А что, если все эти службы, действующие, скажем прямо, порой вхолостую и вокруг да около команды, объединить одним штатным расписанием, заставить работать на одно общее дело, синхронно, без холостых оборотов? И управлять всеми службами из одного центра! Это было заманчиво...

— Почему же все таки центр, а не клуб? — спросил я однажды Лобановского о тех начинаниях семьдесят четвертого года.

— Клубы тогда не признавались,— грустно ответил он. О них и слышать не хотели. Поэтому мы решили поменять название.

— Но ведь ваш центр фактически был переходной формой на пути к футбольному клубу. Какие цели вы перед ним ставили?

— Довольно высокие,— спокойно ответил Валерий Васильевич. Клуб, или, скажем лучше, наш динамовский центр, должен был готовить футболистов высших разрядов на уровне мастеров спорта международного класса, постараться создать команду, способную достойно защищать честь советского спорта на международной арене.

Здесь уместно напомнить, что именно в эти годы динамовского эксперимента команда киевского «Динамо» семь раз становилась чемпионом Советского Союза, пять — выигрывала Кубок СССР, дважды — Кубок обладателей кубков европейских стран, один раз — Суперкубок. Десятки игроков выполнили нормативы мастеров спорта международного класса, не говоря уже о том, что более двадцати из них было присвоено самое высокое в советском спорте звание — «заслуженный мастер спорта СССР», а двое (Олег Блохин и Игорь Беланов) стали обладателями «Золотого мяча», который, как известно, присуждается лучшему футболисту Европы! Надо ли после такого перечисления основных достижений команды в период с 1974 по 1989 год говорить, насколько эксперимент себя оправдал?

— И это притом, что сплошь и рядом нам не удавалось решить множество различных проблем,— говорил мне Лобановский летом 1988 года. Мы выполнили только частицу того, что было задумано общей программой при создании нашего футбольного центра.

— Что же помешало осуществить все или хотя бы большую часть задуманного?

— Масса инструкций, запрещающих эту деятельность! — воскликнул Лобановский. Многое делали нелегально. Потом расхлебывали. Ну как, например, можно было объяснить проверяющим из состава различных комиссий, почему инструктор по пожарно-прикладным видам спорта, кем официально числился Михаил Ошемков, летал за границу с видеокамерой? Почему у всех команд один врач, а у киевского «Динамо» — два? «Да нет,— говорим,— у нас тоже один. Второй врач — работник горсовета „Динамо", а нам сейчас просто помогает». Почему в команде работает машинистка? Не положено! И еще десятки «почему» и «не положено». Что нам оставалось делать? Ловчили, изворачивались, оправдывались.

— Но главное, что не стояли на месте!

— Да, идея обрастала приверженцами, хоть с огромным трудом, но пробивала себе дорогу в жизнь,— соглашался Лобановский. Сейчас мы создали еще один проект. Привлекли специалистов, просчитали финансы, возможные доходы и расходы. Расчеты отдали руководству. Хотим, чтобы нам передали ресторан, бар, кинотеатр. Одним словом, положили клуб на финансовую основу. Все продумано — спортивные базы, поля, подготовка смены начиная с детского возраста. Все в комплексе! Команда — это только частица футбольного клуба. А клуб должен существовать для людей! Заплатил человек взносы, стал членом клуба — должен получать какую-то отдачу и с удовольствием сюда приходить — в свой клуб! Да не только сам, а вместе с семьей. Отдыхать, заниматься спортом, общаться с теми же игроками своего клуба... Уже все понимают, что футбольные команды мастеров давно выросли из коротеньких штанишек собственно командной структуры, это уже достаточно многофункциональные хозяйственные единицы со своими экономическими задачами и интересами.

