Могла ли быть еще более благородная задача, чем изучение этой новой культуры, ознакомление всего мира с достижениями неизвестных заокеанских народов, с их образом жизни и трудом, с их общественным строем и религией, наукой и искусством?

Но Кортес был не ученым, а завоевателем. Для него представляло интерес только то, что могло принести пользу лично ему, королю или хотя бы церкви, а отнюдь не науке,.

Голод и болезни в стане Кортеса. – Делегация тотонаков. – Под угрозой заговора. – Отказ Кортеса от поста главнокомандующего. – Конец дипломатической комедии. – Столица тотонаков – Семпоала. – Пленение сановников Монтесумы. – Победа двуличной политики. – Строительство крепости Веракрус. – Крещение новых союзников.

В лагере испанцев дела шли все хуже и хуже: жизнь в раскаленных песках, под нестерпимым зноем, среди болотных испарений и туч москитов была невыносимой.

Не было пресной воды. В колодцах накапливалась зловонная зеленоватая жидкость. Начинался голод. Солдаты были вынуждены питаться ракушками, червями, заплесневелыми сухарями, добывать пропитание охотой и рыбной ловлей, а также обменивать на продукты взятые с собой стеклянные безделушки. Один за другим они заболевали малярией и желтой лихорадкой, которую никто не умел лечить, и вскоре от нее умерло более тридцати человек.

Чем дольше оставались испанцы в этой нездоровой местности, терпя лишения и страдая от различных болезней, тем громче становился ропот недовольных. А когда солдаты узнали о намерении Кортеса пойти дальше вдоль берегов Мексиканского залива, недовольство еще усилилось. По приказу Кортеса, Франсиско де Монтехо и кормчий Аламинос, отправившись вдоль берега на каравелле, разведали большой участок побережья и нашли тихую бухту. Кортес решил заложить на берегу этой бухты крепость и сделать ее опорным пунктом завоевания Мексики. Вождь конкистадоров убедился, что Монтесума боится горстки испанцев, и хотел во что бы то ни стало воспользоваться этим. Ведь если повелителя ацтеков не сковывал бы страх перед пришельцами, он давно собрал бы войско и стер захватчиков с лица земли.

Но и испанцы отнюдь не были уверены в своих силах. В стане конкистадоров нашлось немало осмотрительных или малодушных, сомневавшихся в успехе экспедиции.

– Пора возвратиться на Кубу и обо всем сообщить губернатору, – шептали тайные и явные приверженцы Веласкеса. – Нечего торчать у этих бесплодных берегов, ожидая, пока на нас обрушатся все вооруженные силы Мексики!

Они обвиняли Кортеса в авантюризме, который может ввергнуть экспедицию в беду.

Кортес прекрасно знал о настроении конкистадоров и без труда мог избавиться от подстрекателей, вздернув их на первом же суку. Но столь суровая мера, к которой в свое время нередко прибегали Охеда и Никуэса, не сулила желаемых результатов.

Кортес был ловким дипломатом и неплохим психологом: он не спешил удовлетворить требования солдат, а старался убедить их, что нет никаких оснований для отчаяния и, что после постройки крепости оживится обменная торговля.

Счастливый случай помог Кортесу осуществить его замыслы и выработать тактику дальнейших действий: использовать междоусобную вражду индейцев, натравливая одни племена на другие.

Однажды к лагерю испанцев приблизились пятеро туземцев, своей одеждой и внешним видом сильно отличавшиеся от ацтеков. Их языка не понимала даже Марина. К счастью, двое из них говорили и на языке ацтеков – господствующего народа Мексики. Пришельцы назвались тотонаками и поведали, что их храбрый, воинственный народ недавно покорен ацтеками, которые наложили на тотонаков непосильную дань и всячески притесняют их. По их словам, Монтесума – могущественный, надменный, жестокий и мстительный государь, которого боятся и ненавидят все народы: тотонаки, табаски, тласкальцы и чолулы. Почти все они покорены ацтеками, за исключением героических тласкальцев. Тотонаки передали чужеземцам приглашение своих касиков посетить их столицу – Семпоалу, чтобы завязать с ними дружбу и помочь им свергнуть ненавистное иго ацтеков. Тотонаки-де наслышаны о победах испанцев в стране Табаско и высоко ценят храбрость белолицых людей.

