— Идите.
Бухалов посмотрел вслед лейтенанту, посочувствовал:
— Намотался парень. Вот и позабыл все.
— Он сейчас и мать родную забудет, — добродушно засмеялся Чугаев и, заслышав в коридоре торопливые шаги, согнал улыбку.
— Вспомнил, товарищ майор! — влетел Пильщиков. — Все вспомнил!
— Ну, говори, говори.
— Дней десять назад, утром, шел я на работу, — возбужденно рассказывал лейтенант, — знакомый инженер окликнул, на дизельном работает. Шварев. Говорит, ночью его ограбить хотели. Пришел он откуда-то, а квартира изнутри заперта. Пока он с дверью сладил, те из окна выпрыгнули в сад, а из сада-то в окно и выстрелили. Один выстрел дали. Утром гильзу эту он нашел и мне отдал. И вроде одного-то еще узнал...
— Протокол есть?
— То-то и беда, что не успел, — чистосердечно признался Пильщиков. — В тот самый день поехал в командировку, а как вернулся, к вам прикомандировали...
— Разиня! — резко перебил Чугаев. — Утром напишите о своем проступке рапорт.
— Есть, — вспыхнув, вытянулся Пильщиков.
— Квартиру Шварева знаете?
— Так точно! Знаю.
Майор Чугаев снял телефонную трубку, вызвал дежурную машину.
— Все. Поехали.
Крытый «ГАЗ-69», выхватывая золотыми щупальцами фар серую ленту асфальта, мчался по пустой трассе на предельной скорости. Промелькнуло ярко освещенное троллейбусное депо, остались позади приземистые домики окраины. Задрав нос, машина влетела на переброшенный через железнодорожные пути бетонный мост, проскочила его и снова оказалась в черте большого благоустроенного города — начинался заводской район.
— Прямо... Теперь влево, — коротко подсказывал шоферу Пильщиков и показал на деревянный, стоявший на отшибе особнячок. — Здесь. Машину загонишь за угол.
Вслед за Пильщиковым Чугаев и Бухалов поднялись на крыльцо, лейтенант отыскал белую пуговку звонка.
Некоторое время за дверьми не раздавалось ни одного звука, потом послышалось мягкое шлепанье, сонный голос недовольно спросил:
— Кто там?
— Андрей Андреевич, я это — Пильщиков. Срочное дело.
— Семен Николаич? — на всякий случай переспросили из-за двери. — Вы?
— Я, Андрей Андреевич, я!
Звучно повернулся ключ. Далеко уже не молодой человек в пижаме и роговых очках поздоровался с Пильщиковым, бросил удивленный, чуточку настороженный взгляд на стоящих за ним незнакомых людей.
— Товарищи из областного управления, — пояснил лейтенант.
Почти одновременно Чугаев и Бухалов вынули удостоверения. Инженер Шварев спокойно, стариковским движением отмахнулся:
— Не надо, не надо! Я Семена Николаевича хорошо знаю, этого достаточно. Простите только, что встречаю в таком виде...
Шварев покосился на свою мятую пижаму.
— Впрочем, вы и гости такие — ранние.
— Это вы нас извините, — развел руками Чугаев, проникаясь к инженеру чувством симпатии. — Визит неурочный, но дело не терпит.
— Что вы, что вы! — успокоил Шварев, вводя необычных гостей в небольшой коридор, оклеенный синими обоями, и указывая на дверь. — Прошу сюда.
Инженер щелкнул выключателем, сильный электрический свет, смягченный зеленым шелком абажура, залил просторную, хорошо обставленную гостиную. Чугаеву было достаточно одного взгляда, в который сразу попали и белоснежная скатерть на столе с граненой, фиолетового стекла цветочницей посредине, и рояль, холодно сверкавший черным полированным деревом, чтобы понять: в этой квартире нет и, возможно, никогда не было детей. Впрочем, в ошибочности последнего предположения майор убедился почти тут же: на стене висел отлично выполненный углем портрет молодой женщины, чертами лица походившей на инженера Шварева.
— Дочка, — перехватив быстрый взгляд плотного бритоголового человека с узкими внимательными глазами, пояснил хозяин и очень искренне, с откровенностью пожилых людей, добавил: — Четыре года одни со старухой. Геолог, дедушкой вот недавно стал.
