Можно утверждать, что во всех этих столкновениях венецианцам приходилось иметь дело с арабами из Сицилии, Крита, или южной Италии; но с середины IX в. нападения можно было ожидать также и из Египта, где в шестидесятых годах этого столетия утвердились Тулуниды, распространившие потом свое влияние также и на Сирию, — по крайней мере Византийская империя серьезно страдала от разбойничьих нападений также и с этой стороны.[823]
Столкновение венецианцев с арабами носят характер борьбы с морским разбоем в большей степени, чем с далеко идущими политическими целями враждебного государства. Однако, экспансия арабов в предшествующее время и методы этой экспансии заставляли венецианцев держаться настороже и этим именно объясняется, как мы в своем месте отмечали, что они с необычной для этой купеческой республики готовностью отзывались на предложения и просьбы Византии о поддержке в борьбе против арабов.[824]
В X в. наступательная энергия арабов ослабла. В самом начале этого века в северной Африке на месте государственных образований Идрисидов, Аглабидов и Тулунидов утверждается постепенно халифат Фатимидов.[825] Мусульманский мир оказался теперь под властью трех наместников пророка, но это ни в какой мере не способствовало консолидации арабских государств: феодальная анархия разлагает силы всех трех халифатов.[826] Словно по инерции, арабы все еще пытаются овладеть южной Италией, но их напор и здесь лишен прежней силы. Они почти не показываются в Адриатике. Венеция, однако, остается верной своей прежней политике по отношению к арабам: и в конце X в. она считает необходимым поддерживать Византию против ее западных и южных врагов. На грани XI в., около 1002 г., венецианцы энергично выступили со своим флотом у Бари совместно с греческим катапаном Григорием и помогли грекам освободить этот город.[827] Все это тем более, что на этот раз у Венеции были особые причины к совместному выступлению против общих врагов.
Из всего этого видно, что в XI в. и позднее Венеция упорно боролась за Адриатику против арабской опасности, которая в это время представлялась ей опасностью главной. Затруднения, которые одновременно шли с восточного побережья Адриатического моря, несомненно были менее значительны, но зато они вышли далеко за пределы IX в. Эти затруднения выросли на почве взаимоотношений венецианцев со славянским населением далматинского побережья.
2. Истрийские и далматинские славяне и Венеция в IX и X вв.
Славяне обосновались на восточном побережье Адриатики лишь немногим позднее массового заселения островов лагун. Старая теория автохтонного происхождения славян на Балканском полуострове в свое время была обновлена акад. Державиным, попытавшимся обосновать ее с позиций лингвистических построений Н. Я. Марра.[828] Теория эта однако, должна быть окончательно оставлена, так как все наши источники единогласно свидетельствуют, что славянство на Балканах есть продукт миграционных процессов.
Оставляя в стороне спорные вопросы о точных датах, порядке, причинах и направлении движения, в результате которого хорваты и сербы оказались в Истрии и Далмации, можно утверждать, что в VII в. они уже бесспорно занимали эти места.[829] Вероятно и тогда отдельные племена обосновались приблизительно в тех же географических пределах, в которых их видели авторы позднейших сочинений, являющихся ранними источниками по истории народов Югославии. Среди них сочинение Константина Багрянородного, как бы мы ни относились к автору De administrando imperio, бесспорно является для данного вопроса самым подробным и в общем достоверным источником.
Восточное побережье Адриатики, как сообщает нам Константин Багрянородный, занимали две группы славянских племен — хорватская и сербская. Император довольно подробно указывает их размещение вдоль истрийского и далматинского побережья.
Хорваты занимали часть Истрии и приморье от Истрии до реки Цетины.[830] Ряд городов, частию приморских, принадлежал здесь хорватам. Константин Багрянородный называет Нин, Биоград, Скрадин, Ливно, Книн и некоторые др.[831] Можно полагать, что хорватами были заняты также и некоторые острова северной части Далматинского архипелага.
К югу от Цетины начинались места, занятые племенами сербской группы. Старый спор о том, являются ли славянские племена к югу от Цетины сербскими или хорватскими, остается неразрешенным до сих пор. Новейшими защитниками теории их хорватского происхождения являются авторы «Сборника, посвященного королю Томиславу», как например, Манойлович[832], и среди русских славистов акад. Державин.[833] Считая этот спор для разрешения наших задач не имеющим особого значения и памятуя правильную мысль Иречека, что в те времена трудно было говорить о хорватах и сербах в современном смысле этих слов, мы следуем нашему источнику и называем эти племена сербскими. Из них нарентяне размещались от Цетины до Наренты.[834] Занимали они не только побережье между этими реками и прилегающую к нему с востока территорию Балканского полуострова, но также и группу островов, лежащую против него, — Брач, Хвар, Корчулу, Млет.[835]
К югу от нарентян вдоль морского берега жили захлумляне. Их владения простирались от реки Наренты до Дубровника.[836] К их владениям автор De administrando imperio относит ряд городов, из которых не все могут быть бесспорно приурочены к современным географическим названиям — Стон, Мокрискик, Осле, Дабар и др.[837]
Еще далее к югу автор нашего источника помещает тервунян — от Дубровника до Котора — и называет здесь несколько городов.[838]
Наконец в самой южной части далматинского побережья, от Котора до территории, примыкающей к Дукле, жило сербское племя, которое Константин Багрянородный именует диоклейцами с такими городами, как Драч, Ленос, Бар и др.[839]
Все эти славянские племена размещались на территории двух византийских фем — Истрии, занятой частично хорватами, и Далмации, занятой хорватами и сербами, и только южная часть далматинского побережья входила в состав третьей фемы, Сербии.[840] Однако во времена Константина Багрянородного не все побережье находилось в руках славян. Ряд городских прибрежных поселений и некоторые острова, входившие в состав фемы Далмации, были независимы от хорватов и сербов, составляя особые небольшие городские округа, непосредственно, но довольно слабо подчиненные Византии.[841] Из сочинения Константина Багрянородного видно, что это были: Задар, Трогир, Сплит, Дубровник и важнейшие острова в северной части Далматинского архипелага — Раб, Крк и Црес.[842] Из других островов, сохранявших тогда независимость от славянских князей, можно назвать Ластово, Вись в Нарентянской части архипелага.[843]
