Я тут же поклялся молотом Хелла, что зловредным чародейством ни разу в жизни не занимался, ибо, пуще всего, забочусь о сохранении своей души.

Вдовица Нета оказалась скромной и миловидной женщиной двадцати восьми лет от роду. Услышав, что старейшина разрешила нам обратиться к ней насчет проживания, она гостеприимно впустила нас в дом. Муж ее был охотником и погиб, занимаясь своим опасным ремеслом, почитай, три года назад, не оставив жене ничего, кроме двух подрастающих девочек, при виде которых мы все пришли в изумление. Действительно девицы, которым еще и тринадцати не исполнилось, были похожи друг на друга, как две капли воды.

Выделив вдове некоторую толику серебра, мы попросили раздобыть на ужин всего самого лучшего, не стесняясь в цене и непременно присутствовать на трапезе вместе с детьми, ибо, если она дала нам столь гостеприимный кров, то подумать о сытном ужине для всех — наша забота. За ночевку мы заплатили серебряную монету, хотя она робко сообщила, что этого, может быть, и через чур много.

Однако Глазки буквально заставила Нету взять эту плату: уж больно не понравилось ей в какой бедности живет эта кроткая женщина. Мы же с Крикуном настаивали еще и потому, что оба, не сговариваясь, сочли вдовицу весьма привлекательной.

К ужину, таким образом, у нас получился неплохой и изрядных размеров копченый окорок, пара колбас, зажаренный гусь, вдосталь хлеба и пирогов. Чтобы запить все это, вдовица купила ведро местного ягодного вина и не менее ведра здешнего пива.

Коль скоро мы были чужими и явились из страны о которой рассказывается столько сказок и легенд, за ужином хозяйка и ее дочери буквально засыпали нас расспросами о дварфском королевстве.

Мы наперебой утоляли их любопытство. Глазки рассказала сколь искусны дварфы по части горного и кузнечного дела, и о том, что дерево в их стране стоит, подчас, дороже железа, Крикун в самых пышных красках описал великолепие их столицы, Трина с восторгом вспомнила, как весело ей было мчаться на изумительно быстрых тележках, доставивших нас в Хеллову Гору. Я же поведал Нете об удивительном пристрастии дварфов к баням.

— Как? — донельзя покраснев удивилась кроткая вдовица. — Все вместе, целыми семьями? И при этом?..

— Да, моя добрая сударыня, — подтвердил я. — Понятия о приличиях у них таковы, что благонравнее прилюдно утолить свою похоть, нежели ходить с явными ее проявлениями в виде некоего увеличившегося органа.

— А правда, что он у дварфов вот такой большой? — чуть покраснев не утерпела одна из хозяйских дочек, разведя ладони в стороны чуть не на локоть.

— Ах, Мона, девочка моя, — переполошилась Нета. — Наши приличия совсем не таковы, чтобы тебе интересоваться такими неприличностями.

— Как только вы их различаете! — восхитилась Глазки. — Ведь они — одно лицо.

— Ах, сударыня, я же мать, — кротко улыбнулась вдовица. — Сама не пойму, но всегда знаю, кто из них кто. Но уж этот-то вопрос, в точности могла задать только Мона. Джила — гораздо скромнее.

Заметив, что не стоит попрекать невинного ребенка за излишнюю любознательность, я, со своей стороны, объяснил, что дварфы не на много превосходят нас в длине, а некоторые и вовсе отстают, чего, правда не скажешь о толщине вышеупомянутых органов. Попутно же я коснулся еще одного предрассудка, касательно, дварфских девственниц.

Услышав, что я самолично лишил девства двух из них, а, особенно, узнав их возраст, хозяйка разалелась еще больше.

— Ладно тебе, Рассвет, хватит о банях, не вгоняй нашу добрую хозяюшку в краску, — попросила Быстрые Глазки.

— Милая Денра, — возразил я. — О чем же мне еще вспомнить, как не о том, чего я лишен и к чему привык ежевечерне? Ну, положите руку на сердце, кто из вас не хотел бы сейчас оказаться в теплой, приятной бане, где можно не только омыться, но и узнать последние новости, попить пива, посмотреть, как играют в кости? Не соглашусь ни с кем, что обычай проводить там время плох.