Бухалову вспомнился Генка, четвертую ночь ночующий у тетки; не к месту и не ко времени, изумив, в голову пришла мысль: неужели когда-нибудь и Генка станет взрослым, уедет, оставив отцу только портрет на стене?
— Присаживайтесь, — распоряжался хозяин, — а я на секунду отлучусь жену предупредить.
Вернувшись, Шварев плотно прикрыл за собой дверь, удобно устроился в глубоком кресле.
— Ну-с, я к вашим услугам.
— Андрей Андреевич, — приступил Пильщиков к делу, — мы к вам насчет того выстрела.
— Догадываюсь, — кивнул инженер. Стекла его очков лукаво блеснули. — Долгонько что-то, правда. Я, грешным делом, ждал-ждал да сам кое-какие меры принял. Ружьишко купил: на самооборону, так сказать, перешел...
Лейтенант бросил на Чугаева красноречиво-умоляющий взгляд, торопливым шепотом начал оправдываться:
— Понимаете, в командировке был, завертелся...
Выручая Пильщикова из затруднительного положения, Чугаев коротко попросил:
— Расскажите нам по порядку, товарищ Шварев.
— Извольте, — охотно согласился инженер, поправляя тонкими нервными пальцами роговые дужки очков. — Так-с!.. Произошел этот весьма пренеприятный инцидент третьего августа. Жена моя в ту пору лежала в больнице — подхватила где-то дизентерию. — Шварев снисходительно пожал плечами. — Сезонная болезнь... Да. Сам я работаю главным конструктором, работенки, как вы понимаете, хватает, ну, и пришлось мне повертеться волчком. В семь вечера в больницу, оттуда прямо на завод — до часу, до двух, — проворачиваем одно любопытнейшее дельце!.. Ну, вот. А в тот вечер у меня что-то разболелась голова, я взял и ушел пораньше, часов эдак в одиннадцать. Пешочком прошелся. Дошел до дома, открыл входную дверь, только повесил в коридоре шляпу — слышу, в гостиной, вот здесь, кто-то ходит, голоса какие-то. Я к двери — дернул, а она закрыта изнутри. Там, слышу, переполох, рамы захлопали... Ну, тут уж я рванул как следует. Дверь, как видите, двухстворчатая, ненадежная! Только я это влетел сюда, а из сада выстрел, окно брызнуло. Я свет выключил, к окну — а там, за садиком, на улице фонарь, видно все. И представляете — такая картина: трое здоровенных парней перепрыгивают через забор, а последний — тот, который, должно быть, стрелял, — только что карабкается. Его-то я и узнал — Юрий Заикин, на нашем же заводе работает...
Шварев изумленно развел руками, поочередно оглядел своих слушателей.
— Поразило это меня! Такой смышленый, исполнительный парень, токарь. Ничего не понимаю!
— Как вы его узнали? — спросил Чугаев.
— Да я ночью, как кошка, вижу! — засмеялся Шварев. — А тут и примета характерная: шляпу этот парень носит, да очень уж неумело. Он здесь недалеко живет, вот я по праздному любопытству своему и приметил. В этой самой шляпе он и был.
— Что у вас похитили?
— Да ничего существенного. Вещи у нас, как видите, не очень мобильные, в сумке не унесешь. Так, перевернули все вверх дном, а забрать успели одну только шкатулку — в углу на столике стояла. Шкатулка забавная, палехская. Ну, они, вероятно, и думали, что там бог весть что! А жена в ней старые квитанции держит, для удобства, чтоб не искать...
— Где вы нашли гильзу? — негромко перебил Бухалов.
— Гильзу? — Инженер, кажется, придавал ей значения меньше всего. — А-а! Это вот так произошло. Утром я пошел в свой садик. Негодники эти три куста георгинов повалили. Начал я их подвязывать, вижу — патрончик лежит. Когда в милицию собрался, с собой его захватил, а тут, — инженер кивнул на Пильщикова, — Семена Николаича встретил. Рассказал ему и патрончик этот отдал...
Круглое лицо лейтенанта пошло пятнами. Чугаев едва заметно усмехнулся.
— Вы знаете, где живет Заикин?
— Знаю, на Спартаковской. Я еще на работу мимо хожу. Правда, в последнее время на глаза он мне что-то не попадается. На заводе иной раз вижу, а так — нет. Хотя и немудрено: чаще всего ездить приходится.
— Как, по-вашему, — догадывается он, что вы его узнали?
