Я подошел к повозке и, распахнув дверцу, почтительно поклонился. Скажу вам, было от чего это сделать, ибо в повозке, на атласных подушках, восседала прекраснейшая дама, чья горделивая осанка яснее ясного свидетельствовала о ее высоком положении. Три нитки жемчуга на точеной шее, алмазная диадема, браслеты из прекраснейших топазов — все это блекло пред царственным выражением лица.

— Достойнейшая сударыня, — поклонившись еще ниже произнес я. — Сержант Фонарщик рад приветствовать ваше великолепие от лица всех вооруженных сил Его Величества.

— Ах, папенька! — криво улыбнулась она. — Так-то ты приветствуешь свою послушную дочурку?

Ошеломленно поднял я глаза и волосы на моей голове зашевелились от ужаса.

— Орна? Это ты? — теряя дыхание пробормотал я.

— Конечно, папенька, — подтвердила она. — Вот уж не ожидала видеть столь ужасного морского разбойника, как ты, в облачении королевского солдата.

— Орна, девочка моя, поверь, — сказал я, прижимая руки к груди. — Не по своей воле оказался я так близко от Жемчужного и тем нарушил принесенную тебе клятву. Я и сейчас, ведь, нахожусь за городом, потому что до сего дня помню, как обидел тебя когда-то, как ты прокляла меня, да что я тебе после того обещал.

— И такое бывает, — согласилась она. — А по маменьке моей ты ни капли не соскучился?

— Люблю я ее больше всего на свете! — несколько покривив душой, воскликнул я. — А что она? Как теперь?

— Не надо, Бес, — вновь поморщилась моя падчерица. — Когда матушка обнаружила меня обесчещенной, да еще и узнала, что, вместо серебра, ты оставил нам свинец, она на некоторое время совсем затихла, став тише воды, ниже травы. На оставленные тобой деньги я купила огород и им мы смогли неплохо жить, покуда город этот не оккупировали королевские войска.

— И впрямь, жили вы не плохо, — пришлось признать мне глядя на ее платье из золотой парчи.

— Во многом благодаря тебе, — ответствовала Орна. — Ведь, узнав, что в этом городе живет жена не пойманного еще Беса В Ребро, который, с капитаном Быстрые Глазки, устроил нападение на Королевскую каторгу, нас с маменькой решили допросить. Я же сразу вспомнила все то, что говорил ты мне о пиратских историях.

— И что же ты могла им рассказать? — в этот момент страху во мне от такой нежданной встречи, было уже менее чем любопытства.

— Ну, во-первых, когда спросили меня о твоем истинном имени, так я навела туману поболее, ответив, что сам ты на вопрос сей никогда не отвечал, но намекал нередко, что многие нынешние князья и герцоги тебе, по знатности рода, в подметки не годятся и, был бы ты, мол, законнорожденным, так твоя судьба не так повернулась, — с насмешкой продолжала Орна. — Во-вторых, сказала, что сокровищ ты напрятал изрядно на всевозможных затерянных островах. В-третьих же, поведала, как бессовестно ты надо мной надругался, да и матушка то же подтвердила.

— О чем и до сих пор тяжко раскаиваюсь, поверь мне! — воздел я руки к небесам.

— Знал бы ты, как растрогала эта история всех, кто о ней узнал, — обмахнувшись пышным веером ответила моя приемная дочь, — особенно офицерских жен, которых понаехало здесь необычайно. Сама герцогиня, супруга вице-короля, приглашала меня к себе, чтобы вместе с фрейлинами выслушать эти жуткие подробности о безжалостном Бесе В Ребро. Тут, кстати, нашелся один полковник, пожелавший избавить меня от позора и сделать обесчещенную сироту законной женой. Умиленная столь рыцарским благородством вице-королева, как он и надеялся, тут же посодействовала тому, что мой супруг сразу стал местным губернатором.

— Так ты и есть губернаторская вдова, чьи поместья находятся рядом с нашими позициями? — изумился я.

— Конечно, — с достоинством подтвердила Орна. — Не могу сказать, что любила своего мужа, но, все же, он заботился обо мне и дал положение в свете, так что теперь, я — виконтесса и его наследница. К тому же, у меня прекрасные связи при дворе и каждое твое злодеяние лишь вызывает к моей персоне еще больший интерес.

