— Геля, — Виктор придвинулся ближе и взял дочь за руку: — ты веришь, что я не виноват? — ему необходимо было убедиться в этом.

Посидев с задумчивым видом несколько минут, девушка кивнула:

— Как ни странно, но да.

— Спасибо, — с облегчением улыбнулся Виктор. Его лицо стало менее напряженным.

Скривив губы, девушка выдернула свою руку:

— Раз уж вы не убили меня сразу, как только я отобрала ваши акции, которыми вы ТАК дорожите… То сейчас и подавно не сделаете этого.

Ангелина испытывала странные чувства. Она столько лет не сидела рядом с отцом, он не держал её за руку. Господи, да они даже нормально не говорили с тех самых пор. Только обидные, злые слова кидали в адрес друг друга. Как она скучала по тому времени, когда могла сесть рядом с отцом, обнять его, прижаться к его плечу и говорить обо всем на свете. Когда ты чувствуешься себя ребёнком, пришедшим к отцу, хочется чувствовать себя защищенной. Ведь рядом с тобой находится он… Папа, папка, папуля… А ты его маленькая девочка, которую он никогда не обидит и накажет любого, кто посмеет причинить боль его маленькой принцессе, поможет распутать клубок проблем, неожиданно возникший в твоей жизни, даст правильное направление, в котором нужно двигаться дальше, чтобы преодолеть все препятствия на жизненном пути. Мозаика из прошлых воспоминаний предстала перед глазами Ангелины, и она оцепенела. Как же это было давно, в прошлой жизни, а может и не с ней? С трудом сдерживая слезы от таких простых и необходимых чувств к папе, Геля вскочила с дивана:

— Спасибо за визит, Виктор Владимирович, — и, не оглядываясь, девушка побежала по коридору, давясь слезами. Только бы успеть добежать, только бы не заплакать по дороге.

Набутов в недоумении сидел на диване, глядя в след дочери, а потом обхватил голову руками. На какую-то долю секунды он почувствовал, что та каменная стена, которой отгородила себя Ангелина от него, исчезла, и рядом с ним вновь сидела его дочка, а не холодная госпожа Соболевская. Ему очень хотелось в это верить, более того, он понимал, что сильнее этого желания у него вряд ли какое еще появится. Достучаться до сердца Гели, вернуть дочь, понять, что тебя простили — единственное, что ему хотелось сейчас больше жизни.

Закрывшись в санитарной комнате, Геля плакала. Горько и отчаянно. Как же ей надоело показывать всем свою бесчувственность, притворяться равнодушной и холодной. Это все игра, это не настоящая она. Геля живая. Ж и в а я! Но позволить себе стать прежней, дать врагам увидеть себя ТАКОЙ, она не могла. Это означало, что ты даешь им оружие, которое они применят к тебе рано или поздно. А так рисковать Ангелина себе позволить не могла, не имела права. А потому, она сейчас избавится от боли в сердце, вытрет слезы и снова станет той суровой Ангелиной, которую увидели когда-то близкие ей люди после возвращения во Владивосток.

Ангелина достала мобильный телефон и набрала номер мужа. Ей было необходимо поговорить с ним, но она слышала лишь длинные гудки. Дима не хочет с ней разговаривать. Через пару минут пришло смс сообщение: «Дай мне время, я сам тебе позвоню».

Коротко и ясно, Димка обижен и не хочет с ней говорить, но как же обидно и больно. Невероятно больно. Она же не хотела причинить ему боль, но сделала это. Виновата, и это хороший и болезненный урок на будущее.

Вернувшись в палату, Ангелина отдала пакет и цветы соседке, а сама спустилась в отделение нейрохирургии. Корнилова девушка нашла в холле, он сидел на диване.

— Петр Сергеевич, как вы себя чувствуете? — поинтересовалась девушка.

— Лучше, — улыбнулся мужчина, глядя на Соболевскую. — А вы?

— И мне тоже лучше. — Геля опустилась на диван рядом с охранником.

Они немного помолчали, переглядываясь и улыбаясь. Говорить не хотелось, но и расходиться по сторонам желания тоже не было. Произошедшее с ними будто объединило их.

В холле появилась женщина лет сорока и двое подростков:

— Папа! — они направились в сторону Корнилова.

— Я пойду, — Ангелина поспешила оставить семью Корниловых.

