Когда гравитация снизилась, Микель обеими руками коснулся “Ланселота”. Чувство было одновременно и знакомым, и поразительно новым. Он уже стал забывать свои впечатления, но теперь даже одно прикосновение к “Ланселоту” поддерживало внутреннее равновесие Микеля, увеличивало его силы. Тревожные воспоминания о том времени, когда он утратил “Ланселот”, теперь были лишь неприятным давним сном...

Координатор странно молчал – то ли он был поврежден, то ли борьба с ускорением забрала всю его энергию. Робот-охранник тоже не подавал признаков жизни, хотя одна его рука продолжала держать “Ланселот”, и Микель не мог сразу его высвободить. С огромным усилием, на которое он стал способен благодаря контакту с “Ланселотом”, Микель все же поднялся на ноги и сел в кресло капитана. Все еще держа обе руки в почти невидимом поле “Ланселота”, как будто кутая их в муфту, Микель занял позу, которая помогает обычно переносить ускорение и другие воздействия. Новое изменение силового вектора толкнуло робота на капитанское кресло, он при этом задел панель управления. Удар был довольно сильным, у Микеля даже от неожиданной боли заныло плечо.

И все же Микель захватил капитанское кресло, но Координатор по-прежнему держал корабль под своим контролем. Берсеркер заговорил с ним, но помехи заглушали начало фразы:

– ...хие организмы убьют тебя, Ми...

Микель в своем кресле и полупарализованный на полу боролись за контроль над “Ланселотом”.

Скачок корабля – Координатор все еще надеялся избежать угрозы. Еще скачок после момента антигравитационного падения. И вновь залп. Атакующий, кто бы он ни был, не отставал от преследуемого.

Робот, рука которого была погружена в “Ланселот”, от толчка пролетел по комнате, тяжело опустившись на приборы. Если бы “Ланселот” был обычной материей, то она бы уже давно порвалась. Или же руки Микеля были бы вывернуты из суставов. Но поля “Ланселота” легко растянулись. Они защитили Микеля. Резким движением он стал пытаться растянуть “Ланселот” еще больше, чтобы мертвой петлей обхватить постамент Координатора. Пульсирующие складки, порожденные толчками и сменами гравитации, казалось, заполнили пространство комнаты.

Контакт!

В этот момент Микель (“Ланселот”) смог заглянуть в разум берсеркера, туда, где кроются его мощь, умение

и... пустота.

Ярость. Микель ощутил возникшую в нем огромную ярость. Собрав всю свою волю, он послал импульс.

В дальнем конце комнаты робот попытался дернуться, подобно рыбе под электрическим ножом, и тут же замер. Координатор был лучше защищен. Микелю трудно было бы объяснить, как его импульс повлиял на машину, но и она в конце концов временно вышла из строя.

Еще один микропрыжок корабля. Одновременно раздался ужасный взрыв. И будто маленькое животное забилось в лапах хищника – энергетическое поле обрушилось на обшивку с такой силой, что вибрация достигла максимальной точки.

Кажется, бой подошел к концу. Корабль стал неуправляем, внутренняя гравитация быстро падала. И, наконец, мертвая хватка робота ослабла. Микель потянул “Ланселот” на себя – силовая ткань подалась к нему навстречу. Микель стал надевать “Ланселот”, ища нужные точки, пальцы скользили по знакомой прозрачной материи, отыскивая стыки и выходы полей и разрядов. Вот одно из отверстий. Кажется, его условно можно назвать “воротником”.

На Мунбейз и на Миранде ему помогала армия техников. Но здесь же он был один. Но Микель знал многое о “Ланселоте”, не забыл все сведения, которые за все время полета получил.

Он нажал участки креплений. Оторвавшись от кресла, Микель встал, начал пристегивать “Ланселот”.

Комната была наполнена дымом, монотонным бормотанием тревожных сигналов.

Микель, укрепив “Ланселот”, направился к двери. Она была заперта, но “Ланселот” распахнул ее.

– Элл и! – позвал Микель. Потом еще и еще раз.

Где-то продолжал утекать воздух. В почти полном отсутствии гравитации в коридоре плавало человеческое тело, направляясь в сторону разрыва оболочки. Обутые в тяжелые ботинки, ноги Стила направились навстречу великой пустоте.

