– Вот это вы точно подметили. Именно до недавнего времени. Однако сегодня информация постоянно и, к сожалению, неконтролируемо просачивается. Нам очень бы не хотелось, чтобы слухи из жёлтой прессы превратились в сенсацию на первых полосах страниц. А благодаря Савицкому это может произойти. Вы со мной согласны?

– В какой-то степени…

– Значит, вы поддерживаете моё решение? Не слышу ответа!

– Да.

– Иного и не ждал.

Лодка мягко, с шорохом ткнулась в песчаное дно пологого берега. Учитель первым спрыгнул на землю, привязал плоскодонку к лежащему у воды стволу погибшей сосны.

– Тут, что ли? – поинтересовался СЧХ, переваливая тело через невысокий борт судна.

Сын проводника махнул рукой в сторону пролеска.

– Там, рядом.

Идти действительно оказалось недалеко. Шагов через сто перед путниками, внутри соснового сухостоя, открылась заросшая кустарником прогалина.

– Здесь лагерь стоял. – Эвенк присел, похлопал рукой по земле. – Отец показывал именно это место. – Учитель поднялся и указал рукой в нужном направлении. – А вот в ту сторону они уходили. Все три дня.

У Дмитриева запершило в горле. Он долго смотрел в стену из сосен, которые своими стволами скрывали маршрут экспедиции, после чего спросил:

– Кто выбрал место стоянки?

– Твой батя, – уверенно отозвался Иван. – Отец говорил, сверялся по карте.

– Любопытно.

Щетинин прошёлся по прогалине, внимательно глядя под ноги. Сорвал несколько ягод брусники:

– Кислые. Не дозрели. – И потянулся за новыми ягодами. – А как далеко они могли уйти от лагеря? – Сергей задал вопрос чисто риторически, прекрасно понимая, никто на него ответить не в состоянии.

Учитель повёл плечами.

– Кто ж знает… Может, пять, а может, десять километров. Это если по прямой. А если куда сворачивали, то… тайга.

– А что находится в той стороне, куда они ориентировочно направлялись? – СЧХ мотнул головой в сторону сосняка. – Или находилось? Прииски? Разработки?

– Ничего, – снова уверенность в голосе учителя. – Абсолютно.

– И что, больше ни одна экспедиция здесь не проходила?

– Археологи были. Раза три. Пять лет назад приезжали на Граматуху. А геологи… Не припомню.

– Может, прогуляемся? – Мишка махнул в направлении леса.

СЧХ сжевал очередную порцию ягод, поморщился:

– Если бы знали, что искать. А так – ноги бить… Лучше открой комп, посмотри, что там пишут об этих археологах.

Михаил упал на траву, достал ноутбук, принялся за работу с поисковиком. Щетинин тоже присел на землю.

– Это ж сколько километров экспедиция крюк-то сделала? Считай, без Граматухи было двести восемьдесят. Да с Граматухой тридцать. Почти триста кэмэ резвой рысью! Ни хрена себе, геология…. – С последними словами Щетинин принялся размахивать рукой, отгоняя настырную мошкару.

Сын проводника промолчал. Сунул руку в карман, извлёк пузырёк с жидкостью.

– Намажься. А то комарьё сожрёт. Вернёшься в город пятнистый, как олень.

СЧХ принял совет к действию.

– Раньше люди жили в согласии с природой, – заметил учитель. – Потому и комар был не такой злой. Понимал: собрат ему кровь дарит, а не враг. Оттого и брал мало. В меру. А сейчас… Что о мошкаре говорить, когда люди сами себя готовы поубивать, за просто так.

СЧХ исподлобья посмотрел на эвенка: философ.

– Есть! – Мишкин голос оборвал едва не сорвавшуюся с уст СЧХ едкую реплику. – Нашёл! Действительно, три археологические экспедиции. Даже название придумали: «Граматухинский археологический заповедник». Так… Обнаружен могильник, которому приблизительно около полутора – двух тысяч лет. Найдены фрагменты древних глиняных сосудов. Костяной наконечник от стрелы. Много фрагментов керамики. По углам могильника – черепа свиней: явный признак того, что в этом могильнике был похоронен один из членов племени мохэ.

– Кого? – не понял СЧХ.

– Мохэ, – Дмитриев развернул монитор в сторону подполковника. – Воинственные племена, в короткий срок заселившие Приамурье и Приморье более полутора – двух тысяч лет назад.

