Воины высмеяли предводителя – командир, мол, пытается обмануть их и снова вселить в них несбыточные надежды. Ропот все усиливался.

Опасаясь бунта наемников, Франсиско Писарро в начале мая 1532 года покинул Тумбес и двинулся в глубь страны. В городе остались только больные и небольшой гарнизон. Командующий приказал избегать насилия – это поможет завоевать симпатии индейцев и выдать себя за их друзей. Прежние столкновения якобы были вызваны недоразумениями. За грабеж и насилие он угрожал своим людям жестоким наказанием.

Пряча железный кулак в бархатной перчатке, Писарро продвигался на юг по густонаселенным районам, расположенным между Андами и океаном. В каждом поселке на испанском языке оглашалось сообщение о том, что он пришел сюда во имя бога и короля Испании и требует от местных жителей послушания и покорности. Перуанцы должны перейти в истинную веру и подчиниться испанцам. В противном случае конкистадоры угрожали применить силу:

«Мы будем вести против вас войну всеми способами и средствами, какими только располагаем; мы подчиним вас церкви и слугам ее и заставим вас слушаться; мы захватим вас, ваших жен, детей и обратим вас в рабов!»

Ни один индеец не мог понять этого обращения, поэтому никто и не возражал. Нотариус тщательно записывал и заверял выражения покорности со стороны местных жителей. Так туземцы, сами того не сознавая, становились подданными короля Кастилии.

Через четыре или пять недель Писарро выбрал место для строительства крепости возле реки Пьюры, примерно в тридцати лигах к югу от Тумбеса (на территории нынешнего Перу). Испанцы рубили деревья в ближайших лесах и заготавливали камень. Скоро с помощью индейцев на берегу реки построили крепость, церковь, склады и жилые дома. Так понемногу стал вырастать город. Окрестные земли были разделены между колонистами. Каждому выделили определенное число туземцев, обязанных помогать своим хозяевам во всех работах. Хронист отметил: «Так как было доказано, что колонисты не могли бы просуществовать без услуг индейцев, то священники и руководитель экспедиции – все единогласно решили, что репартимьенто туземцев (выделение их вместе с землей) могло бы послужить христианской религии и весьма способствовать их духовному благоденствию, так как они тем самым обрели бы возможность приобщиться к истинной вере».

Итак, по мнению испанцев, обращение туземцев в слуг и рабов происходило в интересах туземцев – благодаря этому индейцы спасали свои души от геенны огненной.

Писарро назвал новый город Сан-Мигель – в честь архангела Михаила, который так чудесно помог поборникам христианской веры в битве с индейцами Пуны. Потом он велел расплавить золотые и серебряные украшения, захваченные во время последнего похода. Все сокровища, за исключением пятой части, причитавшейся королю, Писарро отослал в Панаму, чтобы заплатить владельцам судов и тем, кто снабжал экспедицию.

В рекогносцировках и строительстве крепости прошло около пяти месяцев. Писарро за это время собрал более точные сведения о стране детей Солнца и понял, что океанское побережье лишь отдаленная окраина огромного государства инков, что богатые области лежат за горными хребтами Анд. Вождь конкистадоров узнал также, что междоусобная война в Перу закончилась. Атауальпа со своим победоносным войском расположился лагерем на расстоянии десяти или двенадцати дней пути от Сан-Мигеля. Но угли военного пожара наверняка еще тлели. Писарро надеялся раздуть их и воспользоваться братоубийственной войной в своих целях. Перуанские племена были разобщены и не могли сообща выступить против белых захватчиков – так же, как это происходило во многих других странах, к которым тянулись руки ненасытных завоевателей.

С горсточкой воинов – в лагерь Атауальпы. – «Мне хватит тех, кто не желает от меня отступиться!» – Посланцы инки. – По диким тропам через Анды. – Зеленая долина Кахамарки.

