Кстати, в связи с распятием одним из распространённых заблуждений является то, что распинали некогда, якобы прибивая преступников к крестам за ладони рук — такое представление идёт из христианской иконографии, установившейся в ту пору, когда казнь распятием была уже делом глубокой древности. Если мы посмотрим на католические и канонические православные распятия, то кровавые раны расположены именно на ладонях и стопах распятого — и именно в этих местах усилием воли вызывали свои стигматы верующие фанатики. Однако эксперименты наглядно показали, что тело взрослого мужчины не удержится в подвешенном состоянии, будучи приколоченным за ладони, ибо гвозди просто прорвут кожу и плоть, и повешенный рухнет вниз лицом.

Десяток лет назад в одной из пещер на территории Израиля был найден каменный саркофаг, в котором покоились кости молодого мужчины, казнённого, вероятно, во время восстаний Бар Кохбы или Маккавеев, и тело которого было впоследствии выкуплено родственниками и погребено по иудейскому обряду — в пещере. Поскольку скелет был не- потревожен, археологи обнаружили длинный свинцовый гвоздь, пронзавший оба запястья рук казнённого, поднятых над его головой. Лодыжки были не пробиты, а обмотаны свинцовой проволокой¹⁹. В связи с этим удалось впервые получить реальные фактические доказательства того, как распинали в древнем Риме: руки пробивали в месте, где гвоздь приходился между лучевой и локтевой костями и тело не могло сорваться с орудия казни, ноги же не приколачивали, а связывали проволокой, при лом к вертикальному столбу прибивали для них специальную подставку. Если же вместо креста использовали столб с подставкой для ног подвешиваемого, то казнимый распинался в вытянутом положении — руки над головой.

Римские писатели, описывавшие массовые казни, последовавшие за подавлением восстания Спартака, когда дороги на многие вёрсты были уставлены крестами с распятыми, представляют нам другой вид креста в виде буквы Т (мы называем его тауобразным крестом, по греческому названию этой буквы — «тау»), когда руки казнимых разводились в стороны и привязывались проволокой (едва ли прибивались, ибо, как сказано, гвозди не удержали бы тело в таком положении, кроме того, вколачивание гвоздей в живую плоть, брызжущую кровью, едва ли было делом приятным и лёгким для палача), а ноги сводились вместе и привязывались к вертикальному столбу — и преступник, телесно невредимый, неделю висел в таком виде, умирая от голода и жажды, стеная и проклиная и бога, и судьбу. Такого же креста, какой мы видим в церквях — с перекрещивающимися вертикальным столбом и горизонтальной балкой — не было нигде и никогда — идея такого креста возникла у италийских христиан первых веков нашей эры (когда так уже не казнили), явившись объединением палестинского вертикального столба с подставкой для ног и италийского тауобразного креста. В результате этого мы имеем шестиконечный крест (используемый ныне как эмблема движения по борьбе с туберкулёзом) — два конца имеет вертикальное бревно, два — горизонтальная балка, и два — подставка для ног. Итак, мы видим, что Иисуса не могли казнить на «церковном» кресте, а был он повешен на вертикальный столб (как это правильно рисуют на своих картинах некоторые старые испанские мастера) в той позе, в которой в старой Руси бичевали преступников кнутом.

Кстати, в Риме был популярен и «андреевский» Х-образный крест, называемый по-немецки Querpfahl, а по-латыни patibulum. Применялся он для наказания рабов и считался удобным потому, что так сподручно было и вешать, и бичевать. Совпадение же формы римского «патибулюма» с греческой буквой «хи» (первой буквы в слове «Христос») случайно.

Христианская религия, придя на смену отживающим языческим греческим культам, сделала своим символом орудие страданий и смерти, мазохистски призывая своих адептов поклоняться тому, что они, по здравому смыслу, должны бы ненавидеть и презирать. Оставляя в стороне моральную сторону поэтизации страданий и казни, мы видим, что крест, как орудие пытки и мучений, вытесняет более миролюбивые раннехристианские символы (рыбу, чащу, агнца, голубя), становясь главной и, пожалуй, единственной эмблемой новой мировой религии.