– И всё? – тускло поинтересовался СЧХ.

Мишка пожал плечами.

– Найден элемент первобытной живописи. Наскальный рисунок оленёнка.

– Это там, – махнул рукой эвенк вверх по течению Граматухи. – Я видел.

– Оленёнок не подходит. – Щетинин откинулся на спину. – Впрочем, как и вся эта историческая хренотень… Слушай, – он оперся на локоть, – а может, там были золотые изделия, а? Что, если твой отец искал украшения? Чёрная археология?

– Думай, что говоришь! – обиделся Михаил.

– Извини. Вырвалось как рабочая версия. Хотя, если бы кто захотел таким делом заниматься – уходил бы втихаря, в свой отпуск. – Кулак СЧХ с силой опустился на траву. – Но ведь что-то же они с лопатами искали! Копали! Рыли… Три дня! И два на Норе. Капитан Флинт здесь, что ли, клады зарыл?

– А вот это интересно. – Михаил вновь оторвался от экрана. – Смотри! Археологических экспедиций в районе Граматухи в шестидесятых годах было две. Первая – в шестьдесят первом. А вот вторая – за год до появления в этих местах отца.

– И что?

– А то, что в шестьдесят восьмом с Граматухи вторая экспедиция отправилась к истокам Норы. Однако, как пишет «Исторический вестник», быстро была свёрнута и возвращена на Большую землю. И обеими экспедициями, прошу заметить, руководил профессор Колодников. Более на Граматуху академик не ходил. Скоропостижно скончался в 1971 году… Может быть, я не прав, но, по-моему, это взаимосвязано.

– Что?

– А вот что.

Михаил развернул ноутбук. Сергей уткнулся в экран, на котором светилась следующая информация: «Альманах „Амур“. Содержание…»

– Не понял.

– Помнишь, я тебе рассказывал, как Урманский вспомнил содержание письма, в котором было стихотворение: автор настойчиво просил, чтобы тот стих был напечатан именно в этом номере!

– Это я помню. Что из того?

– А то, – палец Дмитриева тихонько постучал по экрану, – что в этом самом номере печаталась вторая часть воспоминаний академика Колодникова. Того самого Колодникова, который руководил археологическими экспедициями на Граматуху и Нору. И который работал в институте в одни года с моим отцом! Сечёшь мысль? Неизвестный, который прислал стихотворение, наверняка прочитал предыдущий номер альманаха и…

– То есть, – СЧХ прищурил глаза, – ты хочешь сказать, неизвестный прочитал первую часть воспоминаний академика и, зная, что в альманахе будет издаваться вторая часть, специально уговорил Урманского опубликовать стихотворение именно в этом номере?

– Точно! – Мишка от волнения упал на колени. – Колодников и отец скорее всего как-то были связаны… Может, академик поделился с отцом своими находками? Или нет. Не так. – Он нервно провёл ладонью руки по губам. – Колодникова вернули с Норы, ему не дали что-то найти. Вот потому он и предложил отцу решить его задачу. Под видом геологоразведывательной экспедиции. Получить разрешение в управлении для изысканий отцу было проще простого. По крайней мере, значительно проще, нежели Колодникову организовать новую археологическую экспедицию. Как тебе такая мысль?

– Рациональное зерно в ней есть, – вынужден был признать подполковник. И тут же скептически заметил: – Только встаёт два очень неприятных вопроса: кто был заинтересован в том, чтобы Колодников вернулся с Норы, и почему академик решил продолжить поиски чужими руками? А если ещё сюда приплюсовать враньё следователя, то картина вырисовывается очень даже неприятная.

– Простите, Галина Петровна Дмитриева?

– Да.

– Проверка состояния крыш, ЖКХ. Не протекает? Жалоб нет? Состояние карнизов удовлетворительное? Можно пройти посмотреть? Это ваша комната, с балконом? Так, состояние нормальное. В соседнем доме значительно хуже, хотя сдавались в один год с вашим. Так, можно ещё и из соседней комнаты выглянуть в окно? Что ж, неплохо. Так, Амурская, сто сорок, квартира пятьдесят восемь… Распишитесь, пожалуйста. Здесь и здесь… А ещё можно у вас попросить водички. Жарко! А у нас ещё пять домов. Благодарю!