С боевыми кличами «За короля и Альмагро!», «За короля и Писарро!» войска противников ринулись в бой. Кавалерия столкнулась на полном скаку. Схватка была ужасной, и наблюдавшие за боем индейцы ликовали. После такого сражения они могли бы напасть на белых дьяволов и перебить всех до единого. Но у них не было вождя, и войско их рассеялось, поэтому никто не мешал белым завоевателям сводить свои счеты.
Оргоньес мужественно сражался, разя врагов копьем и мечом. На своем скакуне он носился по полю битвы, пытаясь найти и убить Эрнандо Писарро. Но в его шлем попала пуля, и он на время потерял сознание. В ту же минуту была убита его лошадь, придавившая при своем падении всадника. Враги окружили Оргоньеса и предложили ему сдаться. Но он не хотел отдавать свою шпагу простым солдатам, сказав, что вручит ее только человеку благородного происхождения. Тогда один из слуг Писарро, выдав себя за дворянина, отобрал у него меч и в то же мгновенье вонзил ему в сердце кинжал. Оргоньесу отрубили голову, насадили на пику и носили среди сражающихся, как символ победы, а затем кровавый трофей был выставлен на главной площади Куско для всеобщего обозрения.
После гибели Оргоньеса ряды альмагристов дрогнули.
Сильный мушкетный огонь заставил их укрыться за камнями и остатками стен, кое-где сохранившимися на поле боя. Педро де Лерма, командовавший кавалерией, не мог собрать рассеявшихся всадников. Тогда он в одиночку бросился на Эрнандо Писарро. Копья обоих врагов нашли цель – Писарро проткнул Лерме бедро, но и сам был легко ранен. Завязавшийся тут же рукопашный бой разъединил противников. Чуть позже конь сбросил Лерму, и израненный рыцарь остался лежать на земле, истекая кровью.
Сторонники Альмагро уже не оказывали серьезного сопротивления и, объятые паникой, бежали в Куско. Сам Альмагро наблюдал за безжалостным побоищем с ближайшего пригорка, полулежа на носилках, так как был слишком слаб, чтобы держаться в седле. Убедившись, что сражение проиграно, он пытался укрыться в крепости Куско, но враги настигли его и захватили в плен. Великий маршал, как его называли, был доставлен в город, закован в цепи и помещен в то же здание, где еще недавно находились в заключении братья Писарро.
Битва продолжалась менее двух часов. Писарро торжествовали победу. Город оказался в их руках. По сведениям из разных источников, в бою погибли от ста пятидесяти до двухсот человек, главным образом, сторонников Альмагро. Многие альмагристы были убиты уже после битвы, когда они просили пощады – их рубили мечами, закалывали пиками, выкалывали глаза, отсекали руки и ноги – столь велики были ненависть и жажда мщения. Педро де Лерму, получившего семьдесят ран, друзья унесли в город, но здесь его безжалостно заколол в кровати один из солдат Писарро.
Писарристы основательно разграбили город. Но алчным искателям счастья добыча казалась слишком ничтожной. По словам Сарате, они требовали для себя Эльдорадо и говорили, что своими заслугами приобрели право на участие в такой экспедиции, где речь пойдет о настоящем золоте. Эрнандо Писарро пообещал им, как только появится возможность, организовать новые походы.
В Куско собралось около тысячи трехсот воинов, так как часть альмагристов присоединилась к победителям. А сам Альмагро оставался в заключении. Больной, сломленный несчастьями, он ждал решения своей судьбы.
Победители были очень обеспокоены состоянием здоровья своего пленника. Эрнандо Писарро, по словам Эрреры, еще до сражения, узнав, что его враг смертельно болен, воскликнул: «Не дай бог, чтобы это случилось прежде, чем он попадет ко мне в руки!»
Теперь Эрнандо часто навещал узника и всячески подбадривал его, обещая, что в ближайшее время – как только прибудет наместник – пленника освободят. А если наместник задержится, то он, Эрнандо, возьмет на себя всю ответственность, сам освободит его и отправит в Лиму. Франсиско, наверное, обойдется с ним не слишком сурово. Лживый Эрнандо даже поинтересовался, какой способ передвижения – на лошади, мулах или на носилках – допускает состояние здоровья пленника. Каждый день Писарро отправлял больному блюда со своего стола, вино и фрукты, и старый Альмагро, действительно, стал понемногу поправляться.
