сформулировать мысль или заменяет нужные слова жестами и междометиями. «Мама, а где

лежит эта… ну, такая… синяя… круглая…?» Напрягаюсь, но предлагаю ей игру:

— «Оно» он или она?

— Она.

— Она съедобная?

— Хи-хи, не-а.

— Она влезет ко мне в портфель? А к тебе в рюкзак? А смогла бы ее поднять маленькая

Соня? А нужна ли она нашей бабушке?

В эту игру можно играть часами. Главное — задавать вопросы посмешнее. В конце концов

отгадаю, конечно, это тарелка «фрисби». После такой игры дочка запомнит слово наверняка.

Открываю учебник по педагогике: « Интеллектуальная готовность к школьному обучению связана с

развитием мыслительных процессов  —  способностью обобщать, сравнивать объекты, классифицировать их, выделять существенные признаки, делать выводы. У ребенка должна быть определенная широта представлений, в

том числе образных и пространственных, соответствующее речевое развитие, познавательная активность».

Все понятно, только непонятно, должна ли входить в эту широту представлений «чешуя». И

самое главное, если «чешуя» таки не входит, значит ли это, что ребенок к школе не готов? И, насколько я понимаю, проверять логично было бы обучаемость ребенка, то есть способность к

обучению, а не обученность. А если, например, родители шахматисты-гроссмейстеры вместо

того, чтобы, как все, учить малыша читать-писать, с пеленок обучали его играть в шахматы?!

Он идет в школу, читает еле-еле по слогам, про чешую слыхом не слыхивал, зато шах и мат

ставит в три хода. Значит ли это, что с такой высокой обучаемостью он не догонит через пару

месяцев сверстников?

Среди прочих вопросов по готовности чада часто встречается:«Кем работает мама, папа?»

Это переход к третьему этапу собеседования. Беседа с директором. Это директорский вопрос.

— Где вы работаете?— спрашивает директор той самой, «отвратительной».

— В частной фирме,— отвечает мама.

— Кем?— интересуется руководитель школы.

— Бухгалтером.

— Чем занимается фирма?— не унимается директор.

— Я же сказала, я — бухгалтер.

Какой этап собеседования расстроил мою подругу больше всего, она не знает.

Главное — снова на повестке дня вопрос: «Куда отдать ребенка?»

При всем богатстве выбора вариантов три. Первый — обычная общеобразовательная школа

по месту жительства. Никаких собеседований, чтения вслух и вопросов о работе. Принес

документы, привел ребенка первого сентября с хризантемами. Все.

Второй

вариант — специализированные

школы.

Английские,

музыкальные,

хореографические, экономические и прочие. Если туда, то см. выше и будь готов. И частные

школы.

Выбор зависит от того, чего мы, взрослые, вообще хотим в результате получить. Я задала

этот вопрос заплаканной подруге и всей площадочной коалиции. Ответ номер один — знаний.

Согласны 100% опрошенных. Продолжение списка идет с натяжкой, вариантов немного, в

основном размытые и неопределенные типа: «Ну, личность чтобы, ну характер как бы». Мамы

мальчиков единогласно добавляют дисциплину и мужество.

У меня, наверное, ценности смещены или приоритеты не те. Но знания я тихонько сдвинула

с первого места. Так тихо, чтоб дедушка-математик (в смысле — мой папа) не услышал.

Если ребенок в восемь не будет решать уравнения с двумя неизвестными, а в двенадцать

определять валентность, я не расстроюсь. Я расстроюсь, если она нагрубит взрослому, обидит

малыша, если будет бояться принять решение, очень расстроюсь, если ее мнение не будет

отличаться от мнения толпы. В общем, я выбрала вариант №3, частная школа со слоганом «мы

воспитываем личность». Не примите за рекламу.

