«Я могу заверить Вас, господин рейхсканцлер, что исход выборной кампании не доставил мне никакого огорчения. За 13 лет моей борьбы за Германию мне пришлось претерпеть столько гонений и ложных нападок, что я мало-помалу научился ставить великое дело, которому я служу, выше своего собственного жалкого «я».
Это ущемленное, жалкое «я» топорщится, наглеет, спешит заметить, что оно-де накоротке с историей: «На мою долю падает немалая ответственность перед историей». Крикливость, наглость Гитлера, за которой мнится сила, подавляет таких его «противников», как фон Папен, и вербует их. В этом письме — «конфиденциально!» — брошена фон Папену нить сговора. Заявляя, что его искажают («будто бы я в свое время потребовал всю полноту власти, между тем как я претендовал только на руководство»), Гитлер между прочим замечает:
«Вы сами, как предполагалось, заняли бы в новом кабинете пост министра иностранных дел…»
Когда, меньше чем через месяц, кабинет фон Папена пал и был сформирован новый кабинет генерала Шлейхера, фон Папен активно содействовал приходу к власти главаря национал-социалистов и усердно сотрудничал с Гитлером.
30 января 1933 года Гинденбург отдал Гитлеру пост рейхсканцлера. 30 января стало днем воцарения в стране нацистского режима.
Всего за год до того с какой лихорадочностью Гитлер жаловался в письме к Гинденбургу на нарушение демократических норм проведения выборов, призывал противостоять этому нарушению, называя его в письме
«опасным, с одной стороны, и, по моему убеждению, противозаконным — с другой».
Но вот прошел всего год. И рейхсканцлер Гитлер пишет воззвание к национал-социалистам в связи с предстоящими выборами в рейхстаг. В папке сохранился машинописный текст этого воззвания, правленный им карандашом и подписанный 22 февраля 1933 года.
Вот как оно звучит:
«Враг, который 5 марта должен быть низвержен, — это марксизм! На нем должна сосредоточиться вся наша пропаганда и вся наша предвыборная борьба.
Если центр в этой борьбе своими нападками на наше движение будет поддерживать марксизм, тогда я лично сам при случае расправлюсь с центром, отражу его и положу этому конец».
Как разителен язык обоих документов. В них запечатлен пройденный путь — кратчайший между двумя точками. Прямая — от борьбы за власть к захвату ее.
Тогда он настаивал перед правителем на лояльности к нему как противнику, в духе добрых, старых буржуазно-демократических норм. Теперь с политическими противниками заговорило единовластие, присущим ему языком террора и расправы.
* * *
«Родословная Адольфа Гитлера» — это выписка из «Ежемесячного вестника», издаваемого геральдическо-генеалогическим обществом «Адлер» в Вене, за 1932 год. Это — «строго объективное» исследование о предках Гитлера, предпринятое неким ученым мужем «в связи с разнообразными сведениями о его происхождении» и устанавливающее, что гитлеровская родословная состоит «исключительно из немецких элементов».
Этим «научным» изысканием открывается папка, в которой собраны самые важные личные бумаги фюрера.
А заканчивается она генеалогическим древом Гитлера, выполненным типографским способом.
Вот описи приобретенных им картин, они упакованы в ящики и подготовлены к вывозке.
Из крупных мастеров тут Бёклин — этюд и Ходовецкий — портрет Фридриха II. Преимущественно же художники дюссельдорфской школы — натуралистические пейзажисты. И еще — старые сентиментальные жанристы, а также художники фашистской формации с их картинами «Mutter des Führers»[61], «Вид с высоты — Адольф Гитлер», «Старый облик Берхтесгадена», «Факельное шествие 30 января 1933 года».
Гитлер намеревался выстроить в городе Линце, с которым его связывали воспоминания детства, картинную галерею для этой коллекции, о чем он вспомнил в завещании. В дни, когда германские города рушились под бомбами, фюрер, некогда отвергнутый по непригодности художественным училищем, предавался проектированию этой галереи. Но немногого лишился Линц, недосчитавшись собрания картин Гитлера.
В описи ящики с картинами обозначены буквами алфавита и, начиная с ящика II, содержат, вперемежку с бюстом Вагнера, или цитрой, или безымянной «маленькой картиной», керамической подставкой и двумя настенными тарелками, другое имущество фюрера: подушек — 13 штук, 18 одеял, скатертей — 34 штуки, разных размеров, 1 серебр. сахарницу, 3 махровых полотенца, 3 кухонных полотенца, 1 коврик для ванной, 1 дорожку, тарелку для фруктов, 1 чехол перинный с кружевной вставкой, такую же наволочку, 1 деревянную хлебницу, 1 папку для книг, 2 подноса, подсвечники, бокалы, чашки, 1 кружево, 1 полотняный столовый набор (12 салфеток и одна скатерть), 2 дамасковые скатерти, 1 дамасковый чехол на перину… и т. д.
Эти описи, взятые с собой в последнее убежище, схожи с описями Магды Геббельс. Как и дневник д-ра Геббельса родствен по духу бумагам Гитлера.
Каким ничтожным предстает Гитлер вне ореола власти и мистификаций! И наглядно, как, при всей непомерности претензий и притязаний, он глубоко провинциален и пошл. Наверное, это закономерно, что идея фашизма персонифицировалась именно в нем. Но как это чудовищно, что такой человек завладел судьбой Германии, угрожал всему миру!
Безграничная власть, мания величия и мания преследования. Ответственный за его охрану Раттенхубер пишет в своей рукописи:
«Даже белье, полученное из стирки, он решался надевать лишь после того, как оно проходило обработку при помощи рентгеновского аппарата… В его личных апартаментах было множество сигналов тревоги. Даже в его кровати. Никто, за исключением самых близких ему людей, не мог попасть без предварительного обыска в апартаменты Гитлера».
В бумагах Гитлера есть «проект» его письма президенту германского сельскохозяйственного совета:
«Можно с уверенностью сказать, что прусская государственная идея уже создала в виде прусского государства пример самого совершенного государственного! социализма новейшей истории».
Так сформулирован идеал.
А вот и метод достижения этого идеала. Он высказан в имеющемся тут же в папке воззвании к национал-социалистам 26 июля 1933 года:
«Наконец достигнута цель, которой мы добивались в течение 14 лет, — молодежь Штальхельма подчинена мне, как высшему фюреру СА… Будущность нашего народа не зависит от того, сколько союзов стоят за эту будущность, а от того, удастся ли подчинить единоличной воле желания многих».
И чтобы добиться бездумного подчинения масс единоличной воле «вождя», попрана, уничтожена личность каждого. Запрет на мысль и атрофия ее. Произвол и тирания. Апелляция к низменным инстинктам.
«Ein Volk, ein Reich, ein Führer!»[62] — этот фашистский девиз, окантованный черной рамочкой, я увидела прошлой осенью в дежурке барака Освенцима, того крайнего в бесчисленном ряду бараков, где камеры пыток и откуда один только выход — к стене расстрела.
Какой неотвратимой логикой связаны этот девиз и этот барак!
Трагический опыт Германии не должен быть забыт. Пусть же народы ни в часы своего исторического величия, ни в часы национальных бедствий, смятения не поддаются соблазну идеи «сильной власти».
Она способна привести их к катастрофе, еще более сокрушительной в дни нашей цивилизации. Ведь владей: Гитлер «чудо-оружием», о котором твердилось немцам до последнего часа, он не преминул бы пустить его в ход против человечества.