Но узник не знал и даже не мог предположить, что в это же время судьи и чиновники день и ночь трудятся в поте лица своего, принимая бесчисленные жалобы на Альмагро и готовя судебный процесс. Его сторонники, еще недавно чуть ли не носившие на руках своего вождя – идола и кумира солдат, теперь всячески очерняли его. Как-то надо было выслужиться перед победителями, чтобы снискать себе прощение у наместника.
Обвинительное заключение составило более двух тысяч страниц. По испанским обычаям все должно было происходить в соответствии со строжайшими требованиями закона. Альмагро обвинялся в том, что поднял мятеж и начал войну против испанского короля, погубив сотни его верноподданных, вступил в заговор с никой, врагом испанцев, и захватил Куско, принадлежавший королевскому наместнику.
Бунтовщику, предателю и врагу Испании осмелившемуся поднять оружие против ее короля, 8 июля 1538 года был вынесен смертный приговор. Альмагро должны были отрубить голову на центральной площади Куско. Судебный процесс был сплошным издевательством, осужденный даже не знал о нем и его никто не допрашивал. Решение суда ему сообщил какой-то монах.
Альмагро был потрясен услышанным. Такая несправедливость казалась ему невероятной. Он просил Эрнандо Писарро, своего злейшего врага, вспомнить о прежних заслугах и пощадить его седины. Ведь он уже ни для кого не опасен, он всегда так дружественно относился к братьям Писарро. Этот приговор плохая награда за то, что он еще недавно сохранил жизнь обоим братьям наместника. Да и король не оставит безнаказанными тех, кто осудит на смерть такого заслуженного человека.
На все эти слезные мольбы, перемешанные с угрозами, Эрнандо Писарро отвечал очень холодно: как может столь отважный рыцарь так унижаться; его судьба ничуть не хуже судьбы многих честных воинов. Ведь он же христианин и мог бы использовать оставшиеся часы, подаренные ему милостью божьей, чтобы закончить все свои земные дела. Приговор отменить нельзя, поэтому пусть готовится к своему последнему часу.
Когда король назначал Альмагро губернатором (аделантадо) Южного Перу (Нового Толедо), то предоставил ему право выбрать себе преемника. Согласно завещанию осужденного, его титул и привилегии должны были перейти к сыну – Диего де Альмагро. Но так как тот еще не достиг совершеннолетия, то временно управление Южным Перу Альмагро поручил Диего де Альварадо. Все свое имущество, находившееся в Перу, он завещал испанскому королю, добавив, что значительную сумму ему еще должен Писарро. Таким путем Альмагро надеялся заслужить расположение короля и добиться, чтобы тот защитил его сына и строго расследовал действия врагов.
Весть об осуждении Альмагро облетела весь город и произвела очень тяжелое впечатление. Некоторые офицеры, в том числе Диего де Альварадо, пытались заступиться за осужденного, но безрезультатно.
Эрнандо Писарро, обеспокоенный настроением колонистов, велел повсюду расставить посты мушкетеров и следить за домами альмагристов. Смертный приговор был приведен в исполнение тайно – в здании тюрьмы. Палач удавил великого конкистадора гаротой. Труп Альмагро привезли на главную площадь и публично отрубили ему голову.
Соблюдая приличия, Эрнандо и Гонсало Писарро в траурных одеждах, вместе с судьями и жителями города проводили останки Альмагро к церковному склепу, стараясь внушить всем, что только во имя высших интересов государства пришлось казнить этого семидесятилетнего воина.
По свидетельству хронистов, Альмагро был отважным и щедрым полководцем, так что конкистадоры очень любили его. Будучи человеком неизвестного происхождения, он с гордостью мог заявить, что является сыном своих собственных подвигов.
Франсиско Писарро дождался в Лиме известия о победе под Куско, а затем не спеша двинулся через Анды, предоставив Эрнандо возможность расправиться с мятежниками, у которых было немало влиятельных друзей среди окружения наместника. К ним принадлежал и епископ Вальверде. Они просили помиловать Альмагро, и Писарро не решался прямо отказать им. С такой же просьбой прибыл и сын Альмагро – Диего. Наместник успокоил его – с отцом не случится ничего плохого.
