Л. Кравчук согласился возглавить опекунский совет АО «ФК „Динамо" (Киев)» в самый разгар шока, когда в прессе еще бушевали страсти вокруг скандального дела. Он наверняка знал, что в футбольном мире не было аналогов досрочной реабилитации команд, наказанных УЕФА. Как народный депутат Украины, знал о досужих разговорах в кулуарах парламента. Случай, прямо скажем, неординарный, когда политик такого уровня добровольно взял на себя функцию главы опекунского совета футбольного клуба. Но похоже, что кулуарные сплетни вокруг своей новой общественной роли и досужие разговоры о том, что не его это, дескать, уровень, мало волновали самого Леонида Макаровича Кравчука:

— Я, в принципе, никогда не воспринимал и не воспринимаю такой философии, что если человек делает что-то конкретное, то это можно квалифицировать как «упал» или «поднялся»,— говорил он мне в те дни, когда опекунский совет только-только делал первые шаги. Он делает конкретное дело! Кравчук сделал ударение на этих словах. А тут еще такой вопрос, как футбол и проблема, затрагивающая миллионы болельщиков: несчастье, случившееся с киевским «Динамо». И мы создали Опекунский совет. Я считаю, что это благородно и важно. Кто бы что ни говорил, руководствуюсь всегда одной и той же позицией: конкретный шаг в любом деле значит больше тысячи слов!

— Не знаю аналогов подобных общественных организаций в практике мирового футбола, но в семидесятилетней истории киевского «Динамо» такого еще точно не бывало,— сказал я. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло...

— Даже трагедия, которая случилась с динамовцами Киева,— задумчиво произнес Кравчук. И мы сразу поставили перед собой цель: найти такое решение, которое было бы демократическим и вместе с тем влиятельным. Опекунский совет оказался оптимальным вариантом.

Он взял на себя функции определения политики и философии развития киевского «Динамо» и всего футбола в Украине.

— Похоже, для работы в опекунском совете никого не пришлось уговаривать? — спросил я Кравчука.

— Абсолютно! Мы ведь пригласили в эту общественную организацию только тех, кто изъявил добровольное желание в ней работать. Кто любит футбол и имеет авторитет. Таких людей, скажем, как Борис Олейник, Дмитрий Гнатюк, Борис Патон, которые имеют, как сейчас принято говорить, имидж авторитетных людей не только в Украине, но и в мире.

— Одним словом, я понял, что опекунский совет не создавался для того, чтобы как-то успокоить общественное мнение?

— Ни в коем случае! — воскликнул Кравчук. И даже не для того, чтобы усыпить бдительность УЕФА. Мы это делаем для того, чтобы поставить футбол Украины на высочайший уровень европейского и мирового класса. Во всех отношениях.

...В пору работы над видеопрограммой, которую назвал «Опекунский совет», в одном из интервью задал Г. Суркису такой вопрос:

— Есть ли у вас надежда на досрочное прощение УЕФА команды «Динамо», Киев?

— Есть такие слова, как гуманизм, благородство и, самое главное, ради чего вообще сегодня существует футбол,— не спеша начал Григорий Михайлович. Я уверен, что людям, которые входят в высший исполнительный орган УЕФА — исполком, сегодня эти слова понятны более, чем кому-либо. Футбол несет людям радость. И я убежден, что члены исполкома УЕФА отнесутся к нашей беде с пониманием. Не с состраданием, а именно с пониманием. Ибо сегодня, как никогда, и по менталитету нашей украинской нации, любящей футбол и имеющей футбол с давними традициями, нужно то прощение, о котором вы говорите...

Слушая его ответ и пристально вглядываясь в выражение лица президента динамовского клуба, я видел, с каким трудом ему далось это слово: «прощение». Он просто повторил его вслед за мной, а я, признаться, даже пожалел о том, что именно так сформулировал свой вопрос. С моей точки зрения, Григорий Суркис, вместе со своими партнерами и добровольно пришедшими на помощь людьми из опекунского совета, видимо, в какой-то момент поняли, что никакие юридические инстанции, никакие международные суды не помогут им доказать неправомерность решения УЕФА. И они, как говорится наступив себе на горло, приняли правила игры этого «государства в государстве», правящего бал в футбольной Европе. Нужны ли пространные объяснения, во имя чего все, кто причастен к клубу киевского «Динамо», это делали?!