О киевском «Динамо» шестидесятых — восьмидесятых годов написана целая литература. Немудрено: именно в этот период команда выдвинулась в лидеры отечественного и европейского футбола. Причины объяснялись по-разному. «Талантливые игроки», «сильные тренеры», «длинная скамейка запасных», «сборная Украины», «здесь умеют поощрять игроков». И все в таком духе. Успехи объяснялись разными людьми по-разному. Однажды я спросил, что думает на этот счет сам Лобановский. Ответил сразу, не колеблясь:

— На мой взгляд, один из главных и основных факторов многолетних успехов — неослабевающее внимание партийных, советских, других организаций к тому, чтобы в Киеве была команда высокого класса. Поверьте, я уже не в том возрасте и далек от того, чтобы делать реверансы в сторону начальства. Говорю это искренне. Кто-то, может быть, считает, что киевскому «Динамо» все эти годы «везло» на хороших тренеров, высококлассных игроков. Но, согласитесь, это «везение» не что иное, как продукт логического мышления руководителей, которые почти всегда приглашали в команду тренеров, обладающих обостренным чувством нового, профессионалов своего дела. Именно поэтому здесь в свое время работали Вячеслав Дмитриевич Соловьев, Виктор Александрович Маслов. А уже творческий поиск тренеров стимулировал рост бесспорно талантливых футболистов.

С этим действительно трудно не согласиться. Кто знает, заговорили бы в 1986-м в стране и в Европе о киевском «Динамо» так восторженно, не сохрани кто-то из руководителей республики Лобановского (для киевской команды и советского футбола) в августе 1976-го? Заговорил бы о советской сборной весь футбольный мир после Мехико-86, если бы осенью 1984-го (когда киевское «Динамо» скатилось на 10-е место и в самой команде, а еще больше — вокруг нее, уже пошли шатания и разброд) кто то из серьезных руководителей вновь не оказал доверия Лобановскому, а динамовский коллектив не поддержал бы его?

Однажды коллега из Москвы, уже после того, как мы пообщались с Лобановским, вдруг разоткровенничался:

— По правде говоря, многие наши ребята из числа московских журналистов почему-то терпеть Лобановского не могут.

— По-моему, он их тоже,— сказал я. Так что «любовь» у них взаимная.

— Чем-то он все-таки раздражает,— сказал мой коллега.

— Может быть, своей компетентностью? — предположил я. Знаниями, осведомленностью, авторитетом в мире футбола? К тому же он довольно резкий и прямой. Твердо отстаивает свои принципы. Категоричный, а потому и для очень многих, как принято нынче говорить, неудобный.

— Да нет, не то. Он, конечно, профи, но в смысле компетентности журналисты сейчас тоже поднаторели. Тут, видимо, дело в другом. Слишком уж он высокомерен. Обратите внимание даже на его манеру разговора: «Мы подумаем», «Мы считаем», «Мы посоветуемся»... Да кто мы-то? Мы, Николай Второй?

Признаться, раньше — до разговора с этим журналистом я даже не придавал значения этому «мы». Просто за долгие годы знакомства и общения привык к его манере разговора. Знал, что свое «мы» он употребляет не только в частных беседах или интервью, но выступает так и на официальных совещаниях, на пресс-конференциях, пленумах. Даже на коллегии Госкомспорта СССР. Со временем понял, что его «мы» — это не просто поза. Это — позиция, если хотите, даже один из его принципов. В жизни у многих людей как-то вошло в привычку по поводу и без повода говорить «мы» и прятаться за неопределенностью этого слова. Но когда говорил «мы» Валерий Васильевич, он словно бы хотел подчеркнуть, что сегодня футбольную команду международного класса никакой «я», даже сам Лобановский, сделать просто не в состоянии. Команду такого уровня могут сделать только «мы» — игроки, тренеры, врачи, массажисты. Словом, мы — все вместе! За «мы» Лобановского всегда стояло выношенное мнение не только Валерия Васильевича, а еще очень многих людей, с ним работающих. И здесь впору сказать о «кабинете Лобановского», который складывался с первых дней его прихода в киевское «Динамо».

«Кабинет Лобановского» — это люди очень разные. По образованию, возрасту, интеллекту, характерам, вкусам, привычкам. Большинство из них и составили штаб так называемого «специализированного футбольного центра», созданного в киевском совете «Динамо» еще в 1974 году.