Первым, кого я в тот вечер поздравил с победой, был в общем-то воспитанник... российского футбола Юрий Калитвинцев, капитан динамовцев, который из-за травмы в Москву не поехал. На следующий день, утром, был у него дома:

— Юра, как бы вы охарактеризовали состояние команды после шока?

— Можно охарактеризовать двумя словами: рабочее состояние. Знаете, горе сплотило ребят. Они как-то прониклись друг к другу общей бедой, стали более дружными, а команда — сильней. У нас даже игровые связи лучше стали получаться. И вот, вчерашняя победа на Кубке СНГ — это, думаю, больше, чем просто победа. Мы опровергли слухи, что разбегаемся из Киева. Все вчера видели, как наши играли, как они радовались... То есть для нас это был больше, чем турнир. Всем показали, что у нас есть команда.

Спустя несколько дней после этого разговора, на загородной базе динамовцев в Конча-Заспе я попытался пристальней присмотреться к некоторым игрокам. В холодное февральское утро, по протоптанной в снегу тропинке вокруг двух футбольных полей, отмеривая круг за кругом, они бежали кросс. Темп, как у хороших легкоатлетов-средневиков. Мороз сразу превращал испарину в серебристый иней: шапочки футболистов, их тренировочные костюмы на плечах и спинах быстро заиндевели. Установив видеокамеру на штатив, я брал, в основном, общие и средние планы. Но всякий раз, когда они гуськом приближались к тому месту, откуда вел съемку, я старался снять крупным планом лица игроков. Пристально в них всматриваясь, пытался словно бы заглянуть в будущее — увидеть, кто же из этих парней способен будет, как говорил руководитель динамовской научной лаборатории А. М. Зеленцов, решать «чрезвычайно серьезные задачи»? Кто сможет «выстрелить и попасть»? С некоторыми из них в тот же день побеседовал, фиксируя ответы динамовцев на видеопленку. И долго не мог себе простить, что в первом же интервью кнопку «record» (запись) нажал уже после того, как прозвучала первая фраза Андрея Шевченко...

Он родился 29 сентября 1976 года. Выходит, его и на свете не было, когда динамовцы одержали первую победу в Кубке кубков и выиграли Суперкубок. Я спросил Андрея, помнит ли он, когда сам увлекся футболом? Глядя в видоискатель, выбирая поинтереснее ракурс, думал, что парень начнет не спеша вспоминать свои мальчишеские годы.

И вдруг — ответ. Хлесткий, словно его удар с лета в московском финале Кубка СНГ-96, без подготовки:

— Футболистами не становятся, футболистами рождаются! — выпалил Андрей.

— А вы считаете, что родились футболистом? — спросил я Шевченко и, увы, только после этого начал видеозапись.

— Да,— уверенно ответил он.

— Выходит, для вас команда киевского...

Но Шевченко даже не дал мне закончить фразу:

— «Динамо», Киев для меня все! — выпалил он. Это вся моя жизнь, с самого рождения. Я ведь, в принципе, рожден на той команде, которая второй раз Кубок кубков выиграла. Будучи мальчишкой, вместе с моими товарищами по динамовской школе, почти на всех матчах я еще им мячи подавал...

— Когда же вы все-таки сами всерьез занялись футболом? — спросил я.

Андрей задумался, видимо желая точно вспомнить: когда это было? А потом вдруг спросил:

— А в каком году Чернобыль взорвался?

— В апреле восемьдесят шестого,— говорю.

— Вот, значит, в 1986-м,— повторил он. Я играл тогда за ЖЭК, и на просмотр приехал Александр Александрович Шпаков — это мой первый тренер. Он и пригласил меня в школу «Динамо». Мы еще жили на Оболоне, а вообще-то я родился в Яготине, под Киевом. На первую тренировку приехал с мамой. Помню, мы еще взяли с собой мое свидетельство о рождении. А тут как раз эта катастрофа с Чернобылем, ну и всех детей вывозили из Киева в лагеря. Так я на полгода пропал. Думал, что динамовская школа для меня потеряна. Но оказалось, что на первой же тренировке тренер записал наш адрес и телефон. Он и позвонил нам. А потом приехал, побеседовал с моими родителями, пригласил тренироваться. После этого я уже всерьез начал заниматься футболом. Мне тогда было десять лет... Когда Шпаков уехал за границу, он передал нашу группу тоже замечательному футбольному педагогу — Александру Лысенко, который помог мне безболезненно перейти из детского футбола во взрослый.

— Представляю, как вам было обидно, когда осенью 1995-го вспыхнул скандал и пошли разговоры о том, что киевское «Динамо» вот-вот развалится?