Так Кортесу стало известно, что под игом ацтеков стонут многие племена и народы, что в Мексике свирепствуют междоусобные войны. И он понял, какими прекрасными союзниками в борьбе с Монтесумой могут стать покоренные народы, ибо можно разгромить даже самое сильное государство, если его раздирают внутренние противоречия. Одарив посланцев тотонаков, Кортес обещал им посетить Семпоалу.

Тем временем сторонники капитан-генерала старались уговорить воинов, чтобы они предоставили ему всю полноту власти и провозгласили его независимым от Веласкеса. Они понимали, что Кортес стремится завоевать Мексику отнюдь не для губернатора. Из-за своей алчности и скопидомства Веласкес не пользовался популярностью среди солдат.

– Возвращение на Кубу, – говорили сторонники Кортеса, – означало бы отказ от экспедиции. А ведь поход под началом такого командира сулит славу и невиданное богатство. Нам пришлось бы отдать этому скряге-губернатору даже то немногое, что добыли мы с такими трудностями, подвергаясь лишениям и опасности. Остается одно: упросить капитан-генерала основать здесь колонию с самоуправлением, на благо каждого из ее граждан. Правда, Веласкес не давал Кортесу таких полномочий, но того требуют интересы государя, о которых надо позаботиться прежде всего.

Все это говорилось ночами, на тайных сходках, но дошло и до приверженцев Веласкеса. Они обвинили главнокомандующего в попустительстве мятежникам и стали громогласно требовать немедленного возвращения на Кубу.

Кортес выслушал их, изобразив на лице удивление, и сказал, что хотя и не видит опасности, но отнюдь не собирается командовать ими вопреки их воле. Все, дескать, будет так, как пожелают солдаты. Сам он охотно остался бы здесь, чтобы продолжить выгодную торговлю с туземцами, но если войско потребует иного, он тут же отдаст приказ садиться на корабли.

По лагерю с быстротой молнии распространилась весть: каждый, кто хочет, может немедленно отправляться домой на Кубу!

Кортес был достаточно умен. Он знал, что его воины ни о чем так не мечтают, как о богатстве, а здесь к нему, казалось, достаточно было лишь руку протянуть. Теперь же все надежды рухнули, труды оказались напрасными – им придется вернуться домой еще более нищими, чем прежде. О таком исходе конкистадоры не хотели и думать, хотя еще так недавно выражали сомнения в благополучном конце экспедиции. Многие воины, даже из приверженцев Веласкеса, увидев, как легко Кортес исполняет их желание, горько пожалели о своем необдуманном поведении.

Кортес ни словом не возражал на горячие упреки. Наоборот, чтобы еще больше разжечь недовольство, он приказал своим приверженцам громко кричать, что из-за трусости командира все они лишатся чести, славы и богатства.

Лагерь конкистадоров клокотал. Сторонники Кортеса столпились вокруг его палатки, требуя, чтобы он немедленно вышел к воинам и отменил свой приказ об отплытии. Они кричали, что капитан-генерал обманул их.

– Мы прибыли сюда, – говорили они, – чтобы построить здесь колонию, а теперь нам заявляют, будто губернатор не давал на это полномочий! Но разве эти земли принадлежат Веласкесу? Они – собственность короля, и поэтому необходимо поскорей заложить здесь колонию, а не тратить время на мелочную меновую торговлю или, что еще хуже, вернуться на Кубу ни с чем… Мы протестуем и обвиняем вас в измене интересам государя!

Они добавляли также, что если генерал колеблется и готов из трусости покинуть своих солдат, то им остается лишь избрать другого командира.

Кортес, сделав вид, что поражен этими упреками и не может от удивления прийти в себя, сказал, что ему и в голову не пришло бы отказаться от столь заманчивых надежд, если бы ему не показалось, что войско пало духом и жаждет отступления. Он же не хочет идти против воли солдат.