Возможно, что Писарро еще в Сан-Мигеле разработал дерзкий план – напасть на властителя Перу и захватить его, как это сделал Кортес в Мексике с повелителем ацтеков Монтесумой. Однако более вероятно, что вождь наемников хотел встретиться с новым главой инкского государства, заверить его в своей дружбе и мирных намерениях, а уж затем действовать соответственно обстоятельствам.

Писарро, конечно, охотнее всего дождался бы подкреплений из Панамы – в его распоряжении было всего около двухсот человек. Из них пятьдесят надо было оставить в крепости Сан-Мигель. Можно ли было рассчитывать на успех со столь ничтожными силами? Однако и медлить было нельзя – бездействие могло посеять среди солдат неверие в успех предприятия, вызвать ропот и мятежи.

21 сентября 1532 года конкистадоры выступили из Сан-Мигеля в направлении лагеря Атауальпы. Это был дерзкий шаг, и испанские историки прославляли его как подлинный пример отваги странствующих рыцарей, блестящий образец непоколебимой веры в свою счастливую звезду.

Уборка кукурузы (из хроники Помы де Айялы).

Равнину пересекали реки, текущие с гор, и густые леса. Испанцы шли мимо фруктовых рощ, обработанных полей и огородов. Созревал богатый урожай. Завоевателям еще нигде не приходилось видеть столь умелых земледельцев. Вежливо и почтительно встречали эти люди пришельцев. Закованные в латы белые люди и невиданные звери с густыми гривами, высекавшие копытами искры на каменистых тропах, внушали туземцам страх и уважение.

Испанцы тоже старались не испортить дружественных отношений и произвести благоприятное впечатление на индейцев. Во всех городах и поселках имелись крепости или просто вместительные здания, где обычно отдыхали чиновники правителя Перу во время своих разъездов. Теперь в них размещались на ночлег солдаты Писарро.

На пятый день похода командир решил дать отдых своим воинам. Из Сан-Мигеля выступили сто семьдесят семь конкистадоров, в том числе шестьдесят семь всадников и два переводчика – перуанцы Фелипильо и Мартин, которые вместе с Писарро были в Испании и выучили испанский язык.

Войско было неплохо вооружено, однако стрелковое оружие – аркебузы и тяжелые железные луки – арбалеты – имели лишь около двадцати человек. Большую часть ружей и боеприпасов Писарро оставил в крепости, чтобы в случае неудачи можно было укрыться там и дожидаться помощи из Панамы. Войско казалось бодрым и боеспособным, но предводитель чувствовал и скрытый ропот опасения, а потому решил с корнем вырвать всякое недовольство, освободиться от сомневающихся и неверящих в успех предприятия.

Он собрал солдат и заявил, что наступил решающий момент экспедиции. Пусть и шага не делает дальше тот, кто хоть мало-мальски сомневается в победе, кто не верит в успех всей душой. Еще не поздно вернуться обратно. Сан-Мигель охраняется плохо, и у него будет спокойнее на душе, если гарнизон получит подкрепление. Всякий, кто желает, может возвратиться в крепость и получить там землю и индейцев, как все прочие колонисты. «Мне хватит тех, кто останется со мной и разделит общую судьбу, много нас будет или мало, но я доведу начатое дело до конца», – сказал командующий.

В этой рискованной экспедиции каждый человек ценился на вес золота, и все-таки лучше было встретить опасность, не имея в своих рядах трусов и недовольных. К тому же каждому предоставлялась возможность отступить с честью: повод для этого – усиление небольшого гарнизона крепости – казался достаточно важным. Однако разрешением вернуться обратно воспользовалось всего девять человек – четыре всадника и пять пехотинцев. Остальные громкими криками восторга заверили своего отважного полководца, что пойдут за ним без малейших колебаний.

Местные жители по-прежнему доброжелательно встречали испанцев. Однако в некоторых долинах совершенно не осталось мужчин, очевидно, инка призвал их в свои войска. Но никаких признаков лагеря, в котором расположился правитель Перу, пока обнаружить не удавалось. Писарро отправил Эрнандо де Сото в один из городов, расположенных в горах, где, согласно полученным им сведениям, находился перуанский гарнизон.