Микелю тоже было нужно выбраться из корабля, чтобы понять, что же с ним случилось. Но в первую очередь нужно было определить, жив ли еще кто-нибудь из экипажа. И главное – узнать, что произошло с Элли.

Микель нашел ее в маленькой каюте. Она не успела пристегнуться к койке. В воздухе плавали шарики крови, кровь была и на ее одежде. Судя по странной позе плавающего тела, у нее, возможно, были повреждены кости. Элли была без сознания. Микель попытался закрыть дверь, чтобы сохранить хотя бы остатки воздуха, но ему это не удалось, так как дверь была покорежена. Падало давление. Чувствуя, что он близок к панике, Микель разорвал матрас и попытался заткнуть щель. Потом он понял – это было бесполезно.

– Элли! Не умирай, Элли... Я отнесу тебя в спасательную капсулу!

Она не отвечала. Ее лицо было спокойным. Может быть, Элли была уже мертва? Задыхаясь, но не от недостатка воздуха, от горя, скорее, Микель, спотыкаясь о лобовое препятствие, взял Элли на руки и осторожно вынес из комнаты. Там, в дальнем конце коридора, были пришвартованы спасательные капсулы.

Когда Микель стал открывать люк капсулы, незначительное предохранительное устройство ударило по “Ланселоту”, но не причинило вреда. Через минуту он внес Элли в капсулу, люк закрылся. Воздух, поступавшие из экстренного баллона, был почти нормальным – прямо как на Элиайне. Здесь же находился медио-робот, и Микель подсоединил его контакты к поврежденной руке и шее Элли. В случае необходимости робот сам произведет дальнейшее подключение.

Здесь была только одна койка. Расположив на ней Элли, Микель увидел, что она очнулась.

– Микель? – ее голос был слаб, но тон был обнадеживающий.

Микель с облегчением произнес:

– Элли, не надо ничего говорить. Все будет хорошо. Корабли людей скоро будут здесь.

– Ты выглядишь так... мой милый мальчик, – в ее голосе зазвучала такая щемящая нежность. Затем неожиданно решительно добавила. – Я должна тебе сказать. Твой отец... Фрэнк Маркус...

Микель даже не сразу понял смысл сказанного, глаза его слегка улыбнулись.

– Не волнуйся, пожалуйста. Нужно стартовать. Эта капсула должна доставить нас к людям.

В этот момент послышался металлический лязг. По обшивке корабля что-то застучало. И, видимо, по стартовой платформе. Звуки были слишком равномерные, чтобы быть случайными.

Микель быстро протянул руку к стартовой кнопке, но задержал ее в воздухе на четыре секунды. Мысли бежали как сумасшедшие. Затем установил хронометр на полуминутное ожидание, нажал -кнопку.

“Выхожу отсюда, – отдал он мысленный приказ “Ланселоту”, – но воздух не должен утекать”.

Он бросил странный взгляд на люк, Микель был вне капсулы, в коридоре погибающего корабля “хороших организмов”. Капсула осталась запечатанной. Вокруг Микеля – “Ланселота” умирали звуки поврежденных моторов. Дым наполнял переходы.

Рядом с капсулой корчился робот, пытавшийся повредить стартовую платформу. Руки “Ланселота” сжали его, робот смялся как тряпка. Микель выбросил его сквозь одно из отверстий. Микель-“Ланселот” наклонился, восстановил функции платформы. Старт удивил Микеля – какая яркая вспышка!

Он вышел в космос, начал ощупывать пространство в поисках стартовавшей капсулы. Нечеловеческие приборы “Ланселота” уловили только исчезающий зигзагообразный след. Микель, летающий под прямым углом к обычному пространству, не имел полного анализа ситуации. Он подавил в себе желание последовать за капсулой. Если полёт Эс-плюс возможен в “Ланселоте”, то он еще не научился этому.

На расстоянии примерно километра Микель облетел поврежденный корабль. То, что капсула отправилась без него, Микеля не волновало. Он был уверен, что скоро здесь появятся корабли людей. Даже если пройдет какое-то время, в “Ланселоте” он сможет продержаться. Оглядевшись, Микель начал понимать, что вокруг него теперь иное звездное окружение – в отличие от того, в котором они находились, когда кораблю был нанесен первый удар. Память услужливо подсказала ему, что во время боя было совершено несколько эс-плюс прыжков.