не завидовали друг другу, ни на одном судне, за исключением ладьи ярла, не должно быть больше тридцати скамей и не должно быть вообще никаких украшений. Постройка флота и все приготовления должны были занять пару лет.

По достижении предварительной договоренности два оркнейских ярла отплыли домой. Норвежский король предоставил им для этой поездки две маленькие ладьи, которые носили оригинальные имена – «Стрела» и «Помощь». По дороге оба транспортных средства застиг шторм, они были разбиты близ Шетландских островов, однако весь экипаж чудесным образом спасся. «Было темно, и со всех сторон бушевали бурные волны. Ничего не оставалось, как направить корабль к берегу. Все люди спаслись, но большая часть добра была потеряна».

Однако решимости Регнвальда это ничуть не поколебало. Он поспешил на Оркнейские острова, где привлек к своему мероприятию епископа Вильяма Старого и могущественных фригольдеров, обнародовав свой проект. Это вызвало еще больше энтузиазма. Семидесятилетний епископ, полностью одобрив начинание, согласился сам плыть вместе с флотом в качестве капитана одного из кораблей и, поскольку он был клириком из Парижа, в качестве переводчика.

Два года пролетели, и Регнвальд поплыл со своими людьми в Норвегию, где его уже ожидал его корабль в сопровождении большей части флота. Однако отплытие неожиданно задержалось. Повинен в этом был провожатый, Эйндриди. «Эйндриди тянул все лето, утверждая, что будет готов через неделю. Люди ярла были очень недовольны и стали поговаривать, что были путешествия и более далекие, которые совершались без Эйндриди». Когда же отставшая ладья наконец появилась, все увидели, что тот бросил вызов запрету на украшения. Ее «нос и корма были обильно украшены золотом, на носу все покрашено в белый цвет, и вообще все части над водой были раскрашены везде, где это показалось красивым владельцу». Эйндриди, уверенный в собственной значительности, уже тогда гнул свою линию.

Правда, к тому времени лето было на исходе и время было упущено. Приход осенних штормов воспрепятствовал началу похода до начала следующей весны. Регнвальд со всей компанией разочарованных паломников, оркнейцев и норвежцев, поплыл обратно на зимовку на Оркнейские острова. Однако теперь настала очередь разукрашенного корабля Эйндриди быть вынесенным на скалы у Шетландских островов. И вновь и хозяин, и команда добрались до берега целыми и невредимыми, однако пришлось строить другое судно взамен разбившегося. Это послужило причиной еще больших задержек: заказ лишенных деревьев Оркнейских островов на новый корабль нужно было вновь посылать в Норвегию.

Однако этот период ожидания оказался в результате очень насыщенным даже по сравнению с обычной активностью островитян. Регнвальд, очевидно, потратил немало времени в попытках сохранить мир между оркнейцами и своими норвежскими гостями. Убийства, ранения, похищения женщин и многое другое заставляли его постоянно держать руку в кармане, справедливо выплачивая компенсации каждой из сторон. Такие развлечения и общее приподнятое настроение не покидали их большую часть года.

Корабль из Гокстада Вид с носовой части

Не раньше чем подошло к концу лето, была доставлена из Норвегии новая ладья Эйндриди. Вот тогда-то, ранней осенью, флот снялся в конце концов с якоря и отплыл к южному берегу Шотландии. Паломничество началось.

Как говорится в саге, всего в паломничестве участвовало «пятнадцать больших кораблей». Коль скоро их конструировали специально для длительных походов, то они, судя по всему, приближались к типу просторного торгового судна, а не были длинными кораблями более простой конструкции. С другой стороны, как свидетельствует наличие носового украшения на судне Эйндриди, они были, по большей части и в первую очередь, все же боевыми кораблями – вероятность битвы была такая же, как вероятность промокнуть в водяных брызгах Атлантики. Памятуя о том, что размер каждого судна был ограничен тридцатью скамьями, мы можем сделать самый грубый расчет общего количества паломников. Допустим, что на одно весло приходилось по одному человеку, и что на каждом борту была еще, по крайней мере, дюжина людей в запасе; тогда в совокупности мы получим больше тысячи человек. Для викингов это был небольшой флот: в прошлом в морские путешествия уходило гораздо больше людей. При этом примечательно то, что все путешественники в Йорсалир держались вместе в течение почти всего похода. Главную трудность в данном отношении представляла самая большая и тяжелая ладья Регнвальда, которая при сильном ветре всегда вырывалась вперед, но тащилась за кормой всех остальных кораблей при легком ветерке.

Помимо застигнувшей их в устье Хамбера плохой погоды, первым эпизодом, о котором рассказывает сага, было прибытие флота в какой-то порт на побережье Северной Франции. Там паломников встречали с распростертыми объятиями. Ярл был приглашен на берег на пиршество, а вместе с ним – столько людей, сколько он захочет. Более того, вся эта затея переросла в целую серию пиров. Во время одного из них – особенно веселого – королева этой страны, молодая и красивая женщина, приказала своим девушкам танцевать, а сама принялась прислуживать гостям, собственными руками разливая им вино. Сага представляет нам ярла Регнвальда, который никогда не был робким ухажером, одновременно держащим золотой кубок в руке и усаживающим королеву на свое колено. «Они много говорили в тот день».

После этого мы вряд ли удивимся, когда узнаем, что путешественники в Йорсалир «долго оставались в самом лучшем расположении духа». В конечном итоге, когда слухи о женитьбе уже висели в воздухе, ярл сложил с себя всякую ответственность. Он поднял свой парус, поклявшись, что по возвращении из Святой Земли станет супругом королевы. Имя ее исчезает из его стихов только спустя несколько месяцев.

Воды океана благоприятствовали им: «Когда они двинулись в путь, ветер был добрым, и они могли просто сидеть и пить, чему они были очень рады». Но скоро их поманили совсем иные приключения. Где-то в Бискайском заливе флот подошел к берегу, чтобы пополнить запасы провизии. Высадка такого количества крепких хорошо вооруженных чужеземцев поставила местных жителей перед дилеммой. Сильный аппетит гостей угрожал уморить и без того голодающую страну, но в то же время чужеземцы могли стать избавителями от местного тирана. «Имя этого вождя было Годфри. Его жилищем был замок. Он был мудрый человек и немного больной из-за своего возраста. Он… много ездил и знал много языков. Он был человек жадный и несправедливый».