Первый раз она увидела эту девочку на соревнованиях между их школами. Юки как раз финишировала в забеге на 1000 метров. Она пришла первой, на последних десяти метрах опередив соперницу из другой школы. Потом она пошла попить воды к фонтанчику и столкнулась почти лоб в лоб с той рослой девочкой. Юки не могла бы сказать, что именно ей больше всего бросилось в глаза: красивые волосы, лицо, которое даже при ярком солнце было свежим и нежным, длинная шея или высокий рост. Минут через десять Юки увидела эту девочку бегущей по гаревой дорожке с барьерами. Ноги ее, казалось, плыли в воздухе. Барье- ристка пришла с финишу первой, опередив девочку из школы Юки — к нескрываемой радости последней. Сидящие рядом с Юки одноклассницы удрученно молчали, сама же она, сочувствуя проигравшей, удивлялась: ну, можно ли было не восхититься явным превосходством этой чудесной девочки-соперницы! С тех пор состоялись три товарищеских встречи и один полуфинал, и на всех соревнованиях Юки любовалась этой высокой красивой девочкой. «Хорошо, если бы она со мной заговорила...»
Юки должна бежать после полудня. Солнце припекало. Было влажно, от земли поднимались жаркие испарения, напомнившие ей о длинных летних днях, проведенных с мамой, когда они возились в саду, подолгу бродили пешком, плавали, устраивали пикники. Эти дни были нескончаемы.
Ей выпало бежать по внешней дорожке — именно это она всегда предпочитала: бежать по внутренней, — значит девять соперниц дышат тебе в затылок, пытаясь захватить лидерство на первой же прямой. В ожидании старта Юки закрыла глаза, на секунду вспомнив ту высокую девочку, которая только что выиграла забег. Она снова пришла первой, опередив остальных на несколько шагов. Пока официальных результатов не объявляли, но присутствующие предполагали, что именно она побила рекорд сегодняшних состязаний. «Я тоже должна победить», — подумала Юки.
Когда раздался выстрел стартового пистолета, все посторонние мысли вмиг улетучились, и через долю секунды она ринулась вперед. Воздух перед глазами сгустился в синеватую дымку.
Выйдя на первую прямую, Юки была третьей: впереди бежали две девочки в красно-чер- ной форме из той же школы, что и высокая барьеристка. Юки решила пока держаться за их спинами. Некоторые бегуньи берут высокий темп на первых двух кругах, а на третьем или четвертом выдыхаются. Опасаться можно разве что тех, кто бежит позади. Юки легко чью-то руку. Кто-то говорил, что она победила с большим преимуществом, что она побила рекорд школьных соревнований. Дыхание постепенно успокаивалось, а боль расползлась по всему телу и затем стихла. Юки стояла одна на траве. Она вспоминала, что даже ни разу не оглянулась назад посмотреть, как далеко позади остались ее соперницы.
Что происходит с человеком, когда он задыхается? Что ты чувствовала, мама, в свой последний час? Тебе было больно? Наверное, больнее, чем было мне. Намного больнее. Я помню запах газа и тебя, лежащую на полу без дыхания. Позже отец сказал, что ты не мучилась, что тебе не было больно.
Соревнования закончились около половины второго. Пока подсчитывали окончательные результаты, объявили обеденный перерыв. Девочки из команды Юки стали искать своих родственников, а она поспешила к фонтанчику с питьевой водой — чтобы ее не успели пригласить присоединиться на обед к чьей-нибудь семье: ведь все знали, что мать Юки умерла и никто из ее родных на соревнования не пришел.
Юки даже не захватила с собой завтрак. Утром, когда она спустилась на кухню выпить стакан апельсинового сока, мачеха только молча посмотрела на нее. «У меня сегодня соревнования, — сообщила ей Юки. — Я вернусь после обеда, не поздно». Мачеха никак не отреагировала, и Юки поспешно добавила: «Я не буду брать с собой завтрак. На соревнованиях я не могу есть. Когда бегаешь, от еды только тошнит». Выпив сок, она выскочила из кухни. Мачеха не произнесла ни слова. Последний их диалог состоялся больше года назад. «Пожалуйста, не спрашивай меня все время, чем ты можешь мне помочь, — сказала тогда мачеха за обедом, отложив палочки. — Ты сама должна знать, когда чисто, а когда грязно. Если ты сама этого не видишь, бессмысленно тебе объяснять. Прошу тебя только об одном — не мешай мне. И не болтай так много. Раньше я терпела, потому что все только и твердят, какая ты умная. Наверное, умные дети болтают больше, чем не такие умные? Но с меня хватит. Мне это действует на нервы». С этими словами мачеха собрала свои тарелки и, поставив их в раковину, вышла. Юки осталась сидеть с отцом, который молча продолжал есть, словно ничего не произошло. С тех пор Юки и мачеха почти не разговаривали друг с другом.
