– Ты не прав…

– Может быть. Только вторую золотую пектораль мы у нас не найдём. Сколько бы ни бродили по тайге.

– Так что, отбрасываем эту версию?

– Зачем? Будем держать на заметке. На всякий случай. А вот то, что ты выяснил про Колодникова – это здорово. Скорее всего тот человек, что прислал стихотворение, был в своё время тоже связан с академиком. Ты не подумал о том, что след может тянуться оттуда? Подумай. Кстати, девочка с вами едет?

Не спал на другом конце города и профессор Урманский. Сразу после того как Дмитриев покинул квартиру, Александр Васильевич взял последний номер родного литературного детища и заново пересмотрел уже выученную наизусть вторую часть статьи академика Колодникова. И теперь в голове учёного бесплодно бился один вопрос: при чём здесь экспедиция? На неё в статье даже намёка не было. Почему этот настырный мужик решил, будто археологические исследования 1961 и 1968 годов связаны напрямую с пропажей Дмитриева и его людей? Ну разве, кроме того, что отец гостя, как выяснилось-таки, действительно оказался хорошим знакомым академика. Предположим, Колодников рассказывал Дмитриеву о некоей археологической находке. И что? Чем мог геолог помочь археологу? Ничем. Бродили по одним местам. Но с разными целями. А то, что дружили… Да мало ли кто с кем дружит!

Александр Васильевич выключил ночник, тихо покинул спальню, прошёл на кухню, достал из настенного пенала початую бутылку коньяка. Налил на палец в стакан и честно себе признался: ехать в Хабаровск не хотелось. Но слово не воробей… Теперь Александр Васильевич ругал себя последними словами за то, что поддался уговорам гостя. Самое неприятное заключалось в том, что придётся объясняться с женой, почему он вдруг решил уехать на несколько дней. А всё проклятое любопытство. Чтоб его…

– Урманский выезжает в Хабаровск. Знакомиться с дневниками Колодникова. Хабаровская ветка ждёт команду.

– Вдову Колодникова не трогать. Выясните, где находятся дневники, и уничтожьте их. Лучше всего – имитация ограбления. Если не получится – пожар. Повторяю: вдову не трогать!

Ученые из Южно-Тирольского археологического музея в Италии воссоздали лицо и внешний облик знаменитого альпийского «ледяного человека» Отци (Oetzi), тело которого сохранялось в леднике более пяти тысяч лет.

«Ледяной человек» был найден в Альпах на границе Италии и Австрии в 1991 году. Первоначально считалось, что это погибший альпинист, однако затем выяснилось, что этому мумифицированному телу более пяти тысяч лет – останки Отци были датированы периодом с 3365 года по 3118 год до нашей эры. Приглашенные музеем голландские специалисты, братья Адри и Альфонс Кеннисы, которые ранее воссоздавали облик неандертальцев, с помощью компьютерной томографии получили трехмерное изображение тела Отци, а затем восстановили его лицо и фигуру.

«Ледяной человек» оказался мужчиной средних лет с грубой, морщинистой кожей, глубоко посаженными глазами и бородой. Ранее считалось, что у него были голубые глаза, но последние исследования показали: глаза «ледяного человека» карие. Ученым удалось прочитать генетический код «тирольского ледяного человека». Предварительный анализ показал, что он принадлежал к так называемой субгаплогруппе K1. Около 8 % современных европейцев принадлежат к гаплогруппе K, которая делится на субгаплогруппы K1 и K2. K1, в свою очередь, делится на три кластера. Оказалось, геном «ледяного человека» не подходит ни к одному из трех известных кластеров K1. На данный момент это означает, что никто не может объявить себя потомком Отци…

РИА «Новости», 28.02.2012.

Щетинин позвонил Санатову.

– Серый, выгляни в окно: стоят ребятки или нет? Стоят?.. Окей, через пять минут буду.

Он всем телом развернулся в своем джипе назад, к старшему лейтенанту Сердюкову.

– Сейчас выйдешь. Интересующий нас внедорожник «ниссан» припаркован возле последнего дома. Фотографируй всё. Номера машины, сидящих внутри, внешний вид… Действуй нагло. Если на тебя полезут – бурей в ответ. Дойдёт дело до кулаков – жми на кнопку срочного вызова. Донченко с мужиками уже здесь.

