Вечером врач сообщил, что пациент ь354 по-прежнему называет себя министром и требует, чтобы его доставили в военное министерство. Новым в его бреде было только то, что он дал имя таинственной женщины, предавшей его.

— Сообщите, пожалуйста, о нем подробнее полиции, пусть разыщут семью или родных, — сказал директор. — Наполеон Бонапарт и министр Реминдол — это для нас слишком много. Мы — не правительство…

Описав внешние приметы пациента ь354, врач сообщил полиции, что он был задержан три дня тому назад ночью на одной из окраин города, бежавшим в одной пижаме за пожарной машиной, мчавшейся на пожар. Больной кричал: «На нас напали коммунисты!» Доставленный на пункт «Скорой психиатрической помощи», он каким-то чудом раздобыл номер газеты и вообразил себя похищенным военным министром, причем винит в предательстве какую-то коварную Анни.

В тот же день из полиции явился чиновник, который долго глядел в глазок палаты ь354. Он удалился с явно взволнованным видом. А через полтора часа к подъезду пункта «Скорой психиатрической помощи» подкатила машина, из которой вышло четверо в генеральской форме. Вызвав директора пункта и предъявив свои удостоверения, они просили проводить их к пациенту ь354. Спустя несколько минут они вышли вместе с ним, один из генералов расписался в получении на руки пациента ь354, и всей группой двинулись к ожидавшей их машине. Удивленные директор и врач вышли на крыльцо. Один из генералов, сняв с себя шинель, накинул ее на плечи пациента ь354 и, заботливо поддерживая его под руку, усадил в машину. Другой генерал, обернувшись к директору, сказал:

— Вы понимаете, господин директор, что публика знать об этом прискорбном случае не следует.

Машина, мягко шурша по гравию дорожки, укатила за ворота.

А профессор и врач, окаменелые, все еще стояли и молча смотрели вслед.

— Послушайте, господин директор, — проговорил наконец врач, — но ведь это значит — он действительно… действительно…

— Телеграфируйте сейчас же в Париж! — отрывисто бросил директор.

— В Париж? — изумился врач.

— Да… Сообщите им, что император французов Наполеон — у нас. Пусть за ним присылают…

Генерал Реминдол был доставлен не домой, не в лечебницу, а на загородную виллу друга-секретаря Бедлера. Решено было, что он здесь передохнет, чтобы привести в порядок расшалившиеся нервы. Бедлер объяснил своему шефу, как произошло печальное недоразумение, когда обычный свет от фар пожарного автомобиля он принял в тумане за таинственный луч. Генерал слушал молча, и Бедлер не понял, поверил ли друг ему или так и остался при прежнем мнении.

— Во всяком случае, тебе надо передохнуть, слегка успокоиться… — говорил секретарь. — Серьезного ничего нет… Просто покой… Перестань пока думать о делах…

В распоряжение генерала были предоставлены обширные апартаменты. Оставив генерала на попечении медицинской сестры и штата лакеев, Бедлер удалился для личного доклада президенту Бурману, а также для информирования прессы.

Великанская печать обладает одним удивительным свойством: сегодня все газеты могут, захлебываясь, кричать о самых ужасных ужасах, а завтра о них никто и не вспомнит. Короче говоря, они в одинаковой степени обладают искусством, если требуется, сделать из мухи слона и, опять-таки, в случае необходимости не заметить слона, даже того, которого сами же сотворили. По поводу прискорбного случая с генералом Реминдолом газеты весьма глухо сообщили, что благодаря принятым властями энергичным мерам похищение генерала, подготовленное коммунистами, удалось предотвратить.

