– Я смогу удержаться на нем, – почти неслышно прошептала я.

– Ты уверена? – удивился Роберт.

– Да, я прокачусь на нем, если вы отдадите его мне.

К мистеру Смитти подошли двое его подвыпивших друзей. Один из них был тем самым незадачливым покупателем и теперь всем рассказывал, как опасна эта лошадь.

– Ее надо просто пристрелить, – запинаясь, говорил он. – Как собаку. Чрезвычайно опасна.

– Заключите пари, – тихо говорила я. – Вы сможете выиграть кучу денег.

– Это очень опасная лошадь, – возразил мне Роберт. – Я едва сумел избавиться от нее. Ты не удержишься на ней.

– Меня все здесь знают, – продолжал бушевать мистер Смитти. – Да и в вашем городке я известен многим. И я всем расскажу, какую лошадь вы мне всучили. Она чуть не сломала этому человеку руку. Она могла сломать ему спину или убить его.

Роберт потянулся за кошельком, но я схватила его за руку.

– Я уверена, – прошептала я. – Если не получится, я целый год буду работать на вас бесплатно.

Роберт заколебался.

– И Данди тоже, – добавила я. – Я правда смогу.

– Эта лошадь не так плоха, как вы говорите, – сказал Роберт, и его голос звучал так же громко, как у мистера Смитти. – Я предупреждал вас, что она плохо поддается дрессировке, но скакать на ней можно. Даже моя маленькая служанка сможет усидеть на ней. А она всего лишь слабая девушка. Я готов спорить на это.

– Пари! Пари! – закричало сразу несколько голосов.

Мистер Смитти, который сиял оттого, что находится в центре внимания, внезапно замолчал.

– Хорошо, – неохотно согласился он. – Вы утверждаете – и все здесь слышали это, – что девушка сможет удержаться на этой зверюге. Я ставлю пятьдесят фунтов, что это ей не удастся, мистер Гауэр. Если вы не примете это пари, то вы вернете мне деньги за лошадь и хорошие проценты.

– Ладно, – сказал Роберт. – Пятьдесят фунтов. Но девушка должна только усидеть на ней.

– Отлично, – проревел Смитти. – Кто еще будет спорить? У кого еще деньги жгут карман? Я ставлю четыре к одному, нет, лучше пять против одного. – Тут он оглянулся и схватил меня за руку. – Черт побери, да я ставлю десять против одного.

– А я ставлю гинею на девушку, – крикнул кто-то сзади. – Похоже, что она знает толк в лошадях. Я ставлю на нее.

Я в смущении отступила назад и опять дернула Роберта за рукав.

– Записывайте ставки, бога ради. И найдите кого-нибудь, кто поставит деньги за вас.

Тут я увидела, что к коню направляется конюх с тяжелым мужским седлом и полной упряжью, которая весила чуть ли не сотню килограммов. Незамеченная, я скользнула к нему.

– Мой хозяин не хочет, чтобы вы так запрягали лошадь, – вежливо сказала я парню. – Он просит передать, что нам нужно только седло и повод. И ничего больше.

Парень удивленно уставился на меня и хотел было возразить, но я убежала. Пока мы шли на поле, к нам присоединилась по меньшей мере пара дюжин спорщиков. Я увидела, что маленький остролицый человек записывает все ставки Роберта. Я шла за ними мелкими семенящими шагами, опустив глаза.

Когда конюх подвел к толпе коня, все, включая Роберта, ахнули. Он злобно косился на всех, плотно прижимая уши к голове и оскалясь. Но я улыбалась от счастья. Мне казалось, что я знала его всю мою жизнь. Что он принадлежал мне еще до рождения, что на нем скакала моя мама и даже моя бабушка.

– Кей, – тихо позвала я и выступила в середину круга.

Ленты на моей шляпке развязались и полоскались на ветру. Конь испугался и отпрыгнул назад, толпа вздрогнула и расступилась, издав громкое «ах!». Люди продолжали заключать пари, и я знала, что сегодня я заработаю небольшое состояние для Роберта и смогу получить Кея в свою собственность.

Я подошла к голове жеребца, он тревожно отпрянул в сторону. Роберт слишком туго натягивал его поводья. И я выждала минутку, чтобы он успокоился.

