Но среди членов суда и солдат не было полного единодушия. Кое-кто считал, что пленник еще может пригодиться испанцам, – раздавались голоса, возражающие против этой безжалостной расправы.

Когда приговор был объявлен Атауальпе, он, на мгновение потеряв хладнокровие, воскликнул: «В чем провинились я и мои дети, что мне суждена такая судьба, такая жестокая казнь? И к тому же от твоих рук? Мой народ встретил тебя приветливо и гостеприимно, без злобы и обмана, я поделился с тобой своими сокровищами, и руки мои не причинили тебе никакого зла!» Инка стал просить, чтобы ему сохранили жизнь, обещая полную безопасность всем испанцам и вдвое больший выкуп.

Однако Писарро был неумолим, и осужденный покорился своей жестокой судьбе с бесстрастием индейского воина.

Через два часа после захода солнца – 29 августа 1533 года – закованного в цепи Атауальпу привели на площадь. Патер Висенте де Вальверде шел рядом с пленником, пытаясь обратить его в христианскую веру. Когда несчастная жертва уже была привязана к столбу, а вокруг навалены охапки хвороста, патер, подняв крест, еще раз призвал инку одуматься и принять истинную веру. В этом случае мучительная смерть на костре будет заменена менее жестокой казнью – удушением.

Видимо, ради того только, чтобы последние минуты его жизни не отравлял своими назойливыми речами этот монах, пленник в конце концов согласился. При обряде крещения новообращенного нарекли Хуаном де Атауальпой, а потом удавили гаротой, как это делали с преступниками в Испании. По другим сведениям, Атауальпу повесили, и всю ночь его труп висел на площади в Кахамарке.

Так умер самый могущественный властелин Нового Света. Впоследствии завоеватели пытались всячески очернить его, утверждая, что «он был наказан за свои ошибки и беспощадность, ибо являлся, по всеобщему мнению, кровожаднейшим и безжалостнейшим человеком: ему ничего не стоило за малейшую провинность стереть с лица земли целый город и за проступок одного убить тысячи людей». Ничего удивительного в этих утверждениях нет – во все времена завоеватели и колонизаторы очерняли народы, на которые сами набрасывались словно дикие звери.

На следующее утро казненного перенесли в церковь святого Франциска и после торжественной мессы похоронили как христианина. Писарро и его офицеры, облачившись в траурные одежды, слушали проповедь отца Вальверде. Богослужение было прервано громкими стенаниями: в церковь ворвались рыдающие жены Атауальпы. Столпившись вокруг покойного, они молили испанцев похоронить инку по обычаям его предков, чтобы жены могли лишить себя жизни на могиле своего господина и сопровождать его в светлую обитель Солнца. Испанцы вывели женщин из церкви, объясняя, что инка умер как христианин, а христианский бог отвергает такие жертвы. Вернувшись домой, многие женщины покончили с собой.

Через несколько дней в Кахамарку возвратился Эрнандо де Сото и с возмущением узнал о том, что произошло за время его отсутствия. Он яростно обрушился на своего командира, обвиняя его в опрометчивости, Атауальпу оклеветали, в Гуамачучо нет ни одного воина, нет даже признаков восстания или заговора. Инку следовало отправить в Кастилию, чтобы судил его, в случае необходимости, сам король. Писарро оправдывался, говоря, что его вынудили к этому солдаты.

Один исторический анекдот пытается объяснить осуждение инки личной местью Франсиско Писарро. Атауальпа попросил одного испанского солдата, чтобы тот написал ему на ногте большого пальца слово «бог». Потом пленник показывал палец всем своим стражам и просил их прочесть написанное. Каждый произносил одно и то же слово. Умение читать казалось инке настоящим чудом, и он радовался, как ребенок, видя, какой мудрый народ испанцы. Но когда Атауальпа показал это слово Писарро, тот промолчал, и пленник понял, что испанский главнокомандующий не умеет читать и менее образован, чем его подчиненные. Писарро не мог ни забыть, ни простить этого оскорбления.

