«Зато на суше мы им показали! – писал Диас. – Для защиты от их стрел мы надели ватные панцири, и хотя многих все же ранили – сам Грихальва был ранен тремя стрелами, и камнем ему выбили два зуба – все же мы разгромили их и ворвались в селение».

В этой битве пало около двухсот индейцев, и ужасная весть о поражении распространилась по всему побережью.

Следуя от Чампотона дальше на запад, флотилия вскоре достигла реки Табаско (впоследствии названной завоевателями рекой Грихальвы), которая впадает в залив Кампече. Грихальва решил обследовать устье реки. Ведя за собой на канате шлюпки, испанцы на двух небольших судах стали подниматься вверх по реке. На берегах ее стояли толпы индейцев, из леса доносился шум падающих деревьев – туземцы готовили завалы, чтобы преградить путь пришельцам.

Еще в устье реки корабли окружило множество пирог с вооруженными индейцами. Испанцы стали готовиться к бою: задымились фитили мушкетов, натянулись тетивы арбалетов. Но на свое счастье конкистадоры все же решили вступить с индейцами в мирные переговоры.

«Капитан сказал им, – писал Диас, – что мы приехали из далекой страны, что мы подданные великого императора дона Карлоса, у которого много вассалов – могущественных вельмож и касиков, и что индейцы тоже должны признать его своим повелителем. Это принесет им немало добра. И что в обмен на бусы они могли бы принести нам съестные припасы и домашнюю птицу… Двое индейцев ответили на это… что касается повелителя, то у них есть свой касик, а мы, дескать, едва прибыв сюда и ничего о них не зная, уже хотим навязать им другого вождя. Они предостерегли нас, чтобы мы не пытались сделать это силой, как в Чампотоне, так как у них стоят наготове более трех хикипилов воинов из всех окрестных провинций (хикипил – восемь тысяч человек). Они также добавили, что знают, как на днях в Чампотоне нами было ранено и убито свыше двухсот человек. Но они далеко не так слабы и немощны, как жители Чампотона…»

Грихальва обнял послов в знак своих мирных намерений и отпустил их с богатыми дарами. Военный совет индейцев решил не начинать военных действий.

«На следующий день, – писал Диас, – свыше тридцати индейцев пришли со своим касиком на мыс под пальмы, где мы стояли лагерем. Они принесли нам печеную рыбу, птиц, плоды сапоте и маисовые лепешки, а также жаровни с углем и благовонной смолой, которой стали нас окуривать. Затем они разостлали на земле ковры… и разложили на них разные ткани, а также золотые вещицы: некоторые имели форму диадем, другие были сделаны в виде фигурок уток, ящериц; три нитки бус (из полых зерен) и другие предметы. Они принесли также несколько плащей и рубах, какие носили сами, и просили нас принять эти вещи без обиды, так как золота у них больше нет. Зато дальше к западу, в глубь страны, лежит земля, очень богатая золотом. И они много раз повторяли: „Кулуа, Кулуа, Мехико, Мехико“, – но мы не понимали, где находится эта Кулуа или Мехико».

Услышав о богатых землях, Грихальва решил отказаться от обследования реки Табаско и двинуться дальше, прямо в золотую страну Мехико, или Мексику, следуя вдоль берега на север. По дороге испанцам встретились другие реки: одну из них они назвали Альварадо, другую – Рекою флажков, так как на ее берегах стояли толпы индейцев, разукрашенных пестрыми перьями, с белыми флажками на копьях. Весть об экспедиции дошла и до этих отдаленных областей и, туземцы выходили встречать чужестранцев.

Путь Кордовы и Грихальвы по Мексиканскому заливу (по И. П. Магидовичу).

Тогда испанцы еще не знали, что земли эти – владения могущественного повелителя ацтеков – Монтесумы и что он, узнав о появлении испанцев, приказал прибрежным жителям обменивать золото на товары чужеземцев, выясняя при этом, куда они держат путь.