— ...Вот это прощение,— продолжал Григорий Суркис ответ на мой вопрос,— предполагает, что в будущем люди на Украине сумеют получить дополнительный заряд энергии. То есть то, что дарит именно футбол, причем так, что ничто другое в мире не способно подарить этим людям.

Представляете, какие чувства испытали миллионы верных поклонников команды, когда из штаб-квартиры УЕФА в Украину пришло известие о том, что с киевского «Динамо» сняты санкции?!

...В жизни клуба происходили заметные перемены и обо всем, случившемся осенью девяносто пятого, постепенно забывали. Как сказал мне председатель опекунского совета Л. М. Кравчук:

— Скандал остался в прошлом. Это уже для истории. Точнее, для критиков истории. А киевское «Динамо», во всей своей инфраструктуре, от самых маленьких до первой команды, успешно развивается, идет вперед...

Боинг-747 совместной израильско-украинской авиакомпании «Аеросвіт», доставивший киевских динамовцев на землю обетованную, приземлился, правда, не ночью, а солнечным февральским утром. Но после заснеженного, оставленного в морозный день, под минус двадцать градусов, Киева, залитый лучами яркого солца Тель-Авив, голубизна моря, безоблачное небо, сочные краски вечнозеленых растений, яркая реклама аэропорта, теплый (+18 градусов) воздух — все это радовало глаз и согревало душу, видимо, не хуже ночного «салюта из огней».

— О, наконец-то мы дома! — весело бросил кто-то из динамовцев, когда остались позади формальности таможенного и пограничного контроля.

И ребята, стоявшие рядом, среагировали на эту реплику весьма дружелюбными улыбками. Да, с тех пор как Владимир Высоцкий, вспоминая об Израиле, впервые пропел о том, что «...там уже на четверть наш народ», много воды утекло.

— В Израиле я уже пятый раз,— говорил мне в ту пору капитан киевского «Динамо» Юрий Калитвинцев,— И с каждым разом, когда сюда прилетаю, мне здесь все больше и больше нравится. Такие ощущения, что я не за границей, а дома. Много русской речи, да и ландшафт напоминает мне мою родину, где я родился и вырос,— Волгоград. Много песка, не так уж много земли и зелени. Волгоградская область — это ведь степь...

В фешенебельном пятизвездочном отеле «Дан Акадия», что прямо на берегу Средиземного моря, близ очень престижного по израильским понятиям города Герцлия, динамовцы действительно то и дело слышали русскую речь.

Андрей Шевченко впервые попал в Израиль будучи еще 16-летним школьником, когда в составе юношеской сборной Украины впервые приехал в эту страну.

— Мне в Израиле очень нравится,— говорил Андрей. Когда бы мы ни приехали, погода здесь всегда хорошая. Температура ниже пятнадцати-двадцати не опускается. Мне почему-то все здесь напоминает весну в Киеве. Когда цветут каштаны...

Мы говорили с ним на зеленой лужайке гостиничного дворика, с нижней площадки которого открывался великолепный вид золотистого цвета песчаных пляжей на фоне голубизны моря. Я вглядывался в открытое худощавое лицо Шевченко, которое Андрей с удовольствием подставлял теплым лучам заходящего солнца. И подумалось мне о том, что этому простому киевскому парню, юношеские годы которого пришлись на первые годы становления независимости Украины, приехавшему в Израиль в пятый раз, уже никто в жизни не сможет вешать «лапшу на уши», внушая мифы о «жидо-масонском заговоре» или «агрессорах-сионистах».

...Киевские динамовцы прилетели на февральский учебно-тренировочный сбор в Израиль без главного тренера (грипп, как известно, не щадит даже великих!), но, на мой взгляд, с первых же часов пребывания на земле обетованной его присутствие в команде как-то незримо ощущалось. Словно бы в коллективе витал дух Лобановского. Синхронно и четко работал его кабинет, в котором каждый, как говорится, знал свой маневр. Ведь те же, что и десятки лет назад, только прибавившие в возрасте и мудрости опытнейшие врачи Владимир Малюта и Виктор Берковский, трудяги-массажисты Павел Швыдкий и Валерий Евлантьев, под стать им неутомимые и заботливые администраторы Александр Чубаров, Виктор Кашпур и Филипп Репетило, не говоря уже о сработавшемся тренерском квартете помощников главного тренера — Анатолий Пузач, Анатолий Демьяненко, Валерий Зуев и Михаил Михайлов. К слову сказать, на одной из первых пресс-конференций, после его возвращения в родной клуб, главного тренера спросили: