В начале 1909 г. шеф нью-йоркской полиции Теодор Бингхэм вызвал к себе Джо Петрозино и дал ему секретное задание изучить на месте методы работы мафии, установить каналы-проникновения преступных элементов из Италии в США и, действуя в контакте с итальянской полицией, пресечь связи между сицилийской мафией и американской «Черной рукой».

В приподнятом настроении 27-летний лейтенант нью-йоркской полиции покинул Американский континент. Солидную долю усердия и честолюбия молодого офицера полиции дополняло рекомендательное письмо шефа нью-йоркской полиции Бингхэма: «Лейтенанту Петрозино поручено произвести секретное расследование деятельности преступников итальянского происхождения, проживающих на территории Соединенных Штатов или имеющих намерение переселиться туда. Мы будем чрезвычайно признательны, если Вы сможете оказать лейтенанту Петрозино посильную помощь в его миссии…»

Секретный характер миссии требовал, чтобы лейтенант Петрозино путешествовал инкогнито. Поэтому ему был выдан паспорт на имя Гульельмо ди Симони. Прибыв в Рим, он нанес визиты министру внутренних дел Италии Пеано и шефу полиции Леонарди. Оба заверили лейтенанта в том, что окажут ему всемерную поддержку.

Заручившись этими обещаниями, 28 февраля Петрозино прибыл в Палермо. Там он остановился в первоклассном отеле «Отель де Франс» на пьяцца Марина. Из соображений безопасности и конспирации корреспонденцию Петрозино отправлял через солидный банкирский дом «Банка коммерчиале итальяна».

Но все старания молодого лейтенанта полиции были обречены на неудачу: задолго до того, как Петрозино вступил на апельсиновый остров, глава сицилийской мафии дон Вито Кашо Ферро был предупрежден американским филиалом о секретной миссии американского детектива. Дон Вито, прошедший в молодости «курс обучения» в американской «Черной руке», ни на минуту не упускал Петрозино из виду. Его люди следили за каждым шагом американца. Его первое донесение нью-йоркской полиции также попало в их руки. Петрозино, усиленно искавший в Палермо контакты с посредниками мафии, не догадывался, что за каждым окошечком высокоавторитетного «Банка коммерчиале итальяна» сидел член «Общества чести». Мафиози, неотступно следившие за Петрозино, вскоре обнаружили его особый интерес к достопримечательностям Палермо, и, когда они донесли об этом почтенному дону Вито, глава мафии принял дьявольское решение.

12 марта один из агентов сообщил дону Вито, что шпик Петрозино направляется к памятнику Гарибальди на пьяцца Марина. В это время дон обедал у своего друга. Он попросил у хозяина извинение за то, что вынужден будет ненадолго отлучиться. Дон Вито застал Петрозино у памятника герою борьбы за освобождение Италии и хладнокровно, четырьмя выстрелами из револьвера убил лейтенанта нью-йоркской полиции. Затем главарь сицилийской мафии не спеша сел в пролетку, на которой приехал, и возвратился к своему другу, чтобы продолжить обед. Более сотни человек находилось на пьяцца Марина в момент совершения этого преступления. Однако, когда полиция стала искать свидетелей, одни не слышали даже выстрелов, другие, к сожалению, не видели преступника, а третьи не узнали его. Омерта́ надежно защитила дона Вито.

Во всех нью-йоркских газетах появилось под крупными заголовками сообщение о гибели Петрозино. Президент США Теодор Рузвельт лично почтил память убитого офицера полиции. Вдова Петрозино получила за своего мужа золотые часы и ежегодную пенсию 1000 долларов. Шеф нью-йоркской полиции Бингхэм по поводу гибели своего сотрудника, который так и не выполнил в Палермо порученного ему дела, ограничился суровыми словами предостережения: «Я надеюсь, что это убийство отчетливо показало американскому народу всю серьезность опасности, которую представляет для нас мафия».

Шеф полиции Палермо клятвенно заверил американские власти, что сделает все от него зависящее для ареста убийц Джо Петрозино; однако дальше заверений дело не пошло, убийцы так и не были найдены.

Еще долгое время после этого случая сицилийские мафиози, смакуя подробности, рассказывали притчу о «гениальной проделке» почтенного дона Вито, который собственноручно проучил полицейского шпика из Америки.

16 января 1920 г. в Соединенных Штатах вступила в силу 18-я поправка к конституции страны, принятая в конгрессе большинством голосов. Первый раздел гласил: «Через год после ратификации настоящей статьи в Соединенных Штатах и на всех подвластных им территориях запрещаются производство, продажа или перевозка, а также ввоз или вывоз опьяняющих напитков для потребления».

16 января 1920 г. в городе Норфолк, штат Вирджиния, евангелист Билли Санди во время церемонии символического погребения гроба с Джоном Ячменное Зерно, олицетворением опьяняющих напитков, произнес вдохновенную проповедь. Патетически воздев руки, Санди воскликнул: «Прощай, Джон! Ты был подлинным врагом бога и другом дьявола! Я всей душой ненавижу тебя!»

16 января 1920 г. в Соединенных Штатах был введен «сухой закон». Легально нельзя было хранить ни ячменное пиво, ни виски. Однако не все граждане в «богом избранной стране» ненавидели до глубины души алкоголь. Напротив, люди, не проявлявшие ранее интереса к алкоголю, после запрета начали выпивать. Спрос на горячительные напитки стал выше, чем прежде. В алкогольной индустрии появились новые понятия: муншайнер, бутлеггер, спикизи. Муншайнер[31] — подпольный самогонщик — тайно, по ночам, при свете луны, изготовлял виски. Бутлеггер[32] — контрабандист — доставлял в страну запрещенное зелье через океан или через канадскую границу. В спикизи[33] — нелегальном притоне — шепотом с многозначительным подмигиванием заказывали чай и в чайной чашке получали горячительный напиток. На нелегальной торговле алкогольными напитками можно было заработать фантастические прибыли. Бутылка виски, приобретенная за 15 долл. за пределами США, приносила прибыль от 70 до 80 долл. Однако контрабанда алкогольных напитков была отнюдь не безопасным занятием. В борьбе с полицией приходилось прибегать к всевозможным уловкам, и прежде всего нужно было иметь хорошо налаженную организацию. Таким образом, торговля алкогольными напитками стала сферой деятельности растущих как на дрожжах или уже существовавших гангстерских банд. Лишь они могли скоординировать множество «профессий», связанных с торговлей алкоголем.

В этом деле нужен был моряк, который бы доставлял виски через море или океан. Банда должна была быть уверена в том, что он, получив для оплаты товара несколько десятков тысяч долларов, не возвратится с пустыми руками и не расскажет какую-нибудь историю о нападении, во время которого у него отняли все деньги. Далее, необходим был владелец грузовика, который находился бы вне подозрений у полиции и к тому же сумел бы подкупить полицейского, дать ему сколько следует — не слишком много, но и не слишком мало. Наконец, следовало создать обширный аппарат для продажи товара.

Еще в 1920 г. гангстеры вошли в большой бизнес. На время Чикаго стал столицей алкогольной контрабанды. В число банд, занимавшихся этим бизнесом, входила также «Черная рука». В лице Большого Джима — Колозимо она долгое время имела опытного и осторожного вожака. В 1915 г. другой мафиозо, Джонни Торрио, переселился из Нью-Йорка в Чикаго и дослужился здесь до адъютанта Колозимо. В Нью-Йорке с 1911 г. он держал под жестким контролем порт, за что получил кличку Грозный Джон.