«Когда мы поднялись на ледяной пригорок, я случайно увидел, как каяки оторвались от палки и их начало уносить. «Смотри!» — закричал я. Мы помчались вниз. Нансен на ходу сорвал с себя одежду. «Возьми часы!» — сказал он, отдавая их мне. Взволнованно я следил за каяками, в то время как он, раздевшись, бросился в холодную, ледяную воду. Вместе с каяками уплывало все наше имущество: провиант, одежда, амуниция, ружья и сами каяки — единственное средство спасения. Нансен плыл, а каяки уносило все дальше и дальше. Сможет ли Нансен так долго плыть в холодной воде? Я не мог оставаться бездеятельным зрителем и метался на льду во все стороны, но помочь ничем не мог. Ничем… Я следил за Нансеном: время от времени он плыл на спине, чтобы передохнуть. Я боялся, как бы его не схватила судорога и он не утонул на моих глазах. Помочь ему я не мог, даже если бы бросился за ним в воду.
Нансен уплывал все дальше, взмахи его рук становились все слабее и слабее. Долго он не выдержит… Но вот он с трудом ухватился за борт каяка. Он пробует подняться, но у него не хватает сил. Еще одна попытка, и теперь он сидит на одном из каяков и гребет обратно. Тяжелый камень спадает у меня с сердца. Наконец он причалил к краю льдины, немного восточнее того места, откуда уплыли каяки. Как он потом рассказывал, самым трудным была дорога обратно. В тонкой, промокшей одежде, которую обдувало ветром, он страшно мерз…»
Это был эпизод, какой в других районах не имел бы такого большого значения, но в Арктике граница между жизнью и смертью всегда пролегает на острие ножа. Готовность к действию, выносливая натура Нансена помогли и на этот раз счастливо избежать опасности. То было их последнее тяжелое испытание! Через несколько дней оба норвежца случайно встретили английскую экспедицию Джексона[379]; очень хорошо оснащенная, она зимовала у южного берега Земли Франца-Иосифа и дожидалась судна, которое должно было доставить ее на родину.
Какое счастливое совпадение! В гостеприимном лагере англичан Нансен и Иогансен смогли, наконец, прийти в себя и снова превратиться в цивилизованных людей. Все последующие события развивались для норвежцев с кинематографической быстротой. 18 июня они встретили своих спасителей, а 26 июня их приняло на борт экспедиционное судно «Виндворд». Шпицберген, куда им пришлось бы добираться несколько месяцев по полному опасностей открытому морю, остался далеко позади. 13 августа 1896 года «Виндворд» бросил якорь в северной норвежской гавани Вардё.
А что же случилось с «Фрамом»?
«Фрам» со всем своим экипажем возвратился на родину буквально через 6 дней после того, как туда прибыл Нансен. Чудесный корабль вырвался из ледовых объятий у Шпицбергена как раз в тот день, когда Нансен ступал на землю Норвегии…
За 1055 дней дрейфа был почти полностью пройден Восточный бассейн полярного моря, причем «Фрам» не дошел до 86° с. ш. всего на 4 минуты. Это был рекорд, перекрытый лишь в 1939 году советским ледоколом «Георгий Седов», добравшимся до 86° 39,5' с. ш.[380]
Что же было достигнуто за время нансеновской одиссеи? Своей экспедицией Нансен разрешил загадку центральной части Ледовитого океана. Если до Нансена полагали, будто Внутренняя Арктика представляет собою мелководный бассейн с сушей в центре, то теперь выяснилось, что глубины там доходят до 3–4 тысяч метров и никакой суши там нет. А предсказанное Нансеном направление движения льдов с востока на запад блестяще подтвердилось историческим дрейфом «Фрама». Кроме того, впервые в Центральной Арктике были сделаны ценные океанографические, метеорологические и биологические наблюдения.
…Нансен не добрался до полюса. Но не это существенно. Своим смелым маршем он указал путь полярным исследователям. Мы еще вернемся к ним. Но раньше вспомним тех выдающихся людей, которые еще до Фритьофа Нансена немало сделали для исследования Арктики и в конечном счете подготовили успех его необыкновенного предприятия.
