Леони послушно повернулась к высокому зеркалу. В платье она казалась выше и стройнее. Волосы окаймляли маленькое заостренное личико, а большие фиалковые глаза взирали серьезно и с некоторым ужасом. Зеленый шелк подчеркивал ослепительную белизну кожи. С минуту Леони изумленно рассматривала себя; меж сдвинутыми бровями залегла тревожная складка. Это обстоятельство не ускользнуло от внимания леди Фанни.

— Что? Ты недовольна?!

— Все великолепно, мадам, я выгляжу, как мне кажется, прекрасно, но… — Леони с сожалением посмотрела на костюм пажа. — Я хочу надеть свои панталоны!

Фанни возмущенно всплеснула руками.

— Еще одно слово про панталоны, и я их сожгу! Ты заставляешь меня содрогаться, дитя мое!

Леони подняла на ее светлость серьезный взгляд.

— Я не понимаю, чем вам не нравятся…

— Что за дерзкое создание! Я настаиваю, чтобы ты замолчала! Рейчел, убери эту дрянь с моих глаз! Я не потерплю ее в своей комнате.

— Не вздумайте сжечь мой костюм! — вспыхнула Леони.

Под ее свирепым взглядом леди Фанни неловко хихикнула.

— Как пожелаешь, моя милая! Рейчел, упакуй панталоны в коробку и отнеси в комнату мисс Леони. Дитя мое, ты только взгляни на себя! Попробуй сказать, что ты выглядишь плохо! — Она подошла к девушке и расправила складки платья.

Леони рассматривала свое отражение.

— Мне кажется, я выросла, — задумчиво сказала она. — Мадам, а что случится, если я попробую сделать шаг?

— А что может случиться? — изумленно спросила леди Фанни.

Леони с сомнением покачала головой.

— Думаю, что-нибудь лопнет. Например, я.

Ее светлость рассмеялась.

— Что за ерунда! Да платье так слабо затянуто, что едва на тебе держится! Нет-нет, никогда не подбирай юбки таким образом! Лучше умереть, чем показать ноги! Это в высшей степени неприлично!

— Ба! — воскликнула Леони и, подобрав юбки, осторожно прошлась по комнате. — Нет, я определенно лопну, — вздохнула она. — Я скажу Монсеньору, что не могу носить женскую одежду. Я в ней словно в клетке.

— Перестань произносить слово "лопну"! — взмолилась Фанни. — Это неподобающее выражение для дамы.

— А я разве дама? — изумилась Леони.

— Разумеется! А кто же еще?

На щеках Леони появились озорные ямочки, а в синих глазах заискрились веселые огоньки.

— А теперь что? Тебе это кажется смешным? — брюзгливо осведомилась Фанни.

Леони кивнула.

— Да, мадам. И очень непривычным. — Она вернулась к зеркалу и поклонилась своему отражению. — Bonjour, Mademoiselle de Bonnard! А, ч-черт, qu'elle est ridicule![34]

— Кто? — недоуменно спросила леди Фанни.

Леони указала на свое отражение.

— Вот это глупое создание.

— Но это же ты.

— Нет! — убежденно сказала Леони. — Ни в коем случае!

— Что за дерзкая девчонка! — взвилась ее светлость. — Я отдала тебе свое лучше платье, да-да, самое лучшее, хотя, конечно, оно мне не идет, а ты говоришь, что оно выглядит глупо!

— Да нет, мадам. Это не платье, а я выгляжу глупо. А нельзя ли мне хотя бы сегодня походить в панталонах?

Фанни заткнула уши.

— Не желаю больше слышать о твоих противных панталонах! И умоляю, не вздумай произнести это слово при Эдварде!

— Эдвард? Ба, что за нелепое имя! А кто это?

— Мой муж! Он, конечно, очень мил, но я боюсь даже подумать, что может произойти, если ты упомянешь при нем про панталоны! — леди Фанни сдавленно булькнула. — Я уже предвкушаю, как буду покупать тебе одежду! Какой молодец Джастин, что привез тебя ко мне! Интересно, что на это скажет Руперт?

Леони оторвала взгляд от зеркала.

— Это брат Монсеньора, n'est-ce pas?

— Да, это наш братец, весьма дерзкий тип, — кивнула Фанни. — Совершенно сумасшедший. Впрочем, мы, Аластеры, всегда этим отличались. Наверное, ты успела это заметить?

Фиалковые глаза блеснули.

— Нет, мадам.

