Мы ели похлебку стоя, прислонившись к столбу или к стене с плакатами, призывавшими посетить модный ресторан…
Мы не смотрели друг другу в глаза. Я испачкал похлебкой свой серый костюм, но несомел показаться домой, боясь домовладельца.
Я ничего не делал.Оказывается,я ничего ее мог делать, я решительно никому не был нужен со своими мускулами, со своими знаниями…Я ничем не отличался ни по своей судьбе,ни по мраку впереди от миллионов людей,безнадежно толкавшихся на панелях Нью-Йорка, по бетонным дорогам и улицам других американских городов.
Если я не сошел с ума в городе, разрушенном атомной бомбой, то я терял теперь рассудок в городе, парализованном «антиядерным взрывом».
Перестал работать сабвей. Взбешенная толпа однажды переломала турникеты, отказалась платить за проезд,взяла штурмом станцию «Сентральнпарк»… и поезда перестали ходить. Биржевикам придется выбирать другие места для самоубийств… А может быть, не только биржевикам?
Обросшие, голодные люди бродили но великолепному и жалкому параличному городу.
Я брился электрической бритвой, сидя в своем кадиллаке. Его аккумуляторы еще не разрядились. В баке еще был бензин. Я берег его, словно он мог пригодиться. Может быть, для того, чтобы разогнать машину до ста миль в час и вылететь на обрыв Хедоон-ривера?
Я понял, что должен напиться.
Я поехал во второразрядную таверну со знакомой развязной барменшей с огромными медными кольцами в ушах. Она видела меня с Эллен. Мы сидели тогда на высоких табуретах, и я сделал Эллен предложение за стойкой.
На табурете сидела какая-то подвыпившая женщина. Я взобрался на соседний и вжазал виски.
— Хэлло, Рой!
Я вздрогнул. Мне показалось… Голос был так знаком.
Да, знаком! Но это была всего лишь Лиз Морган. Она была почти пьяна.
— Рой,- сказала она и обняла меня за шею.- Выпьем, Рой.
Я обрадовался ей.
Мы выпили и заказали еще по двойной порции.
Барменша наливала стаканы и ободряюще взглянула на меня.
— Снова вместе,- оказала Лиз, смотря на меня сквозь бокал.
— И основа после взрыва,- мрачно заметил я.
— Все плохо, Рой.
— Bce плохо, Лиз.
— Мне нужно напиться, Рой.
— И мне тоже, Лиз.
— Я рада вам, Рой. Вы единственный на Земле, кого я хотела бы видеть.
Я промолчал, выпил и потом спросил:
— А как поживает миотер Ральф Рипплайн?
— К дьяволу старых женихов,Рой.Хотите жениться на мне, Рой? Что? Скажете, что предложения не делают за стойками? Я такая плохая и некрасивая? Вы тоже так думаете?
— Я плюнул бы в глаза тому, кто так думает.
— Вы никогда не плюнете в глаза Сербургу, Рой.
— Ему?
— Да, ему…- она замолчала и пригорюнилась.- Так хотите на мне жениться?-снова обернулась она ко мне.-Дешевая распродажа… Миллионы за бесценок. Налейте мне еще. Можете пока собираться с мыслями…
— Вы считаете, что меня надо разрубить пополам.
— А меня? Меня уже разрубили на части. Соберите их, Рой, и вам повезет…
Повезет?Гадкая мыслишка заползла мне в мозг.И всегда у меня так бывает!… Лиз!Обладательница огромного состояния. Стоит ли слушать пьяную женщину? Трезвая,она не узнает меня,как это показывал еще Чарли Чаплин. Впрочем, почему же не узнает?… Мы кое-чем связаны… И ей ничего не стоит издать мой дневник. Она получит лишь прибыль… Я возмещу ей все затраты.
Она предложила отправиться в веселую поеэдку по злачным местам Нью-Йорка. Я мужественно хотел расплатиться с барменшей, но Лиз не позволила. Барменша нехорошо подмигнула мне. Я сгорал со стыда, но не стал спорить с Лиз. Рука в кармане комкала долларовые бумажки.
Лиз пожелала кутить. И мы кутили с ней, черт возьми! Ведь я не пил еще в Америке со дня возвращения. В моем организме- черт возьми!- осела горчайшая соль, которая требовала, чтобы ее растворили в алкоголе.
Я уже не могу припомнить, где мы побывали за эту ночь. Лиз бросила свою машину у первой таверны, мы ездили в моем кадиллаке. Лиз похвалила его и сказала, что мы поедем в нем в наше свадебное путешествие.