Идя по коридору, девушка встретила сильно избитую женщину. Блондинка со спутанными волосами шла, держась за стенку. Сгорбившись словно старуха, женщина прятала лицо от людей. Являлась ли женщина красивой, понять было невозможно: все оно было в кровоподтеках, опухшее. Жалея избитую женщину, Геля недоумевала — кто мог так обойтись с ней? Ведь она чья-то дочь, сестра, мать.

Женщина увидела её и остановилась. Ангелина направилась к ней:

— Вам помочь?

— Нет, — тихо проговорила женщина, — я сама справлюсь.

— Как хотите, — Геля направилась к выходу из отделения, не зная, что её спину прожигает взглядом полным ненависти женщина, которой она так хотела помочь.

Анна Набутова не ожидала увидеть в коридоре отделения Ангелину, от шока у не перехватило дыхание. А эта идиотка, вся такая добренькая и хорошая, ещё и помощь свою предложила! Гадина! Это же из-за этой избалованной дряни муж избил её. Как же ей хотелось устранить дочь Виктора! Наверняка Фикса уехал уже далеко и теперь не станет заканчивать начатое. Ладно, она сама постарается справиться, не нужен ей никто. Не зря судьба свела их вместе в одной больнице. Через пару дней, как ей станет чуть легче, Анна приступит к своему плану. Ангелине не поздоровится!

Дмитрий чувствовал себя разбитым и морально уставшим. То давнее чувство, от которого он все это время пытался избавиться, вылезло снова. Он не любим и никогда любим не будет. Рядом с Гелей должен находиться другой человек, тот, к которому она испытывает не жалость и благодарность за хорошее к себе отношение, а любовь. И это не он, Димка, преданный и готовый ради любимой на все. Даже на то, чтобы постоянно и неосознанно быть сравним с тем, кто оставил на сердце след и кто и сейчас, пусть и неосознанно присутствует в жизни Гели. Дима надоело, куда не посмотришь, кругом влюбленные парочки. На улице, в автобусе, даже в больнице они были! Да что говорить, и в его доме была такая пара — отец и Лиана Германовна. Стоит посмотреть, с каким трепетом они относятся друг к другу, как в груди разрастается ком. Зависть, вот из чего состоит этот ком. Безумно хочется, чтобы и тебя так любили, смотрели с восторгом, тянулись всем сердцем. Но в их случае с Гелей это невозможно. С каждым днем надежда на счастье с женой тает.

Вчера, после оговорки Ангелины ему стало горько и больно. Он знал, что это случайность, но проявлять понимание больше не было сил и желания. Кто это оценит? Геля? Ему самому смешны какие-то ожидания, этого никогда не будет. Но сердце не желало принимать правду: Геля его никогда не полюбит!

И плевать, что ему до дрожи хотелось этого! Разве он ничем не заслужил хоть капельку любви? Хотя бы малую крупицу того чувства, которое Ангелина испытывает к Спиридонову? За что она вообще его любит? Разве он был рядом, поддерживал её, отдавал всю свою нежность? Нет, он был далеко, жил своей жизнью, а она… Она все равно его любит! Черт возьми, это несправедливо! Дмитрий с силой ударил рукой по стене. В груди жгло так, что хотелось закричать в голос. Но нельзя, снова надо держаться, показывать всем, что все хорошо. Жена вон забрасывает его сообщениями, просит прощения, звонит постоянно, а ему не хочется с ней говорить. Совсем. Вот и сейчас пришло очередное сообщение: «Пожалуйста, прости меня. Я не хотела тебя обидеть. Ты же знаешь, как ты мне дорог. Я скучаю, ты нужен мне, Дим». Нужен, нелепое какое слово, да? Нужен для чего? Чтобы вновь безропотно быть рядом, поддерживать во всем, зная, что в её голове и сердце другой мужчина? Нет, не готов он вновь видеть жену и говорить с ней. Да, он скучал, Геля ему необходима как воздух, но правда заключалась в том, что она без него спокойно могла прожить. Это было горько осознавать, но смириться надо. И пока он не найдет в себе сил, чтобы встретиться с женой, он так и будет сидеть дома. Надевать сейчас маску все понимающего Димы он не мог.

Якушев приехал к Кулешову вместе с Робертом. Максим разлил коньяк в стаканы: