Больше Майку не дали говорить. Сенатора, несмотря на парламентскую неприкосновенность, арестовали бравые парни из полиции, арестовали за «призыв к свержению власти»…
Мы сами заслуживаем своего правительства: мы молча смотрели, как увезли Майка в полицейском автомобиле. Но его дерзкие мысли остались, их уже нельзя было увезти в броневике.
После Майка выступил правительственный чиновник, который сообщил, что благодаря щедрому пожертвованию семьи Морганов и Ральфа Рипплайна, в свази с предстоящим бракосочетанием мисс Элизабет Моргай с мистером Ральфом Рилплайном, выдача похлебки будет увеличена…
Итак, благодаря Лиз, которую я сам же толкнул в объятия ее жениха, я смогу снова хлебать на панели свою порцию пойла.
Стадо голодных людей, слушавших правительственного чиновника, выло. Газеты потом писали, что правительственное сообщение о заботе финансовых магнатов о народе было встречено восхищенным гулом. Нет! Воем…
Во всяком случае,я выл… Выл от отчаяния,от унижения, оттого, что проклятый Майк разбередил мне ум и душу.
Мы расходились после голодного похода на Уолл-стрит, как побитые собаки.
Майк отравил меня…
Да одного ли меня?
Мне теперь действительно казалось, что я жил всегда в Мире Страха. А я не хотел быть трусом,рабом,извивающимся под ударами бича Страха… Страх-надсмотрщик, Страх-каратель, Страх-учитель…
Проклятый Майк!
Не может быть, чтобы из создавшегося в стране положения не было иного выхода, кроме капитуляции перед коммунизмом…
Есть же у нас прогрессивные умы! Есть!
И тогда я решил взять напрокат свое былое имя репортера,получить «последнее интервью» у прогрессивного капиталиста, которого уважали даже коммунисты, у мистера Игнэса.
Но я не мог явиться к мистеру Ишэсу в таком жалком виде, в котором околачивался по улицам. Мне пришлось заехать к себе домой…
Я мечтал проскользнуть незаметно, переодеться и отправиться в свое последнее репортерское плавание. Но случилось так, что домовладелец тоже околачивался на улице, только у своего дома.
Я снимал квартирку во втором этаже его небольшого коттеджа во Фляшинге.Мой кадиллак произвел на него ошеломляющее впечатление. Он подскочил к машине, подобострастно улыбаясь, едва увидев меня, сидящего за рулем.
— Хэлло!-небрежно помахал я ему рукой.- Я прямо из Африки. Вот купил себе еще одну таратайку на радостях, что вернулся домой.
Домовладелец завздыхал, открывая мне дверцу машины. Это был кругленький плешивый человек с грустными глазами.
— О, мистер Бредли! Уж лучше бы мне быть в Африке вместе с вами, чем терпеть то, что происходит вокруг.
Я вышел из машины. Лицо домовладельца вытянулось. Должно быть, слишком ощипанный у меня был вид.
Я стал выгружать из багажника свои вещи. Они так и болтались там со дня моего возвращения.Но не мог же я напялить на себя тропический шотюм или, что еще хуже, «марсианское одеяние», чтобы тащиться в таком виде к миллионеру за интервью.
Домохозяин подозрительно наблюдал за мной, не помогая. Это был плохой признак.
Он проводил меня до дверей. Я увидал на своей квартире добавочный наружный замш.
Я посмотрел на хозяина. Он без улыбки протянул мне счет. Я не глядя взял бумажку.
— О'кэй,- сказал я,- переоденусь, съезжу за деньгами, я мы с вами выпьем.
Домовладелец кивнул и трясущимися руками стал открывать замок.
У меня кружилась голова.Смертельно хотелось не столько есть, сколько курить.
Я обшаривал все углы комнат, как детектив.
И я был счастлив. Я нашел две пачки сигарет, начатую бутылку виски и сыр…
Я пожирал этот сыр,как изголодавшийся тигр отшельника. Потом выпил бутылку обжигающего зелья до дна и на минуту забыл все невагоды.
Побрившись, переодевшись, свежий и бодрый я сбежал с лестницы, угостив домовладельца сигарой,-завалялась с хороших дней в ящике стола,- и вскочил в свой великолепный автомобиль.
Хозяин семенил рядом с тронувшейся с места машиной. Я отправился в свой рейс. Бензин был лишь на дне бака. Я боялся, доеду ли…
Но я доехал до оффиса мистера Игнэса и остановился у тротуара.
