Я смотрел в небо, где должна была показаться стальная птица над эскортом истребителей, и сердце у меня отчаянно билось, словно я встречал совсем не босса…

Темный полустанок,страшное слово «никогда»,рельсы, на которых я остановился, ощущая вкус поцелуя на губах…

Клянусь негритянским зельем беззубых старух, это было смешно! Стоять в лютую жару на месте возможного радиоактивного кратера,встречать самого государственного сверхсекретаря и распустить нюни…Похож ли я на злополучного Тома Стрема? Впрочем, может быть, и Том Стрем, заработавший миллион на руанской истории, был человеком…

По сравнению с истребителями самолет босса, несмотря на отогнутые назад крылья, казался неуклюжим. Наши не умели летать, как русские, над самой землей и были уязвимы. У босса неплохие нервы.

Истребители еще кружили над аэродромом, а серебряный гигант, выпустив шасси, уже коснулся громоздкими колесами бетона дорожки. Он остановился вдали от зданий, и мы побежали к нему.

В колледже я хорошо бегал на двести ярдов. Я обогнал всех встречающих и даже не задохнулся, хотя сердце готово было выскочить из груди. Неужели я так растренирован? И вообще глупо было бежать.

К самолету подкатили лестницу с ковром на ступеньках. С боссом считались и здесь!.Он вышел первым, щурился на ярком солнце, чуть бледный, совсем не загорелый, как все мы тут. Он увидел меня и усмехнулся, поманил рукой. Ш

Я подошел к трапу.

Вокруг щелкали фотоаппараты,жужжали кинамо. Я тоже спохватился и нацелился на босса, потом на выходящую из самолета за ним свиту.Два генерала, детектив в мягкой шляпе и темных очках…

Я увидел ее в видоискатель. Руки опустились, я выронил аппарат, и он повис на ремне. Холодный пот покрыл мой лоб.

Босса окружили какие-то люди. Он быстро шел и давал на ходу указания. Репортеры бежали следом.

Так вот оно что!Какой же я ублюдок с зародышем мозга без извилин! Так вот почему нужно было возить нас с ней по нью-йоркским кабакам, вот зачем надо было сулить ей голливудские павильоны,а мне супружеское ложе!… Он таскал ее с собой, чтобы согревать простыни в отелях! Они успели сговориться еще до дурацкой нашей поездки на ферму к отцу…

Она увидела меня и улыбнулась, помахала рукой и крикнула:

— Хэлло, Рой!-Она легко сбежала по ступенькам.- Пропустим по стаканчику, Рой? Есть здесь приличный бар?

И она подставила щеку для поцелуя. И я, бесхвостый осел, я чмокнул ее, промямлив:

— Приличный? А разве есть что-нибудь приличное на свете?

Я имел в виду прежде всего приличность ее поведения, но она сделала вид, что не поняла.

Она была очень хороша в светлом дорожном костюме,гибкая, легкая, с тонкими крепко сжатыми губами, с усмешкой в уголках твердых серых глаз.

Мне надо было все-таки поговорить с боссом, он платил мне деньги. Мы догнали его у входа в аэровокзал.Он всегда был краток. Он назвал мне место, где я должен был находиться.Я понял.Там я мог остаться живым…Остальное,как он сказал,зависело от меня.И он отпустил «славного парня», хлопнув на прощание по спине.Генералы с завистью смотрели на обласканного счастливчика, а я все стоял, мрачно сверля босса глазами. Он нахмурился и повернулся спиной.

Может быть, он указал мне место, где будет кратер?

Эллен взяла меня за руку й повела в бар. У нее был нюх ищейки, она безошибочно нашла стойку и взгромоздилась на высокий табурет.

— Два двойных виски и сигарет,- потребовала она у черного бармена.

Мы выпили. Она закурила и вдруг спросила:

— Хэлло, бармен! Есть у вас русская водка?

Она нравилась даже неграм. Бармен улыбнулся и с таинственным видом вышел в дверь. Он вернулся с прозрачной бутылкой. На ней был нарисован какой-то советский небоскреб.Надпись была на дикарском алфавите,где каждую нормальную букву нужно было читать как-нибудь не так. Они даже не считают теперь нужным писать по-английски!Питье оказалось изумительным. Оно не имело никакого привкуса, оно жгло. Это было словно огонь без дыма. Я попытался прочесть варварское слово:

— Кмо…кмо…

— «Столичная»! — поправила меня Эллен и рассмеялась.