Сам же генерал, бродя по многочисленным комнатам виллы своего друга, постепенно и медленно приходил к мысли, что он действительно поторопился принять пожарку за коммунистические войска. Весьма вероятно, что он окончательно утвердился бы в этом здравом рассуждении, но хозяин виллы Бедлер не проявил необходимой предусмотрительности. Генерал забрел в библиотеку, где и принялся от скуки просматривать газеты. Если великанские газеты обладают свойством доводить нормального человека до ненормального состояния, то во всяком случае их следует прятать от человека, уже обнаружившего изрядные признаки ненормальности. Но Бедлер не запер библиотеки на ключ. Впрочем, пока генерал читал историю своего похищения коммунистами, он был спокоен: газеты не сообщили ничего отличного от того, кто бы он не представлял себе во время своего бреда в психиатрическом пункте скорой помощи (увы, секретарю пришлось объяснить генералу характер этого благотворительного учреждения). Но вот генерал добрался до воскресного приложения к газете «Рекорд сенсаций» и… дрогнул… На обложке приложения была размещена красочная карта Коммунистической державы, и в кружках, изображающих ее столицу и крупнейшие города, гордо реяли великанские флаги, а около них красовались маленькие фигурки великанских солдат.

Волнуясь, генерал начал перелистывать журнал и узнал, как бурно приветствовали жители Коммунистической страны явившиеся их спасать великанские войска, как девушки добивались любви великанских офицеров… Да, да, вся Коммунистическая держава оккупирована великанской армией! Даже в столичном оперном театре, гордившемся своими скучно-классическими постановками, идет симпатичная, добропорядочная великанская оперетка «Любовница сержанта Бобби», а в кинотеатрах демонстрируются знаменитые великанские фильмы: «Женщина-вампир», «Я убиваю девушек, в которых влюблен», «Серенада шести револьверов», «Любовные тайны атомной блондинки» и «Сотри кровь с моих рук своими поцелуями»! Свершилось! Могучая культура пришла в темную страну. То ли еще будет!

И генерал, преданный религии лишь в меру приличий, широко перекрестился, впервые в жизни в порыве искреннего религиозного чувства. Свершилось!

Но какой же мерзавец Бедлер! Ничего не сказал! Все тревожится о покое, об успокоении нервов! Да возможен ли покой, когда творятся героические дела! Ага, эта тряпка Бурман все-таки внял настояниям генерала Реминдола! Вероятно, достаточно было одной-двух бомбочек, и страна молниеносно оккупирована! И теперь это ничтожество, этот жалкий президентишка, руку которого направлял военный министр, будет пожинать лавры, а ему, истинному вдохновителю победы, томиться за кулисами в этой дурацкой вилле? Нет, тысячу раз нет! Мерзавец Бедлер, так унизить своего шефа! Я тебе этого не прощу! Туда, туда, на поле боя, где завоеванные женщины добиваются любви победителей, где любовница сержанта Бобби открывает новую эру свободного искусства, а сам сержант закладывает основы свободы на руинах коммунизма! Туда!

Генерал пришел в неистовый восторг. И в этот момент — как кстати! — ему доложили, что его хочет видеть делегация. Генерал приказал лакею проводить делегатов к нему в библиотеку. Это были три молодых человека, как будто бы сошедших один за другим с конвейера: подбородки их были почти геометрически квадратны, железная воля так и выпирала из них, глаза из-под нависших бровей горели атомным энтузиазмом, рукава пиджаков с трудом вмещали бицепсы, а оттопыренные карманы — револьверы. Три идеальных стандарта явились приветствовать генерала от имени ордена «Свободных атомоносцев», на заседании которого только что была оглашена радостная весть об избавлении мужественного вождя из рук коварных коммунистов.

— Да, да, друзья, благодарю вас! — прокричал генерал. — И я с вами! Не здесь мое место, когда творятся героические дела! — генерал потряс над головой «Рекордом сенсаций». — Едемте, друзья! Я с вами!

Напрасно оробевшая медицинская сестра доказывала генералу, что ему необходим покой, что господин Бедлер распорядился строго следить за тем, чтобы генерал не покидал виллы, — напрасно! И сестра и лакеи, которым Бедлер также приказал не выпускать генерала, были сметены ураганом: молодые люди отбросили их, даже не заметив их существования, на руках вынесли генерала, посадили в автомобиль и умчались.