— Орна, любимая моя доченька, — осторожно спросил я, — значит ли это, что выдавать меня — не в твоих интересах?

— Конечно, не в моих, — поморщившись кивнула она, — хоть ты и обидел меня когда-то, но, кем бы я была без того? Да и что будет, когда я тебя выдам? Посудачат неделю и все. Получу награду за твою голову, как будто у меня собственных денег мало, а дальше? Сейчас же, когда любой пропавший в море корабль списывается на тебя, меня помнят постоянно. Вот только…

— Что тебя волнует, добрая моя дочурка? — внутренне возликовав изобразил я сочувствие.

— После своего знаменитого письма конклаву ты ни сделал ничегошеньки особенно злодейского, — попеняла она. — А я все время, как дура, вынуждена рассказывать одни и те же истории.

— Историй я тебе расскажу величайшее множество, — клятвенно сложив на груди руки пообещал я. — Не сходя с этого места.

— И какой от них прок? — пожала плечами Орна. — Ты что, предлагаешь мне сознаться в том, что я самолично общалась с врагом Короны и Веры, не выдав его тут же властям светским и духовным?

— Твою бы рассудительность твоей матушке, — вынужден был признать я. — Так чего же ты хочешь?

— Чтобы ты пришел ко мне в поместье. Я буду там не одна, а с парой знатных дам и те подтвердят, как мой ужасный отчим неведомыми путями ворвался ко мне в дом, — предложила она. — Большинство слуг обычно ночует вне главного здания, а как миновать охрану, я тебе расскажу.

— Но, Орна, — в ужасе посмотрел я на нее. — Так рисковать, и из-за чего? А, если я попаду в руки властей?

— Ты, видно, и впрямь, папенька, в пираты угодил по чистой случайности, коль испугался навестить среди ночи трех беззащитных женщин, — окинула меня презрительным взором столь неожиданно возвысившаяся падчерица. — Оставайся с Лулахом, я, лучше, найму для таких целей какого-нибудь комедианта.

Видят Боги, стерпеть такого я не мог.

— Ах, ты, неразумная моя дочь! — приглушенно, дабы не услышали посторонние, возопил я. — Да знала бы ты все свершенное мною за последние времена! И, если, я столь мастерски прячусь под личиной заурядного королевского сержанта, так это не значит, что я, в действительности, им являюсь! А какой мне вынесен приговор — многие ли такового удостаиваются? И чтобы меня, мерзостями своими гордящегося, Беса В Ребро изображал какой-нибудь фигляр? Не бывать этому!

— Так приходи в гости сегодня, как стемнеет, и покажи, насколько ты хорош! — потребовала Орна. — Обещаю, что не выдам тебя, да и гостьи мои не осмелятся поднять тревогу.

— Слуг в доме, и правда, не будет? — спросил я.

— Зачем они, когда дамы соберутся вести разговоры на такие деликатные темы, как мой отчим и мое бесчестье? — усмехнулась она. — Ты же попадешь в дом через тайный ход, а потом им же и уйдешь.

Тут же она объяснила мне, как незаметнее всего попасть в дом и, с тем, отбыла.

— Нужно немедленно бежать, — сказал я своей рыжеволосой сообщнице, когда повозка с губернаторской вдовой подальше отъехала от наших позиций и я смог пересказать выше приведенную беседу. Но Быстрые Глазки неожиданно задумалась:

— Слушай, сержант, поместье ее отсюда — как на ладони. Мы непременно заметим, если начнется какая-то суета. Если же нет, то не стоит ли нам поужинать как следует? Ведь гостий-то своих твоя падчерица собирается же угощать?

Хоть и было мне не по душе от такого предложения, но, при мысли о сытном ужине, желание навестить Орну несколько усилилось.

— Не волнуйся, о нашей безопасности я думаю в первую очередь, — пообещала Глазки. — Дочь твоя не похожа на лгунью, быть может, дельце и выгорит. Крикуна же оставим охранять подземный ход и он подаст нам сигнал при малейшей опасности.

К падчерице моей мы явились в дом незадолго до полуночи, воспользовавшись указанным ею потайным ходом, с наружной стороны коего оставили, как и собирались, Крикуна.