Я покосился на Эллен. Она всегда удивляла меня.

— Слушайте, Эль,-сказал я, чувствуя, что обрел отвагу.- Теперь я лучше понимаю парней, которые прокатили меня над землей. Они пьют огонь без дыма и едят мороженое при сорокаградусном морозе, с ними лучше не связываться.

— Они еще и закусывают после выпивки,-сказала Эллен и потребовала у бармена селедки. У черномазого нашлась банка анчоусов.

Это было странно, пить и заедать соленым. Но Эллен так хотела. Чему только не научил ее аристократический предок!

— Когда начинаете сниматься в Голливуде? — осведомился я.

— Глупый Рой,- ответила она, разглядывая на свет рюмку.

— Передайте привет золотоносным мостовым Малой Америки.

— Я никогда там не буду.

— Я не люблю слово «никогда». Кроме того, босс летит туда.

Эллен пожала плечами и улыбнулась.

— Кто же будет греть ему пододеяльник? — дерзко спросил я.

Она закатила мне пощечину. Я слетел с табурета, но удержался на ногах.

Бармен сделал вид, что ничего не заметил.

Со столика поднялся русский пилот,один из тех, что вел дьявольский самолет,и стал надвигаться на меня. Если бы я не благодарил его за перелет, если бы я не жал дружески его руку, я не отступил бы.

Эллен соскочила с табурета, бросила бармену бумажку, схватила меня за руку и вытащила из бара.

— Дырявая шляпа,сонный бегемот,сточная канава,свинья, дурак! — отхлестала она меня словами, упрощая и уточняя свое отношение ко мне.- Есть у вас свободная ночь?

— У меня есть свободная, ничем не занятая жизнь,- ответил я, потирая щеку.

— Оставьте. Вы дешево отделались. Вам еще нужен босс?

— А вам?

— Только как адресат.

— Уже.

— Болван! Я предложила бы вам снять очки, если бы вы их носили.

— Благодарю, я еще не выступал на рингах с женщинами.

— Берусь вас нокаутировать.

— Без перчаток?

— Поцелуем.

И эта дьявольская женщина,не стесняясь глазевших на нас негров, притянула мою голову и самым жестоким и сладчайшим образом выполнила свою угрозу…

Я задохнулся.

— Считайте до десяти,- вымолвил я.- Я готов.

Эллен победно рассмеялась, потом посмотрела на зеленую чащу за летным полем.

— Что там?- спросила она.

— Наверное, джунгли,- предположил я.

— Мы сделаем там шалаш,-объявила Эллен.

Она шла впереди,изящная, сильная, знающая, что она делает.

Я шел за ней следом, ничего не зная.

Лианы завидовали мне. Они свисали отовсюду, хватали за ноги, били по лицу, цеплялись за руки…

Я шел впереди по звериной тропинке и отводил в сторону живые шнуры непроходимого занавеса. Я сам не мог отдать себе отчета, что со мной, счастлив ли я, или глубоко несчастен, вытащил ли лотерейный билет, или проиграяш дотла.

Эллен шла сзади и что-то напевала. Я не мог понять слов ее песни, но не хотел подать вида, что не понимаю.

Нагло любопытные обезьяны рассматривали нас сверху. Они перескакивали с дерева на дерево, как легкие тени.Я следил за ними,но не мог разглядеть кроны деревьев. Куда-то вверх уходили могучие стволы, с которых свисали темные рыжие бороды мха.

Цветы были повсюду: вверху, сбоку, под ногами. Кощунством казалось на них ступить. Противоестественно яркие, с влажными бархатными лепестками,жадными и мягкими,с пестиками на длинной поворачивающейся ножке,свисающие с ветвей, осыпающие пыльцой, или жесткие, с острыми тонкими лепестками,с виду нежными, но режущими, с иноцветной серединой- цветок в цветке… Орхидеи — эти любовные взрывы природы всех оттенков,радуги, завлекающие краской и запахом,красотой и желанием, провозвестники будущих семян жизни… Сумасшедшие африканские цветы!Казалось,что они живут в неистовом ритме движения и красок, породившем исступленные негритянские танцы. Я мог поклясться,что цветы двигались, они заглядывали в лицо, они пугливо отстранялись или пытались нежно задеть за щеки, прильнуть к губам. Они шумно вспархивали,взлетали… Конечно, это были уже не просто цветы, а… попугаи, но они были подобны цветам, такие же яркие, но еще и звонко кричащие.