В устье Реки флажков Грихальва вступил в переговоры с касиком подчиненного ацтекам племени, который всячески старался раздобыть необходимые Монтесуме сведения. Однако касик плохо понимал испанцев, изъяснявшихся жестами. Стороны обменялись подарками, и испанцы (по свидетельству историка Гомары) в обмен на дешевые безделушки – нитки стеклянных бус, иголки и мелкие украшения – получили драгоценных камней и золота на пятнадцать-двадцать тысяч золотых песо. Эта добыча превзошла самые смелые ожидания испанцев. Все же Грихальва отклонил предложение своих людей остаться на побережье и основать там колонию. Ограничившись этим выгодным обменом, он продолжал путь вдоль побережья на запад.

Вскоре испанцы наткнулись на группу островов. Высадившись на самом большом из них, они обнаружили в храме тела индейцев, недавно принесенных в жертву, и назвали его Островом жертвоприношений. На другом острове испанцы застигли в храме четырех жрецов совершавших жертвоприношения: опрокинув двоих юношей на жертвенный камень, жрецы вскрыли им грудь и вырвали сердце.

При виде несчастных жертв испанцы, по словам хрониста, содрогнулись, и кровь застыла у них в жилах. Они спросили у переводчика, зачем жрецы сделали это. Но тот, плохо понимая их речь, в ответ только лепетал: «Улуа, улуа!», – и испанцы назвали этот остров Сан-Хуан-де-Улуа.

Надо сказать, что в скором времени индейцы в свою очередь были повергнуты в ужас зверствами белых людей, которые на покоренных землях во имя своего бога убивали и сжигали на кострах всех, кто оказывал им сопротивление.

Испанцы провели на этом берегу семь дней, не рискуя отправиться дальше; запасы провианта иссякли, хлеб покрылся плесенью. Десять человек погибло от ран, многие были больны. Для строительства колонии не хватало людей. Грихальва решил погрузить на один из кораблей все добытое золото и ткани и под командованием Педро Альварадо отправить его на Кубу.

Губернатор Кубы Веласкес так обрадовался золоту и добрым вестям, что целую неделю пировал и устраивал турниры.

Грихальва же продолжал плыть вдоль берегов Мексиканского залива, пока не достиг области Пануко. В пути испанцам довелось пережить немало злоключений. Однажды индейцы чуть было не захватили малое судно: туземцы перерубили канаты и взяли судно на буксир. В другой раз испанцы, выменивая бусы на золотые изделия, польстились на блестящие топоры с длинными, украшенными резьбой рукоятками. Решив, что топоры золотые, они наменяли их около сотни, и лишь потом, после возвращения домой, увидели, что попали впросак: лезвия топоров позеленели – верный признак того, что это была медь, а не золото.

Многие из солдат Грихальвы не желали довольствоваться открытием берегов, а хотели покорить все побережье и проникнуть в глубь благодатной страны. Но пока об этом нечего было и думать: для такого похода требовалось пополнение.

И хотя Грихальва отнюдь не страдал отсутствием честолюбия или храбрости, все же после шести месяцев странствий он решил вернуться на Кубу.

Кто поведет новую экспедицию? – Эрнандо Кортес. – Похождения конкистадора в Новом Свете. – Разногласия с Веласкесом и неожиданное примирение. – Вербовка добровольцев. – «Братья, последуем за крестом!» – К берегам Мексики.

Привезенное Альварадо первое известие об успешном походе Грихальвы с быстротой молнии облетело всю Кубу, и алчный, честолюбивый губернатор Веласкес решил сразу же приступить к дальнейшему завоеванию побережья Мексиканского залива, сулившего богатство и славу.

Веласкес немедленно послал гонца ко двору в Испанию с важным донесением об открытии новых богатых земель.

Губернатор, стараясь получить право снаряжать экспедиции для завоевания новых территорий и строить форты, щедрыми дарами подкупил председателя совета по делам Индии Фонсеку и его чиновников, ведавших колонизацией заморских стран, и приписал себе заслуги по открытию новых земель.

Не дожидаясь ответа из Испании, Веласкес отдал приказ приступить к снаряжению флотилии из десяти судов – четырех старых, из экспедиции Грихальвы, и шести новых. Но кому доверить командование? Самого губернатора не привлекал столь опасный поход. По свидетельству историка Эрреры, ему не хватало размаха и широты взглядов. Чуждый великодушию, подозрительный, он готов был взвалить на других любую неудачу.