…Едва Диогу Кан вернулся домой из своего первого путешествия, в Лиссабоне появился некий немец. Разумеется, в этом не было ничего удивительного, но он привез и показал хорошо знакомым с морем португальцам интересные вещи. Рожденный в Нюрнберге, он по традиции своей семьи воспитывался, готовясь стать купцом. Этот человек по имени Мартин Бехайм должен был в будущем вести торговые дела домов Фуггеров, Гиршфогелей, Вельзеров и разъезжать между Нюрнбергом, Любеком и Антверпеном. Но случилось так, что известный в то время кенигсбергский ученый Иоганн Региомонтан однажды, во время довольно длительного пребывания в Нюрнберге, поселился по соседству с домом Бехаймов. Совершенно естественно, что молодой любознательный Мартин стал частым гостем этого интересного человека. А Иоганн Региомонтан знал многое. Например, мог заранее на сотни лет вперед рассчитать положение звезд на небе. Это ли не было удивительным!

В составленных им таблицах все было записано, и если кто-либо хотел узнать, как высоко на горизонте будет, например, Полярная звезда, скажем, 29 июня, то по таблицам это можно было легко установить. Разве такие вещи не будоражили воображение 16-летнего мальчика?

— Но кому это интересно? — возражали его друзья. — Ночью нужно спать, а не рассматривать звезды…

Но Мартин сумел ответить.

— Так, как думаете вы, — сказал он, — можно рассуждать, сидя в маленьком Нюрнберге. Этот городишко всегда стоял на якоре и будет еще долго стоять… Но как быть судам в открытом море? Они сегодня — здесь, завтра — там. Вот для них это-то и нужно! Зря, вы думаете, таблицы северянина напечатали на бумаге?

Приятели Мартина мало что смыслили в мореходстве, но последнее замечание друга произвело на них впечатление. Если таблицы напечатаны, как напечатана библия, значит в этом что-то есть.

Еще больше заинтересовала любознательного юнца мастерская его почтенного друга. Более интересного места нельзя было найти во всем городе! На стенах мастерской висели географические карты, повсюду стояли странные приборы, и, если бы не шумные подмастерья, можно было подумать, что находишься в каюте корабля. Загадочные дали становились ближе и возбуждали в юноше желание путешествовать и открывать неизведанные земли, точно так, как это сделал Марко Поло, книгу которого, напечатанную в родном Нюрнберге, он прочел с пылающими щеками.

Семья Мартина такой чепухой не интересовалась: парню следовало бы лучше заняться дебетом и кредитом! Мартин вынужден был затаить свои мысли и заняться подсчетом тюков материи и переписыванием конторских книг в отцовской лавке. Но отложить еще не значит отказаться! (Так думал мальчик, и едва он становится совершеннолетним, мы застаем его уже в Лиссабоне.

Португальская столица в то время была воротами в мир не только для рыцарей легкой наживы, но и для серьезных ученых, которым, как и молодому нюрнбержцу, надоело ходить проторенными дедовскими дорогами. В противовес некоему Кристофоро Коломбо — тот тоже находился в Лиссабоне, хотя не мог предложить ничего, кроме фантастического, давно сданного в архив проекта плыть в Индию западным путем, — немец преподнес факты, заинтересовавшие совет математиков — морской штаб короля Жуана II[180]. Перед коллегией бородатых мужей науки отчитывались путешественники, здесь они получали новые задания и здесь же собирали все сведения, которые могли бы пойти на пользу судоходству. И вот из какого-то «сухопутного» города Нюрнберга в «столицу морей» является двадцатипятилетний парень, называющий себя учеником знаменитого Региомонтана, и привозит с собой прибор, с помощью которого можно якобы, не высаживаясь на берег, как до сих пор делали капитаны, определить свое местонахождение в открытом море. На этот раз в совете все были единодушны. «Посох Иакова»[181]. как его назвал нюрнбержец, вместе со звездными таблицами должны были открыть новую эру в мореходстве. Это хорошо поняли ученые мужи Португалии. Теперь можно было прямым курсом плыть в открытое море, уходить на далекие расстояния от берегов и все же уверенно возвращаться домой…

Философский камень, олицетворявший в разные столетия разные мечты человечества, был найден. Юношеская мечта Мартина Бехайма начала осуществляться. Несмотря на свою молодость, он уже заседал в одном из важнейших советов короля, и его слушали с уважением. Но и это, как сообщает старинная грамота, еще далеко не все.

Мартину Бехайму, сыну немецкого купца, минуло всего 26 лет, когда ему была оказана такая необычайная честь. Теперь он должен был на деле доказать, на что пригодны его инструменты. В гавани Лиссабона снарядили две каравеллы, снабдили их провизией на три года и строго-настрого наказали обойти Африку с юга…

Командиром снова был Диогу Кан, а рыцарю Бехайму, по-видимому, надлежало стать штурманом экспедиции. Все приготовления проводились в строжайшей тайне. Никто не должен был знать о целях экспедиции, а еще меньше о человеке, который должен был в самую последнюю минуту взойти на борт флагмана. Даже очень ловкому шпиону здесь трудно было что-либо разнюхать. Быть может, поэтому вышеприведенная грамота ничего не говорит о причинах столь необыкновенного награждения немца? Страх перед конкурентами, а ими были испанцы, породил ужасную путаницу. Сохранившиеся документы о втором путешествии Кана настолько противоречивы, что, несмотря на все усилия позднейших историков, восстановить истину и полностью распутать клубок фальшивых донесений и искажений не удалось. Например, нельзя с уверенностью доказать, что Мартин Бехайм действительно был учеником Региомонтана, что он привез навигационные приборы в Португалию и, главное, что он действительно участвовал в путешествии Кана. Как полагают некоторые исследователи, посвящением в рыцари он, быть может, обязан своим коммерческим связям при дворе короля. Тем не менее многое говорит за то, что более точна версия, изложенная в нашем рассказе.

…В марте 1485 года обе каравеллы, оснащенные для того времени по последнему слову техники, покинули гавань Лиссабона и взяли курс на запад. Затем на приличном расстоянии от берега они повернули на юг и направились к Мадейре. С удивлением и боязнью команда убеждалась в том, что корабли неуклонно выдерживали курс в открытом море. Было страшно и оттого, что корабли плыли даже ночью. Ведь раньше с наступлением темноты суда, как правило, бросали якорь в какой-нибудь защищенной бухте и дожидались рассвета. А здесь во всем был виноват проклятый чужеземец, с которым носились как с писаной торбой. Вероятно, он был с самим чертом заодно, ночь за ночью колдовал он на мостике со своими дьявольскими приспособлениями. Когда свободные от вахты моряки сидели в душных каютах, у многих возникало желание попросту выбросить этого загадочного субъекта за борт. Но на это, пожалуй, не хватило бы мужества даже у самого отъявленного драчуна. Разве, посвятив иностранца в рыцари, король не взял его под свою защиту?..

Давно были пройдены Канары. На горизонте показались острова Зеленого Мыса, но ворчуны напрасно ждали, что там, наконец, будет брошен якорь. Чем все это кончится?

А время шло… Целыми днями не было видно ни одной птицы, ни малейшего намека на сушу. Рулевой шепнул матросам, что корабли постоянно держат курс на юго-восток и что так они должны дойти до самого берега.