Высотное крещение? Или... Это тебе дома дорого обойдется». «Ах да, тебя еще можно поздравить, ― дразнит Симон, ― здесь, в Гиндукуше, совсем другое дело, чем на твоих сантиметровых пятитысячниках Шпицбергена. Что тебя там не поздравляли, вполне понятно. И знаешь, здесь можно для тебя найти вполне приличный «Рыф-Хорн».

Счастье, что Ханспетер понимает саркастические шутки Симона, даже если они затрагивают его святыню Шпицберген и названную в его честь вершину...

Часами идем почти по ровному, но все же слегка поднимающемуся леднику. Я сегодня не в лучшем состоянии, от угнетающей жары часто перевожу дух, ем виноградный сахар и предаюсь своим мыслям... Ведь Визи и Симон уже разведали маршрут. Они говорили, что есть два варианта. Безотрадный, нудный подъем по льду громадного склона или интересное лазание по гребню. Я вижу, они отдают предпочтение гребню! Они хотят играть с горой, в свое удовольствие полазить, а не топтать снег, как это делается в течение последнего столетия. Мне кажется, что им важнее «элегантный маршрут», чем более скучный путь, но с гарантией достичь вершины.

Об этом не может быть и речи! Нельзя художничать, предпринимая скальные вылазки на непокорный семитысячник, когда рядом идет хорошо проходимый верный маршрут. Ведь так можно и не достичь вершины. Какая нелепость! Я по-настоящему взбешен.

Медленно растягивается караван в зависимости от шага каждого. Визи и Ханспетер соревнуются в скорости. Визи я могу понять. Но меня удивляет, что Ханспетер, вышедший сегодня впервые наверх, способен на это. Во всяком случае видно, что он хорошо поправился. Симон и я с несколькими носильщиками шагаем, подавленные жарой. Позади всех следуют Змарай, Виктор и носильщики.

Стоим на втором ледниковом плато. Оно образует гигантский котел. Солнце печет, как из рефлектора. Оба варианта маршрута лежат открытыми и ясными перед нами: прямо впереди ледовый склон, справа ― гребень.

Одного взгляда достаточно, ― чтобы убедиться, что по склону нельзя идти. Даже если гребень был бы очень трудным. С Визи и Симона теперь снята забота о вынужденном прохождении недостаточно пикантного маршрута. Теперь они, с полной силой, могут заняться гребнем. Склон, правда, технически проще, но покрыт устрашающими ледовыми башнями. Высоту готовых к срыву ледовых масс я оцениваю как минимум в сто пятьдесят метров. Они не только стоят отвесно, а местами нависают. К тому же они покоятся на наклонных плитах сланца. Никогда в жизни я не пошел бы под таким льдом в Альпах, даже в быстрой связке вдвоем. Тем более на гиндукушских высотах, да к тому же с караваном носильщиков. Тут не остается другого выхрда: отказаться или, как в нашем случае, выбрать другой маршрут. Почему же они ничего не говорили об этих ледовых башнях? Если бы я о них знал, мы бы пришли сразу к единогласному решению идти через гребень, и я уберег бы себя от внутреннего взрыва бешенства. Ведь при таком положении дела не приходится дискутировать о выборе маршрута.

Значит, это и есть проблема нашего семитысячника. Технически простой склон слишком опасен, а разорванный гребень с его скальными башнями и крутыми ледовыми сбросами весьма проблематичен на такой высоте. Единственное преимущество нашего положения заключается в том, что нет надобности пробовать в двух местах и стоять перед дилеммой, где начать. С первого же дня мы можем всеми силами действовать на гребне. Это экономит энергию и нервы.

Для меня наступило время отдыха. Особенно высоко подняться, все равно, уже не сможем. Наши носильщики скоро захотят возвращаться. Подниматься с нами на гребень они не могут. На расстоянии трех веревок выше вижу Визи и Ханс-петера. Они, как раз, собираются уходить с ледника в поисках выхода на гребень. Дьявольски крута эта синяя стена открытого льда. До гребня примерно сто метров. Визи переходит бергшрунд и исчезает в ледовой пещере, вход в которую украшен сосульками.

Бросаю рюкзак на землю и сажусь на него. До этого я успел еще вытащить фотоаппарат. Как хорошо время от времени вытянуть ноги. В нескольких метрах впереди от меня идет Симон. Он не думает об отдыхе. Виктора и Змарая еще не видно. Они, наверное, намного отстали. Рядом со мною сидит Ахмад Сайд, один из наших носильщиков. «Хуб асти? ― спрашиваю я его.- Дела идут хорошо?»