Вот сейчас подумала насчет валентности… Помню, что из химии. И все. Сколько слез

пролила из-за нее. Химичка была железная. Нужно было определение из учебника наизусть

заучивать. Целый урок, по очереди, все тридцать человек выходили к доске…

Валентность — это… (не помню). Хорошо помню, как боялись, тряслись, нервно на часы

смотрели, завидовали тем, у кого фамилия на Э, Ю, Я— их спросить не успевали. Двойки несли

в дневниках, рыдали, прогуливали и врали. Все помню. А вот что такое валентность — не

помню, хоть убей.

P. S. Единственный вопрос, который мне задала учитель в школе: «Вы отдаете в школу

шестилетку, хотите ли пообщаться с психологом?»

Еженедельник «МediaPost № 03 от 20 июля 2006 г., колонка  «Невыдуманная история»

ТАМА ВАМ НЕ ТУТА

—  Мужчина, а не угостите ли вы нас пивом?

—  WAS?

—  Ну да, меня и моего друга.

Любимая шутка русских эмигрантов в Германии. Кому не смешно, перевожу: «WAS?» на

немецком — «ЧТО?».

Первое, что спросила моя сестра, когда вошла в квартиру: «У нас есть белая простынь»?

Постельное белье в Германии дорогое. Все остальное дешевое. В категорию «все

остальное» входит немного. У эмигрантов запросы скромные.

Моя сестра уже два года как фрау (Frau), а ее муж, извините, хер (Herr). В гости домой она

приехала второй раз. Словосочетание «в гости домой» устойчивое, употребляется

исключительно эмигрантами.

— Ну, как там? — первый вопрос, который задают на родине все. Родственники, друзья, соседи, знакомые и знакомые знакомых.

Вопрос простой. Ответ сложный.

«Социал» — это такое волшебное слово. На русский переводится как халява. Социальное

обеспечение эмигранта — это, прежде всего, денежное пособие от государства.

Взрослый получает 300, ребенок (до 27 лет!) 200 евро в месяц. Итого 800 хваленых евер на

скромное сестрицыно семейство. Немцы удивляются: это деньги, чтобы не умереть с голоду?

Ха-ха, три раза.

На хлеб эмигранты не тратятся. Каждое утро по улицам города разъезжает машина с

булочками, батонами, пирожными, кренделями, круасанами и ватрушками, которые пекарни

не продали с вечера. По нашим меркам, выпечка — ультрасвежая, разве что не горячая. Все

это добро плюс фрукты и овощи раздают совершенно безвозмездно, то есть даром. Не то

чтобы немцы альтруисты, просто за продажу несвежих продуктов там полагается штраф.

Яблоки — 80 центов за кило, курица — полтора евро, мороженое — два. За килограмм.

Черная смородина и крыжовник — редкий деликатес, дорогой — семь евро кг. Яблок с запахом

отечества типа белый налив нет вообще, вишня только в замороженном виде. Зато харьковский

майонез, купянская сгущенка, а также родные квас, зефир и пряники — в ассортименте.

С курящими сложнее. Сигареты для эмигранта — непозволительно вредная привычка. В

среднем пять евро пачка. Для двоих курящих — это почти половина «зарплаты».

Зато алкоголикам рай. Приходишь в мэрию, честно признаешься, что алкоголик, и

получаешь каждый день деньги на спиртное. А что?! Чтоб не воровал. Можно еще бесплатно

лечиться от всяческой зависимости. По желанию. Никакого насилия. Единственное

неудобство — алкоголика вносят в специальный реестр — электронная база данных, где так

и пишут: «Хер Иванов — алкоголик». При приеме на работу менеджер по подбору персонала, начальник отдела кадров по-нашему, первым делом туда — в базу данных. Алкоголик?

Извините!

Раз в три месяца немцы выносят мусор. Нет, не тот, что в мусорном ведре, а тот, что мебель

и бытовая техника. Телевизоры, компьютеры, диваны, шкафы, стиральные машины и столы.

Они не старые, просто надоели. Немцам. Незаконная утилизация — штраф, поэтому

выбрасывают мебель строго по графику. В четко отведенное время выносят «мусор» на улицу, а специальная машина объезжает дворы и вывозит добро на свалку. Должна вывозить.

Предприимчивые эмигранты печатают маршруты этих грузовиков на год вперед. Для своих.