Поднявшись на второй этаж, Бухалов отряхнул на площадке пыльную одежду, вошел в коридор. Дверь в комнату была почему-то не запертой. Бухалов тихонько открыл ее и остановился. За столом, освещенным настольной лампой, сидела женщина, в затемненном углу на диване спокойно спал Генка.

— Ой, да вас не узнать! — удивленно оглянулась Лидия Николаевна, в первое мгновение действительно не узнавшая Бухалова в его необычном наряде. Она проворно поднялась, захлопывая книгу, улыбнулась. — Удивлены приходом поздней гостьи?

— Нет, что вы! Добрый вечер, — смущенно пробормотал Бухалов.

— Я была у полковника, когда ему капитан Лебедь звонил. Вот он и попросил навестить вашего сына, — все еще улыбаясь, просто объяснила Приходько. Она сняла со спинки стула белый плащ, надела его. — Мы тут с ним подружились, пообещала записать его в библиотеку. Ну, я побежала.

— Я провожу вас, — спохватился Бухалов.

— Не надо, мне близко. — Карие глаза молодой женщины смотрели дружелюбно.

Не слушая, Бухалов вышел следом, неуверенно поддержал Приходько за локоть.

— Осторожно, у нас тут темно.

Город еще не спал. Прошумел ярко освещенный троллейбус; под руку с двумя молодыми людьми прошла девушка; из репродуктора лилась знакомая песня:

Прислушиваясь к песне и с невольной улыбкой посматривая на своего чуточку смешного молчаливого провожатого, неловко и без всякой необходимости поддерживающего ее под локоть, Лидия Николаевна серьезно сказала:

— А знаете, это ведь к вам очень подходит — песня вот.

— Почему? — не понял Бухалов.

— Как почему? Вы со своими товарищами для того и работаете, чтоб люди спали спокойно. Разве не правда?

Бухалов промолчал, мысленно повторяя давно знакомые слова песни, вдруг наполнившиеся для него новым смыслом. Лидия Николаевна осторожным движением высвободила локоть из руки капитана, кивнула.

— Мне сюда, спокойной ночи.

— Спасибо вам! — с запозданием, горячо поблагодарил Бухалов.

— Ну, что там, — помахала рукой Приходько.

Твердые быстрые каблуки ее туфель простучали по асфальту и стихли за углом.

1957—1958 гг.