— А в команде таких разговоров не было,— спокойно сказал Андрей. Все верили, что рано или поздно, но справедливость восторжествует. Все-таки клуб с таким именем. Я считаю, что нельзя было с нами так поступать.

— Андрей, а вот, интересно, если сравнить состояние команды прошлой осенью и сейчас, в феврале девяносто шестого?

— Ну, раньше, до Лиги, даже не подозревал, что так может быть. Готовились, все силы бросили на подготовку, ждали. Ну, работали просто как машины. И вдруг... Такой период... Все думают, что развал, разбегаемся, а все наоборот. Команда еще больше сплотилась, как одно целое стала.

— Как это, интересно, вы чувствуете на поле, в игре?

— Ну, душа просто радуется, когда мы играем вместе,— Андрей широко улыбнулся. То есть мне даже тяжело вам это объяснить. Ну, полностью чувствуешь своих партнеров точно так же, как ты себя чувствуешь.

Беседуя в тот день с 19-летним Шевченко, спросил его и о возможном футбольном будущем:

— А если пригласит вас какой-нибудь знаменитый клуб, скажем «Реал» или «Барселона»? Задумаетесь?

Мне показалось, что глаза его заблестели.

— Ну, понимаете, это просто цель у меня такая существует,— мечтательно сказал Андрей. Попасть в хороший клуб, поиграть в Европе... Но только после того, когда с «Динамо» что-то серьезное выиграем...

Беседуя в тот день с двадцатилетним вратарем динамовцев Александром Шовковским, вместе с ним тоже пытался словно бы заглянуть в будущее:

— Саша, а есть ли у вас надежда, что в вашей сегодняшней команде играют люди, которые станут такими же звездами, как те ваши одноклубники, у которых вы когда-то брали автографы?

— Я думаю, это будет,— не очень громко, с какой-то мечтательной интонацией в голосе сказал Шовковский. Потом уже громче: Будет! Может быть, не сейчас, а года через два-три, когда ребята сыграются и команда окончательно станет на ноги. У нас ведь очень молодой коллектив. Мы уже сейчас приезжаем в любой город, и нас обступают ребятишки, берут автографы... И я уверен в том, что у этой команды еще все впереди. Весь мир узнает людей, которые, быть может, будут играть в знаменитых клубах Европы. И все будут говорить: «Они вышли из команды киевского „Динамо", 1995—1996...» Как в воду глядел.

18 августа 1997 года, в честь 850-летия Москвы и 100-летия российского футбола, состоялся матч: сборная России против сборной команды мира ФИФА. На поле великолепно отреставрированного стадиона в Лужниках, в составе звезд мирового футбола, вышел и Андрей Шевченко! Миллионы телезрителей многих стран мира видели, что молодой форвард киевского «Динамо», органично вписавшись в команду футбольных знаменитостей из прославленных клубов, ни в чем им не уступал. Когда журналисты спросили Андрея Шевченко, не удивило ли его приглашение в состав сборной мира, он спокойно ответил: «Удивило, но было приятно». Примечательно, что эту весть украинский футболист узнал из... новостей российского телевидения, а потом уже ему сказал об этом Лобановский.

— Он вас как-то напутствовал? — спросили журналисты.

— Да,— ответил Шевченко. Валерий Васильевич сказал, что обязательно надо сыграть. Для собственного имиджа и для имиджа Украины.

Здесь, думаю, впору сказать о тех людях, которые в тяжелейший период шокового состояния команды, пользуясь словами молодого динамовского вратаря, не дали ей «опуститься на дно», способствовали скорейшему ее возвращению на европейскую футбольную арену. Об одном из них на торжестве посвящения в динамовцы с большой теплотой говорил в ту пору президент клуба Г. Суркис:

— В первых же словах хочу к вам обратиться с просьбой еще раз воздать должное человеку, который имел прежде всего гражданское мужество и силу воли,— сказал Григорий Михайлович. Его авторитет первого президента Украины настолько высок в нашей стране и во всем мире, что, взявшись за это, я уверен, он верил... Верил, что через короткое время киевское «Динамо» не просто будет прощено. Для меня слово «простить» означает быть виновным. А вот вернуться в элиту европейских клубов, при этом всего лишь за семь месяцев! И это в то время, когда такая страна, как Англия, возвращала свой «Ливерпуль» пять лет. И ни на один день раньше с нее не были сняты санкции. Это еще раз говорит о том, насколько значительным был вклад первого президента Украины, насколько украинское государство, только-только обретая крылья для полета, предопределило решение УЕФА — полностью снять дисциплинарные санкции с нашего клуба! В опекунский совет, который возглавил первый президент, вошли достойные люди. Леонид Макарович, еще раз огромное спасибо...