* * *
Вспомним первобытного торговца каменного века, с которого мы начали свой рассказ. Вспомним царя Соломона, который вместе с финикийским царем Хирамом организовал экспедицию за золотом в далекую страну Офир. Греки, карфагеняне, римляне посылали свои корабли в чужеземные страны и отправляли в походы солдат, чтобы овладеть новыми странами. Позже, через тысячу лет, на поиски новых земель отправлялись португальцы и испанцы. Но, какой бы пример мы ни взяли, всегда экономические и политические мотивы были главной движущей силой экспедиций в неизведанные дали, в незнакомые моря.
Как известно, папской буллой от 1494 года мир был разделен таким образом, что испанцам досталось западное, а португальцам восточное полушарие. На долю Англии и Голландии, крепнувшим в то время морским державам, доступ к сокровищам далекой Индии и Восточной Азии остался либо в объезд Африки, либо в обход недавно открытой Америки. Англичане и голландцы стали высматривать новые пути. «Почему бы, — говорили они, — нельзя обойти Европу и Азию с севера и таким образом войти в Тихий океан и добраться до южно-азиатских земель?» А так как после открытия Америки представление о шарообразной форме Земли все больше овладевало умами людей, то крепла и идея о новом пути не только в объезд Азии, но также и в противоположном направлении — севернее Америки. Так возникли проблемы Северо-Восточного и Северо-Западного путей.
В ту пору, на исходе века новых открытий, области высоких широт северного полушария были еще неизвестны. Не знали, соединятся ли где-нибудь Азия с Америкой, в этом случае проезд в Тихий океан Северным путем был бы невозможен.
Правда, норманны уже в эпоху раннего средневековья объездили северные моря и, как известно, не только открыли Исландию, Гренландию и Лабрадор, но и обогнули Скандинавию с севера. Однако после норманнов суда дальше 70° с. ш. не ходили. Зловещее ледовитое море и полярные страны, большую часть года покрытые льдом, долгие столетия не привлекали внимания людей[381].
Северное побережье Сибири в XVI столетии уже вовсю посещалось русскими рыбаками, охотниками за пушниной и купцами; на утлых своих суденышках они спускались вниз по великим сибирским рекам, а в летние месяцы, охотясь за пушным зверем, отваживались выходить в море, покрытое дрейфующим льдом. Они селились на морском берегу и предпринимали оттуда дальние поездки на Новую Землю, на Груманд — Шпицберген и другие острова.
О сибирском побережье, наконец, услышали и в Западной Европе. В 1525 году русский посланник при римском дворе сделал сообщение о своей стране и о возможности судоходства в Индию вдоль северного берега Сибири[382].
Это сообщение послужило толчком к тому, что к сибирским берегам стали посылать экспедиции. Вначале это были англичане и голландцы, первыми рискнувшие заняться проблемой освоения Северного пути, которым ходили русские ладьи. Но без достаточного опыта плаваний в полярных широтах и без хорошего снаряжения большинство из этих экспедиций погибло при трагических обстоятельствах.
В 1553 году британские купцы организовали для разведки нового торгового пути «Общество путешествующих первооткрывателей»[383]. Первым отправился в путь Уиллоуби, как говорилось в грамоте английского короля Эдуарда IV, «доблестный муж Вилибей». Но он погиб в ту же зиму у берегов Мурманска, затертый льдами. Это была первая в истории зимовка на Крайнем Севере. До Архангельска добралось только судно Ричарда Ченслера; оттуда он поехал в Москву и завязал торговые сношения с Россией.
…Во второй половине XVI века более подробно была разведана Западная Сибирь. Это сделали русские казаки и служилые люди — стрельцы, которые в постоянных схватках с давними врагами — татарами уходили все дальше и дальше в сибирские просторы. В 1581 году казацкий атаман Ермак Тимофеевич[384] перешагнул Урал и завоевал столицу Сибирского ханства — город Искер на Иртыше. Богатства вновь открытой страны способствовали ее быстрому заселению и освоению. Вскоре один за другим здесь вырастают города Тюмень, Тобольск, Томск, Енисейск, Якутск.