В раннем христианстве «тауоб- разный» крест активно употреблялся наряду с более привычными нам формами — и правы составители «самарского» каталога форм креста в том, что они начинают своё изложение именно с него. На рис. 56 мы помещаем рисунок ранней монеты Константина Великого, где священное знамя (лабарум) имеет вид тауобразного креста, к горизонтальной ветви которого прикреплён штандарт с тремя кругами по числу ипостасей «троицы» и бахромой, а венчает его монограмма Христова имени «хи-ро». Крест-штандарт попирает «Ветхого Змия» из Эдемского сада, передавая идею победы христианства над языческим нечестием, легенда монеты гласит в переводе с латыни «народная надежда» (в смысле, христианство), под Змием первые четыре буквы имени императора Константина. Шойерманн также пишет, что первые восточные иудеохристианские общины использовали в обиходе именно такой крест.

Ниже мы увидим, что свастика, при подробном историческом рассмотрении, оказывается солярным знаком. Однако, согласно работе М. Плюхановой «Сюжеты и символы Московского царства» (Спб., Акрополь, 1995, с. 107–111) солярным символом является и крест Константина Великого.

Церковный историк Евсевий Кесарийский, наиболее подробно излагающий этот круг легенд, не упоминает сказания, согласно которым солнце взошло ночью в момент зачатия Константина, а также особое почтение, которое этот император, ещё будучи язычником, оказывал солнечному богу Гелиосу. Зато Евсевий сообщает нам, что этому императору в названном его именем Константинополе при жизни воздвигли статую, в руке которой император — ещё язычник! — велел укрепить копьё в виде креста. Русский же Хронограф 1512 года описывает эту статую детальнее: «образ человеч меден, имый на главе седмь лучь, егоже принесе от солнечнаго града Фругийския страны (т. е. Фригии, области в Малой Азии — А. М.), и постави на руце образа честный крест, написа на сем сице: тебе, христе, придаю град сей». Далее по тексту Евсевий признаёт, что крест, который якобы был началом побед великого императора, был составлен из света и лежал на Солнце. Позднейшие легенды о Константине и его супруге Елене всячески связывались именно с темой креста. «Миссия Константина и Елены — зреть крест, обретать его, утверждать, создавать земные воплощения, воспроизводя явленный образ многократно в золоте, дереве, меди». Константину, согласно Евсевию, трижды в небесах являлся знак креста: первый раз перед битвой с Максентием, победа в которой принесла ему императорский трон, второй раз — перед основанием Константинополя, и третий раз — перед решающим побоищем со скифами — надо ли упоминать, что все три раза крестоносный царь победил? А иначе не было бы легенды — ведь легенды сочиняют победители.

Как мы знаем, иудеи отнеслись к первым христианам без должного понимания — поэтому центром новой религии на первое время стал эллинистический Египет, где к тому времени тесно переплетались отживающая хамитская солнечная религия Амона-Ра и культ богов-олимпийцев, обильно сдобренный гностическими, неоплатоническими и прочими философскими и религиозно-философскими учениями. Дети природы, ненасытные до знаний греки, приученные, в отличие от иудеев, к религиозной терпимости и взращенные в традициях многобожия, с интересом отнеслись к новому культу — и число греко-египетских христиан постепенно множилось.

Мы считаем, что именно тут — в стране, где никто никого никогда не распинал, — и могло произойти смешение (мы скажем, контаминация) двух форм креста как виселицы — палестинского и италийского, результатом чего, как мы уже видели, явился шестиконечный крест. Египтяне были далеки и от той, и от другой традиции казни — поэтому первым христианам было, можно сказать, всё равно, на каком кресте был некогда распят Иисус, — зато новомодный крест в виде двух пересекающихся ветвей неплохо совпадал с крестом жизни «анкх» — в общем, таким же, но только с петлёй (петлю было несложно сделать, повесив крестик на шнурок для ношения на шее). Кстати, среди первых италийских христиан на рисунках из римских катакомб представлен именно тауобразный крест — в отличие от Египта здесь помнили, на чём ещё век назад распинали преступников и рабов. Когда христианство сделалось господствующей религией Империи, воле судеб было угодно, что его символом стал именно крест в его египетском (католическом) варианте, тогда как агнец, рыба и чаша отходят на второй план. Считается, что теорию жертвенной смерти Христа на кресте разработал апостол Павел. Он же рассудил считать Тайную Вечерю с её ритуальным поеданием жертвенного мяса прообразом крестной смерти своего духовного наставника. Именно потому и отпечатывался крестик на облатках (хлебцах для причастия, которые, как учит Церковь, в результате произнесения священником молитвенных формул превращаются в «плоть Христову»).