Ее подруги по команде поднимались по трибунам к своим матерям, которые махали им руками радостно восклицали: «А, вот и ты! Смотри-ка, что я тебе принесла на ланч. Иди быстрее и садись сюда! А Юки бежала, считая свои шаги — раз-два, раз-два, повторяя про себя: «Все хорошо, я в порядке».
У фонтанчика она остановилась и перевела дух. И вдруг... Какая неожиданность: над фонтанчиком склонилась девочка с конским хвостом — та самая. Юки смотрела на ее затылок и белую шею, пока девочка не подняла голову. Обернувшись, она улыбнулась Юки:
— Всегда сталкиваемся здесь, верно?
Смутившись, Юки наклонила лицо над
струей. Вода была на удивление холодной, она глотала ее жадно, почти захлебываясь. Потом повернулась к девочке, которая ждала, пока она напьется.
— Меня зовут Юки, — сказала она, еще не отдышавшись. — Юки Окуда. Я только что бежала километровую дистанцию. — Она не знала, что еще добавить.
— Я знаю, — ответила девочка. — Я видела, ты пришла первой.
— Я тоже видела, как ты пришла первой. Ты намного обогнала всех остальных.
— А я Сачико Мураи. Ты знала, как меня зовут?
— Нет. Но я наблюдала за тобой, — Юки почувствовала, что краснеет.
— А вот я знала твое имя и много слышала о тебе. Я знаю нескольких ребят и девчонок из твоей школы. Они говорят, что ты чуть ли не лучшая бегунья в своей школе, хотя еще в восьмом классе и занимаешься легкой атлетикой всего год. Но не только это. Я знаю, что ты очень способная и что ты староста класса.
Еще, говорят, ты отлупила мальчишку за то, что он насмехался над тобой, мол, у тебя слишком хорошо подвешен язык. Это редкость, когда девочку избирают старостой в школе, где совместное обучение.
Сачико замолчала. Юки не знала, что ответить. Она даже не могла выговорить «да», чтобы не показаться хвастуньей.
— Кстати, — продолжала Сачико, — мои друзья сказали, что восхищаются тобой: у тебя все так здорово получается, несмотря на то... — Сачико запнулась. — Нет, я не должна тебе этого говорить.
— Несмотря на что? — спросила Юки.
— Нет, не скажу.
— А я хочу, чтобы ты сказала!
— Ладно! Несмотря на то, что твоя мама умерла, а твой отец с мачехой никогда не приходят на твои соревнования и на классные собрания и все такое...
Юки на минуту задумалась и с прямотой, неожиданной для себя самой, спросила:
— Тебе меня жалко?
— А ты хочешь, чтобы я тебя жалела? — помедлив, спросила Сачико.
— Нет, — твердо ответила Юки. — Никогда.
— Хорошо, тогда не буду.
Несколько минут они молча шли вместе мимо семей, расположившихся на траве на пикник. Вокруг бегали и смеялись маленькие братья и сестры спортсменок.
— Как ты собираешься проводить летние каникулы? — спросила Сачико.
— Не знаю.
Юки не думала об этом. Действительно, что делать долгими днями без школы, с вечно молчащей мачехой на кухне, с отцом, который, возвращаясь с работы, лишь едва кивнет в ее сторону и все. Каждый день будет похож на воскресенья того времени, когда она еще не присоединилась к сборной школы по легкой атлетике и часами сидела дома, как в клетке. Она не находила, что ответить Сачико, волновалась: если она будет молчать, Сачико решит, что ее друзья ошиблись в ней, что на самом деле она дура дурой. Но в голову ничего не приходило.
— Я живу недалеко от тебя, — сказала Сачико, — но все равно хожу в частную школу, потому что там учились обе мои сестры. Вот почему я знаю ребят из твоей школы. Я училась вместе с ними в младших классах. Может, нам бегать иногда вместе, чтобы поддерживать форму? Хочешь? Ты ведь осенью будешь выступать в кроссе, правда? Может быть, будем встречаться в парке Узуморидаи? Вы ведь живете рядом с парком? Я видела, как ты там бегала.