— Что! И ты прожила три месяца рядом с Эйвоном? — ее светлость закатила глаза.

В этот момент хлопнула дверь, и леди Фанни мигом оживилась.

— Эдвард уже вернулся! Думаю, мне надо спуститься вниз и поговорить с ним, а ты пока отдохни. Бедняжка, ты, наверное, смертельно устала?

— Нет, — ответила Леони. — А вы скажете мистеру Марлингу, что я здесь? Если ему это не понравится — а я не понимаю, почему ему это должно понравится, — я могу…

— Чушь! — ее светлость слегка покраснела. — Уверяю тебя, моя милая, все будет в порядке. Эдвард будет просто очарован! Не сомневайся, глупышка! Хороша же я буду, если не смогу заговорить ему зубы. Я просто подумала, что тебе нужен отдых, и ведь это святая правда! Уверена, ты просто падаешь с ног от усталости! И не надо спорить со мной, Леони!

— Я и не спорю.

— Да, не споришь, но могла бы, и это выводит меня из себя! Пойдем, я отведу тебя в твою комнату.

Леди Фанни проводила девушку в гостевую комнату, отделанную в синих тонах, и вздохнула.

— Восхитительно! — прошептала она. — Хотелось бы мне, чтобы ты не была так очаровательна. Цвет твоих глаз в точности как у тех бархатных штор. Я приобрела их в Париже. Не правда ли, изысканные? И запомни, я запрещаю тебе в мое отсутствие снимать платье! — Она одарила Леони суровым взглядом, похлопала ее по руке и удалилась, взметнув целый вихрь из шелка и кружев.

Леони подошла креслу, осторожно села, сложила руки на коленях.

— Все это, — задумчиво сказала она, — мне не очень нравится. Монсеньор уехал, и в огромном Лондоне мне его никогда не найти. Леди Фанни, как мне кажется, глупа. Или же сумасшедшая, как она сама сказала. — Леони некоторое время раздумывала над этим вопросом. — Да нет, наверное, она просто англичанка. А ее Эдвард определенно не захочет терпеть меня в своем доме. Mon Dieu, он наверняка подумает, что я обычная fille de joie[35]. Жаль, что Монсеньор уехал… Интересно, что он подумает, когда вновь меня увидит? Фанни сказала, что я очаровательна. Это вздор, конечно, но, думаю, я выгляжу мило. — Леони поднялась и переставила кресло поближе к зеркалу. Она хмуро изучила свое отражение, покачала головой. — Определенно, ты не Леон. В тебе осталась лишь малая часть Леона. — Она посмотрела на ноги, все еще обутые в мужские туфли. — Hélas![36] Еще вчера я была пажом Леоном, а сегодня я мадемуазель де Боннар. Эта одежда на редкость неудобна. И самое главное, я напугана. Даже месье Давенанта нет поблизости. Меня будут заставлять есть эту штуку, именуемую пудингом, а безумная женщина станет то и дело тискать меня и целовать. — Она тяжело вздохнула и завершила свой монолог печальным выводом: — Как трудно жить на свете!..

Своего благоверного леди Фанни обнаружила в библиотеке. Мистер Марлинг стоял у камина. Это был человек среднего роста, с правильными чертами лица и спокойными серыми глазами. Когда леди Фанни вошла в комнату, мистер Марлинг обернулся и протянул ей навстречу руки. Ее светлость бросилась к мужу.

— Осторожнее с моим платьем, Эдвард. Я только что получила его от Серизетты. Не правда ли, элегантное?

— В высшей степени элегантное, — согласился мистер Марлинг. — Но если ты хочешь сказать, что из-за него мне нельзя тебя целовать, то оно чудовищно.

Миледи довольно улыбнулась.

— Ну хорошо, Эдвард, но только один разочек. Нельзя быть таким жадным, сэр! Хватит, Эдвард, хватит, а то я не выдержу! У меня для тебя ужасно интересная новость. — Леди Фанни искоса глянула на мужа, пытаясь понять, как он воспримет известие. — Помнишь, дорогой, как сегодня утром я изнывала от скуки? Я едва не расплакалась.

— Еще бы! — улыбнулся Марлинг. — Ты так жестоко вела себя со мной.

— Ну, нет, Эдвард! Я вовсе не была жестока! Просто ты вел себя слишком вызывающе. А потом ты ушел, а я осталась наедине со своей скукой! Но теперь все в прошлом, у меня появилось потрясающе интересное занятие!