– А почему сразу не задержать?

– Какой умный! – тряхнул головой СЧХ. – И что ты им предъявишь? Ночёвку в машине? Вылазь!

– Так я не понял: мне что, специально их открыто фотографировать, чтобы спровоцировать?

СЧХ тяжело вздохнул: эх, молодёжь!..

– Мне нужны их противозаконные действия против твоей персоны.

– Так ведь могут очки разбить…

– Для того я тебя к ним и посылаю, интеллегент ты наш. Всё понятно?

– Да.

– Тогда что сидим?..

Найти место передислокации бывшего следователя Благовещенского УВД оказалось делом простым и нехитрым. Достаточно было обратиться в ближайший адресный стол на первом этаже гостиничного комплекса, предъявить удостоверение сотрудника милиции – и заветная бумажка с указанием, как проехать к дому пенсионера Гаджи, легла в нагрудный карман следователя.

На звонок в дверь никто не отозвался. Рыбаков задумчиво потёр кончик носа. Чёрт бы побрал этого бывшего следователя! Таскается непонятно где в десять утра. Нет чтобы сидеть, как положено нормальному пенсионеру, перед телевизором, так ведь нет… Майор посмотрел по сторонам. На лестничной площадке находилось ещё две двери. Может, соседи знают, где старик?

Рыбаков нажал на кнопку звонка соседней квартиры. Дверь тут же отворилась. Перед Сашкой стоял именно тот объект, на который он рассчитывал. Бабуля лет восьмидесяти, с бигудями в крашеных волосах и нескрываемым любопытством в глазах. Майор понял: с такой особой лучше не крутить, а сразу брать быка за рога. Санька вторично за утро достал удостоверение:

– Я к вашему соседу. С его бывшей работы. По поводу пенсии. – Слово «пенсия», по мнению Рыбакова, должно было магически повлиять на бабку. – Не подскажете, где его найти?

– А… – Любопытство в глазах старухи сразу пропало. Чужая пенсия её не интересовала. – Они с Дашкой час назад ушли на базар.

– Дашка – это…

– Патаскуха.

– Не понял?

– И понимать нечего, – бабулька вздёрнула остренький носик. – Из-за квартиры за него вышла. Курва! Любит она его… Ха! Метраж она любит!.. А у него сердце. Она-то про это знает, вот и таскает его повсюду за собой с утра до ночи. Сучка!

Дверь перед носом майора резко захлопнулась.

– А базар-то у вас где находится? – крикнул было Рыбаков, но его уже никто не слышал: дверь наглухо прилипла к дверной коробке.

Щетинин внимательно просмотрел документы задержанных. Оба оказались возрастом лет тридцати, спортивного телосложения, в легких летних костюмах. СЧХ отмечал детали. Стрижки короткие. Но скорее такую «причу» носят в армии, а не на зоне. Опять же, никаких наколок, одежда простая, невзрачная. Спокойны. Даже чересчур, наигранно. Не сопротивляются. Видимо, проиструктированы, как себя вести в подобного рода ситуации. Один улыбается. Передние зубы вставные. Видимо, родные были выбиты. У второго, кстати, тоже, а сам он как индийский Будда, сидит на скамеечке, скрестив перед грудью руки. «Контора», что ли?

– Так… Орликов Денис Борисович. – СЧХ поднял взгляд на улыбающегося. – Из Тынды. Нормально… И что мы здесь делаем, товарищ с БАМа?

– Приехали к другу, – улыбка и не думала исчезать с лица молодого человека. – А его не оказалось дома. Вот ждём.

– К кому?

– Лескову Никите. Из восемьдесят седьмой квартиры.

Щетинин посмотрел на участкового. Тот утвердительно кивнул головой.

– Есть такой. Проживает. Точнее, проживал. Неделю назад посадили. За кражу.

– Как «посадили»? – наигранно вскинул брови улыбчивый. – А нам никто не сказал. Представляешь, – он обернулся к товарищу, – он уже на нарах парится, а мы тут торчим!