— Конечно, неплох, — согласилась Глазки. — Когда все вокруг наги, собственной наготы не замечаешь. Да на любой нашей ярмарке за день приходится отбривать пять-семь приставал, а в дварфских банях я не видела ни разу, чтобы к девице или даме отнеслись грубо или не уважительно.

— А я бы тоже хотела в баню, — согласилась мой маленький дружок Трина, — хотя мы там никогда ни во что не играли, там, все ж таки, интересно. А ты, Крикун?

— Хочу в баню, как вдова, — излюбленной дварфской на счет бань поговоркой ответил Гарл.

— А почему, как вдова? — удивилась наша хозяйка.

Я, как мог, объяснил ей, что выражение это обозначает степень крайнего желания посетить банное заведение, а возникло, вероятно, из того уважения, которое проявляется дварфами ко вдовицам в банях.

— Ах, добрые мои господа, — потупив глаза произнесла Нета, когда я рассказал ей сколь интересны дварфские банные нравы в отношении вдов. — Не будем об этом, право слово. Если хотите, я растоплю вам баню и вы сможете помыться с дороги, но, право слово, ноги моей там не будет. Давайте же поговорим о чем-нибудь другом. Вы, сударь, говорили, что вы маг?

Вместо ответа я заставил свой жезл осветить комнату и ее дочери даже завизжали от восторга. Сама же Нета тоже была несказанно удивлена.

— Вот уж никогда не думала, что в жизни увижу, кого-то, кто может вызывать свет из негорящего куска дерева, — призналась она.

— Знаете, милая Нета, — отхлебнув еще немного вина, сказал я. — Давайте, все-таки, подумаем о бане. Ведь вас никто не заставляет оголяться. Как банная владелица, вы можете остаться в переднике скрывающем и живот, и грудь. Детишек же мы уложим спать и я расскажу вам кое о чем, что именно сейчас пришло мне в голову.

Уложить девиц спать оказалось непросто. Трина обиженно заявила, что была в дфварфских банях каждый вечер и ничего плохого в том не видит, одинаковые же с лица сестры резонно заметили, что, коль скоро они постарше Трины, так и с ними ничего страшного не произойдет.

Смущенная мать кротко упрекнула, что негоже девицам их возраста оголяться при посторонних мужчинах, в которых, к тому же, вид сей может разжечь похоть. Я же признал, что любопытство, проявленное Моной и Джилой, в их годы вполне уместно, и Нета могла бы позволить им, в некотором роде, любопытство это утолить, тем более, что ничем неприличным мы заниматься не собираемся. Глазки сказала, что, если мы с Крикуном будем держать похоть в узде, ничего плохого не произойдет, на что ее зловредный братец не преминул вставить, что похоть — это, дескать, по моей части, а он, Крикун, за себя ручается.

Тут более бойкая Мона мигом принесла для Неты фартук и вдвоем с сестрой они чуть ли не коленопреклоненно умоляли мать позволить им провести вечер в бане, принося клятвы до конца дней своих быть послушными и рассудительными дочерьми.

— При мне, конечно, с вами ничего не случится, — в нерешительности теребя фартук, признала вдовица. — А ну, как войдете во вкус да пойдете по рукам?

Заверенная же дочерями, что одна только мысль расстаться с девством до брака им противна, скрепя сердце согласилась и отправила их растапливать банную печь.

Когда баня была готова, мы с Глазками прихватили кое-чего из питья и еды и, должен признать, учитывая дороговизну продуктов в стране дварфов, закуска у нас, по их меркам, была богатейшая. Увидев, как ни мало никого не стесняясь, моя рыжеволосая подруга и Трина, сбросив с себя одеяния, остались нагишом, Мона с Джилой тоже осмелели и, подбадривая друг друга подмигиваниями и усмешками, тоже избавились от платьев. Когда же разделись и мы с Крикуном, раскрасневшиеся девицы, стараясь, все-таки, держаться от нас подальше, с любопытством в нашу сторону глазели и, приглушенно хихикая, оживленно перешептывались.

Их матушка, смущенная более всех, уговорила нас с Крикуном отвернуться и лишь после того последовала всеобщему примеру, облачившись, как то и положено владелице бани в фартук. Небольшая грудь стройной невысокой вдовицы оказалась вполне прилично спрятана этим предметом туалета, внизу же фартук достигал ей почти до колен, так что Нета чувствовала себя, хоть и смущенной, но достаточно прикрытой, стараясь лишь ни к кому не поворачиваться спиной.