Я гадко промолчал, а она положила мне голоду на плечо. Ее волосы нежно пахли. Я поспешил остановиться около какого-то клуба.
Это был тот самый клуб, в который нас с Эллен не хотели пускать.
Нас и сейчас не пустили бы,если бы скандаливший тогда со мной распорядитель не узнал в моей спутнице Лиз Морган. Он пятился перед нею, его согнутая спина, напомаженный пробор, плоское лицо — все превратилось в липкую улыбку.
Лиз заставила меня сплясать. Тысяча дьяволов и одна ведьма! Она умела плясать, как Эллен!… Им обеим могли позавидовать черные бесовки, дразнящие телом,они могли разжигать воинственный пыл у боевых костров, приводить в исступление чернь, воющую у подмостков, они могли бы быть жрицами Вакха или Дьявола, разнузданными юными ведьмами в вихре шабаша.
Она хотела, чтобы я взял ее с деньгами. На ее деньги мы издадим мой дневник… Я переживу этот ужас «антиядерного взрыва»… Какой гнусный расчет! Злоба предков, проклятье потомков, наваждение!…
Я сидел за столом,не обращая на Лиз внимания.Я пил виски, джин, ром, пунш, коктейли. Пьяно требовал африканского зелья беззубых старух…И содрогался от воспоминаний об Африке… Я боялся этих воспоминаний… всех воспоминаний…
Лиз лрикаїзала принести орхидеи и засыпала ими наш столик. Она что-то объявила во всеуслышание, и к нам подходили респектабельные, сытые люди и поздравляли нас
Потом она, шатаясь, подошла к роялю.
Музыканты вскочили, прижались спинами к стене, слились с нею.
Я никогда не слышал такой игры, никогда!…
Лиз упала столовой на клавиатуру и заплакала.
Я отпаивал ее содовой водой,но она снова потребовала вошки.
Выпив, она успокоилась и оказала:
— Мне сталю нехорошо… совсем так, как одной американке, которой я помогла в московской галерее. Только она ждала ребенка…
Я вздрогнул.
— У нас будут с вами дети,Рой?-спросила Лиз.
Я опять гадко промолчал. Уж лучше бы я заговорил об издании своего дневника.
— Она удивительная, Рой, эта американка. Она пила, как мы сейчас, но была свежа, как после утренней ванны. Мы говорили о вас. Она назвала ваше имя, верила в вас. У нее была изумительная фигура, но она ждала ребенка. Я догадалась. Она сказала о картине, которую мы смотрели в галерее, что она хотела бы ехать по снегу в санях… Она была экстравагантна, Рой… Она говорила, что признает только звездный алтарь…
Испарина выступила у меня на лбу. Так говорить могла только она!.Значит, Лиз встретила ее там,в чужом мире… И она ждет ребенка… нашего ребенка!…
— У меня обязательно будут дети,Рой! Я хочу быть самой обыкновенной женщиной, счастливой, не отвергнутой…
Я протрезвел.Только два раза случалось со мной такое. Когда босс приказал мне лезть в пекло и когда позвонил превратившийся потом в тень детектив…
— Слушайте, Лиз,- сказал я, кладя свою руку на ее тонкие, покрытые кольцами пальцы.
Она нежно улыбнулась мне и положила вторую свою ладонь на мою руку.
— Слушайте, Лиз… Я был бы свиньей, если бы не сознался, что… женат.
Лиз отдернула руки.
— Вы? Вы женаты, Рой?
— Да, Лиз. Перед богом.
— Это чепуха! Вы разведетесь. Кто она?
— Вам это надо знать? Она… она смела и отчаянна, она нежна и прекрасна… и она ждет ребенка… Мы обвенчались перед звездами…
— Молчите. Ваше лицо говорит все без слов. Оно сияет, как реклама «Кока-кола». Я ненавижу вас.
Она встала и пошла пошатываясь.
Я ее не удерживал. Она не оглядывалась.
Подскочил лакей. Я отдал ему все, что у меня оставалось в кармане, все до последнего цента.
Лиз вышла из зала вместе с моими надеждами издать дневник.
Я догнал ее в вестибюле. Хотел все-таки отвезти даму в своем кадиллаке.
— Уйдите! Вы вернули меня Ральфу Рипплайну. Этого я вам не прощу,- сквозь зубы процедила она, не попадая рукой в рукав манто, которое подавала ей смазливая гардеробщица.
Швейцар сбегал за такси.
Мне нечего было дать ему на чай.