«Хуб, хуб, ― отвечает он, ― хорошо, хорошо».

Нацеливаюсь фотоаппаратом на причудливые ледовые башни, господствующие над ледниковым котлом. Надо их заснять, прежде чем они грохнутся вниз. Изумительная картина эти гигантские красивые образования природы, вызывающие одновременно восхищение и ужас.

А потом происходит такое, что крайне редко бывает в жизни альпиниста. Пока я дивлюсь на ледовые башни, предаваясь размышлениям о них, наступает момент, когда передняя башня ― великан размером в три многоэтажных городских дома, отделившись от ледовых масс и разваливаясь, мчится вниз на нас! Звуков никаких. Тишина... Пока ледовая башня не разбивается о скалы. Но затем! Затем раздается оглушительный грохот в ледниковом котле, и приносящий гибель гул эхом отдается от стен. Быстро нажимаю на спуск фотоаппарата, чтобы запечатлеть на пленку эту чрезвычайно редкую картину. А затем скорее удирать. Инстинктивно хватаю рюкзак, вместо того чтобы его оставить и быстрее бежать «Хуб, Ахмад, хуб».

Мы находимся на правом краю ледникового котла, как назло, на той же стороне, где и ледовый обвал. Если мы побежим вверх по крутому склону, в направлении гребня, будет еще шанс на спасение. Двадцати метров нам вполне достаточно. С рюкзаками, задыхаясь, несемся вверх по склону, наши легкие готовы разорваться, скорее, скорее ради спасения жизни! За это время расколовшаяся ледовая башня превратилась в гигантское облако. Оно постепенно заполняет ущелье и поднимается так высоко, что скрывает вершины Арганда. Облако все ближе и ближе, без жалости неся холодное смертельное дыхание, как все давящий каток. Но все же у нас еще есть время для обдумывания. Визи и Ханспетер, наверно, находятся вне опасности, Симон перед обвалом исчез за ледовым гребнем. Я показываю Ахмаду, как надо прятать голову под рюкзаком, вырываю из-под клапана рюкзака запасную рубашку, чтобы защитить рот и нос от губительной ледовой пыли. Видимо, нам сопутствовало счастье! Тяжелые ледовые глыбы остались, наверное, лежать где-то выше, а так далеко вниз спускается только пыль.

Счастье, золотое, светлое счастье сопутствует нам. Благодаря какой-то случайности лавина оттесняется на противоположную сторону ущелья, оставляя нас в покое. Проходит еще несколько секунд, жуткое шуршание прекращается, и вершина Арганд снова сияет над нами.

Вокруг нас все бело от снежной пыли. Вероятно, и я белый, но белый от страха. И было бы хвастовством не признать, что колени мои дрожат.

Ледовый обвал! Визи и Симон будут довольны. Наверно, они думают: «Теперь он уже не будет возражать против нашего гребня».

Ахмад Сайд не хочет идти дальше. Да в этом даже нет необходимости. Визи и Ханспетер возвращаются сверху. Подъем на гребень через стометровую стену чистого льда слишком труден. Нам предстоит попытаться выйти немного ниже и волей-неволей перелезать скальные башни на гребне. Еще во время подъема мы видели менее крутые ледовые склоны, к которым теперь спустимся. Ахмад Сайд еще не понял, что мы идем обратно в ущелье. Быстро решившись, он бросает свой рюкзак в снег и убегает под гору. Я окликаю его и даю ему понять, куда нужно отнести рюкзак. Наконец, кажется, он все понимает и ждет меня. Тяжело таскать одновременно два рюкзака. Задыхаясь, бросаю его рюкзак ему под ноги.

Пять минут спустя стоим у начала подъема. Ледовая стена умеренной крутизны выводит вверх на гребень. Трещины, сбросы, а также громадный карниз придают ей суровый вид. Во всяком случае дальше наши носильщики не пойдут, потому что им никогда не подняться по этой стене.

Складываем все грузы и с ужасом видим, что нам придется перетаскивать еще очень много. Сегодня рассчитываемся с носильщиками прямо на леднике, и, получив сто афгани за особо тяжелый подъем, даже Ахмад Сайд забывает пережитый страх ледовой лавины. Преисполненный радости, он прощается чистосердечным «ташакор» (спасибо) с нами, и все носильщики спускаются. Мы можем спокойно отпустить их одних, ' ибо ледник здесь безопасен. К тому же Змарай и Виктор тоже возвращаются в базовый лагерь.