Конечно, подлое убийство инки, запятнавшее позором испанских конкистадоров, нельзя объяснить личной местью Писарро. Завоеватели хладнокровно взвесили все «за» и «против» и пошли на это преступление, чтобы захватить оставшуюся без правителя страну. Напрасно они убеждали своих современников, что инка заслуживал смерти и вся страна будто бы радовалась его казни.

Убийство в Кахамарке было прологом к кровавой драме, в ходе которой погибло государство детей Солнца, а среди вождей конкистадоров начались распри из-за дележа добычи, и они один за другим умирали насильственной смертью.

По великой инкской магистрали. – Ожесточенные стычки в горах. – Чалкучим умирает на костре. – Конкистадоры в Куско. – Снова огромная добыча. – Сказочный рост цен. – Манко – новый инка Перу.

После трагической гибели Атауальпы государство инков осталось без правителя. Казалось, господство детей Солнца кончилось навсегда. В стране начались волнения и смута. Отдаленные области сбросили власть инков и объявили о своей независимости. Повстанцы жгли селения, грабили дворцы и храмы, закапывали в землю золото и серебро, которые внезапно обрели ценность и в глазах самих перуанцев – все уже знали, что чужеземцы ценят эти металлы превыше всего.

Убив Атауальпу, испанцы лишили себя возможности управлять огромной страной через посредство своего пленника, Франсиско Писарро спешно назначил нового правителя. Законным наследником престола считался Манко – второй сын Уайна Капаки, брат Уаскара, – но Писарро предпочел ему брата Атауальпы Топарка, торжественно короновал его и заставил поклясться в верности испанскому королю.

После этого, в начале сентября 1533 года, Писарро с отрядом в пятьсот человек покинул Кахамарку и двинулся на столицу Перу город Куско. Вместе с испанцами следовал в столицу новый инка, окруженный блестящей свитой и сопровождаемый Чалкучимом. Все выглядело так, будто новый повелитель действительно обладал какой-то властью.

В Куско вела широкая магистраль – великая дорога инков. Там, где дорогу пересекали ущелья и горные реки, были устроены подвесные мосты. Но они так пугали испанских всадников, что те зачастую предпочитали переправляться на плотах, держа за поводья плывущих рядом коней.

Отдыхали в домах, построенных вдоль всей дороги для послов и войск инки, продовольствием запасались на специальных складах, созданных для той же цели.

Над чудесными плодородными долинами поднимались суровые хребты Анд. Селения были покинуты и сожжены, мосты разрушены, кое-где показывались даже вооруженные индейцы. Однако напасть на завоевателей они не решались. Перуанское войско распалось на отдельные отряды, которые, оставшись без военачальника, действовали на свой страх и риск.

Когда испанцы подошли к большому городу Хаухе, на другом берегу реки их поджидал многочисленный отряд индейских воинов. Но конница конкистадоров бесстрашно бросилась в бурный поток – мосты были разрушены – и без труда достигла противоположного берега.

Индейцы осыпали нападающих градом камней и копий, не причинивших всадникам никакого вреда, а затем обратились в бегство. От безмерного ужаса у беглецов будто выросли крылья, но испанские кони оказались быстрее, а мечи конкистадоров не знали пощады.

В Хаухе испанцы разорили перуанские храмы, превратили их в церкви, а город стал их опорным пунктом: отсюда легко можно было добраться до океанского побережья.

Де Сото с шестьюдесятью всадниками был выслан вперед – разведывать дорогу и чинить мосты. Отряд натолкнулся на серьезные препятствия. Дорога во многих местах была завалена каменными глыбами и срубленными деревьями, мосты разрушены. Иногда на горных тропах происходили ожесточенные стычки, в которых погибло и несколько испанцев.

Авангард конкистадоров переправился через реки Абанкай и широко разлившуюся Апуримаку. И тут конница де Сото потерпела тяжелое поражение. Хотя командир и получил донесение, что на горной тропе испанцев поджидает большой отряд перуанских воинов, он все-таки решил до наступления ночи преодолеть горный перевал и спуститься в долину. Когда усталые всадники добрались до крутого склона, на них, словно лавина, обрушились отряды индейцев.