С сигарой в зубах, великолепно одетый и чуть пьяный, я вбежал в вестибюль, похлопав по плечу открывшего мне дверь негра-швейцара.Тот расплылся в улыбке.
Я угостил быстроглазую и белокурую секретаршу леденцами- тоже остались от прежних дней,- и она, обещающе опуская ресницы, скрылась за пластмассовой дверью своего 6qaca.
Мое имя еще действовало. Мистер Игнэс принял журналиста Роя Бредли, которого недавно поминали в ООН.
Я сразу узнал Боба Игнэса,крепкого, уже седого, худого и лощеного человека, поднявшегося навстречу:
— Хэлло, мистер Бредли!-протянул он мне руку.
Но я узнал и другого человека. Он сидел в кресле, выставив острые колени и огромную челюсть,когда-то прозванную лошадиной.Это был знаменитый строитель подводного плавающего туннеля,Арктического моста, соединившего коммунистический мир с Америкой через Северный полюс, инженер Герберт Кандербль. Он кивнул мне головой.
Я вынул блокнот и автоматическую ручку,пристроившись у журнального столика. Мистер Ипнэс прохаживался по кабинету.
— Итак? Вы не будете рассматривать сигарный дым, мистер Бредли, как газовую атаку на вас в нарушение женевских соглашений?- сказал мистер Игнэс, предлагая мне сигару.
Я мог бы многое ответить мистеру Игнэсу по поводу дикарских стрел и дикарских атомных бомб, но отшутился:
— Если отравленные стрелы дикарей вызвали атомный взрыв, то «антиядерный взрыв» в Америке вызван стратами пропаганды, мистер Игнэс.
— «Антиядерный взрыв»?- повторил мистер Игнэс.- А вы по-прежнему изобретательны! Очень здорово сказано!
— Не так здорово сказано,как здорово сделано,- отозвался я.- Я пришел к вам узнать, что вы по этому поводу думаете. В чем выход из этой антиядерной катастрофы?
— Выход?-переспросил мистер Игнэс и прошелся по кабинету.- Выход диктуется законам выгоды, который я открыл и который управляет миром…
— Но разве выгодно закрывать фирмы,выпекающие хлеб,прекращать жизнь страны даже в областях, не имеющих к военным никакого отношения?
— Э, мой мальчик! Не мне вас учить, вы стреляный зверь. Несчастье человечества в том, что оно не понимает своей выгоды. Наш свободный мир настолько богат…
— Богат?-быстро переспросил я.
— …Настолько богат возможностями,силами, средствами, что вопрос лишь в том, куда их приложить, чтобы вернуть стране преуспеяние.
— И что же думаете вы, как промышленный магнат и как философ, открывший закон, управляющий человеческим обществом?
— Лучше спросим сперва, что думает об этом инженер Кандербль. Он пришел ко мне с кучей проектов. Будет полезно написать о них.
Я повернулся к старому инженеру. Кандербль заговорил отрывисто, резко, как бы выплевывая слова.
— Мир не может быть рассечен.Это не яблоко.Каменные стены строили в древнем Китае,а железные занавесы — в воображении политиканов. Человечество едино и если погибнет,то от смертельной дозы радиации в атмосфере.К счастью, атомные бомбы уже не будут больше взрываться.
— К счастью ли, мистер Кандербль?- перебил я.- Ведь для американского народа это стало несчастьем.
— Потому что вместо бомб, ракет и атомных заводов нужно строить другое.
— Что же?
Кандербль поднялся.Он был худ и тощ, как Дон-Кихот. И проекты его показались мне дон-кихотскими.
Он расстелил на столе карту мира. Океаны на ней пересекались прямыми линиями проектируемых им трасс.
— Плавающий туннель,прямое железнодорожное сообщение на примере Арктического моста зарекомендовало себя. Мир нуждается в дешевой и надежной связи между всеми континентами. Можно в первую очередь проложить такие трубы-туннели под водой между Америкой и Европой, между Америкой и Африкой. Мир сжимается. Города становятся пригородами один другого. Темп жизни возрастает. Быстрота, скорость, взаимообмен товарами, идеями, людьми! Две тысячи миль в час по безвоздушному пространству внутри труб. Это лучше, надежнее, дешевле ракет! К черту ракеты…