Кей вытянул ко мне голову и стал обнюхивать платье, лицо, волосы. Разговоры позади нас смолкли, и некоторые люди вдруг попытались расторгнуть пари, хотя делать это было уже поздно. Но я едва слышала их. Я тихонько положила руку на холку коня и почесала его теплую кожу за правым ушком так же ласково, как гладит кобыла своего жеребенка. Кей смешно фыркнул, будто сразу забыл все побои и свой страх при одном чужом прикосновении, и я повернулась к Роберту, улыбнулась и сказала:

– Теперь можно садиться.

Роберт помог мне забраться на коня, но в глазах его застыл испуг.

– Отойдите, пожалуйста, в сторону, – тихо попросила я, садясь в седло.

И тут произошло то, чего я боялась. Почувствовав седока, конь вспомнил жестокость тренировок, и боль побоев, и злую радость от сбрасывания своего мучителя. Он мгновенно взвился на дыбы, и только быстрота, с которой Роберт бросился на землю и откатился в сторону, спасла его от убийственных ударов копыт.

– Хватайте его! – раздался крик из толпы.

Но Роберт уже был на ногах.

– Подождите. – И он властно поднял руку. – Ставки сделаны.

Я скрючилась на спине жеребца, как блоха. Когда он опустился на ноги, я стала ждать новых фокусов, но их не последовало. Видимо, я так мало весила по сравнению с дородными фермерами, что Кей решил, будто он уже меня сбросил, и теперь все, что от меня требовалось, это усидеть на нем в течение трех минут. Краем глаза я увидела человека с часами в дальнем углу поля и понадеялась, что он не настолько пьян, чтобы пропустить движение стрелки.

Конь стоял, замерев. Я тихонько положила руку ему на шею и погладила атласную кожу. По его крупу пробежала дрожь, будто прикосновение человеческой руки было ему приятно.

– Кей, – прошептала я. – Мальчик драгоценный. Не волнуйся, я хочу взять тебя домой.

Его ушки вытянулись вперед, и он стоял спокойно и горделиво, напоминая статую. Я легонько тронула его каблуками, и он сделал несколько неторопливых плавных шагов. Потом я слегка натянула поводья, и он остановился. Я глянула вперед и увидела бледное лицо Роберта, у которого от удивления отвисла челюсть. Я улыбнулась ему, и он, взяв себя в руки, постарался скрыть свою растерянность.

– Две с половиной, – пробурчал пьянчужка с часами.

Все смотрели на меня так, будто были разочарованы, будто они предпочли бы видеть меня распластанной на земле и с переломанной шеей. Они жаждали кровавого зрелища, безразлично какой ценой.

– Три, – торжественно объявил пьяница. – Точно три.

– Подстроено! – завопил вдруг мистер Смитти. – Лошадь была подучена. Эта девчонка дрессировала ее. И вообще, я готов спорить, что это не девчонка, а переодетый сын этого человека. Все подстроено, чтобы одурачить меня и вытряхнуть содержимое из моего кошелька.

Услышав звук его противного голоса, Кей будто сошел с ума. Он так быстро присел на задние ноги, что я мгновенно скатилась к хвосту и вынуждена была уцепиться за седло, чтобы остаться на спине лошади. Тогда он забил ими в воздухе, и толпа с испуганным криком подалась назад. Шум напугал коня еще больше. Взбрыкнув, он опустил голову почти до земли, и я скатилась с него на мерзлую землю с грохотом, который оглушил меня саму.

Когда я пришла в себя, оказалось, что я сижу на земле, уткнувшись головой в колени, а из носа капает кровь прямо на мой новый чистый передник. Роберт, не обращая на меня никакого внимания, собирал свой выигрыш. Один сердобольный человек, проходя мимо, погладил меня по склоненной голове и кинул шестипенсовик. Другой прошел мимо, бормоча в мой адрес ругательства. Я подняла голову и увидела, что Роберт смотрит в мою сторону, карманы его оттопыриваются, а маленький человечек продолжает собирать выигранные деньги. Конюх придерживал коня, но на его лице был написан страх и он явно ждал, чтобы кто-нибудь поскорее освободил его от опасной работы.

– Он мой, – сказала я и сплюнула накопившуюся во рту кровь.

Я поднялась, пошатываясь, и заковыляла к коню, протягивая руку за поводьями. Парень отдал их мне с откровенным облегчением.

– У тебя фонарь под глазом, – сказал он мне.