Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Страна поклонялась Маммоне, и в ней царили нравы биржи. «Американский народ, — писал сенатор Джордж Норрис в своей автобиографической книге «Воинствующий либерал», — был поставлен на колени и вынужден молиться иконе частного предпринимательства». Таких людей, как Меллон, Гувер, Рокфеллер, Дауэс и Морган, чтили как оракулов, мудрецов, ученых, дерзновенных мечтателей, творцов великих подвигов и государственных мужей — все в одном лице. Бизнесмен стал, по выражению Стюарта Чейза, «господином нашей судьбы».

В Нью-Йорке появилась афиша, гласившая: «Ходите в церковь. Христианская молитва прибавит вам деловых качеств». Страховая компания «Метрополитэн» выпустила рекламную брошюру под названием «Моисей умел убеждать людей»; вождь древних евреев изображен в ней, как «один из величайших в жизни человечества коммивояжеров и агентов по продаже недвижимости». Одной из популярнейших книг стала повесть Брюса Бартона «Человек, которого никто не знает». В ней рассказывалось, как Иисус Христос «…отобрал двенадцать заурядных бизнесменов и создал организацию, которая покорила весь мир… Создание этой организации было невиданным дотоле примером успеха, выпадающего на долю организатора. Иисус был основателем современного бизнеса».

Казалось, что росту прибылей нет предела; курсы акций взлетели на небывалую высоту; наступил, повидимому, золотой век капитализма.

«Огромные богатства, создаваемые нашими фабриками и заводами и сбереженные нашим экономным хозяйничанием, — гордо декламировал президент Кулидж, — распределялись между широчайшими кругами нашего народа и текли непрерывным потоком за пределы нашей страны, творя благодеяния и содействуя росту производства во всем мире».

В статье, опубликованной в журнале «Кольерс», известный журналист и апологет Форда Самюэль Кроутер восторженно писал:

«Беден только тот, кто хочет быть бедным или пострадал от несчастного случая или болезни, да и таких у нас имеется ничтожное количество.

За исключением лишь немногих групп населения, весь наш народ процветает, и его покупательная способность достигла невообразимого уровня.

Наш жизненный уровень очень высок, но он не ведет к расточительности…

Те, кто жалуется на тяжелую жизнь, просто не умеют приспособиться к новому порядку вещей в торговле, промышленности и сельском хозяйстве.

У нас совершенно не существует того, что мы обычно называли радикализмом.

Ничто не может погубить нас, кроме из рук вон плохого руководства государством или промышленностью».

Статья Сэмюэля Кроутера была озаглавлена: «Разве все мы не стали богачами?».[43]

В 1929 г. весь государственный бюджет составлял 4,5 млрд. долларов. В том же году, по данным председателя Американской ассоциации адвокатов и бывшего помощника министра юстиции Уэйда X. Эллиса, убытки, причиненные стране преступниками, достигли 13 млрд. долларов.

Преступность стала в Америке ведущей отраслью промышленности.

В статье «Наша крупнейшая отрасль промышленности — преступность», опубликованной в «Норт Америкэн ревью», бывший начальник нью-йоркской полиции Ричард И. Энрайт писал:

«Истина, от которой никуда не уйдешь, заключается в том, что самой тревожной особенностью нашего общественного строя, самой серьезной проблемой, которая стоит перед Америкой, является преступность; из общего числа людей, совершающих преступления за один год, 400 тыс. попадает в тюрьмы, а около миллиона остается на свободе». В одном только 1928 г. преступниками было убито около 12 тыс. американцев, что составляет 10 % всех людских потерь, понесенных нашей страной во время первой мировой войны.

За определенную плату можно было изувечить человека, организовать поджог, погром, убийство, и это дело было поставлено на широкую ногу. Журнал «Кольерс» отмечал в редакционной статье:

«Услуги наемных убийц оплачивались по определенной таксе. В некоторых городах простое бросание бомбы обходилось всего в 50 долларов, тогда как хладнокровно организованное убийство с помощью пулемета могло стоить и 10 тыс. долларов». Начав с подпольной торговли спиртными напитками, с содержания игорных притонов, публичных домов и продажи наркотиков, аферисты проникли затем почти во все области хозяйственной жизни. По сообщению газеты «Нью-Йорк уорлд», в конце двадцатых годов в Нью-Йорке около 250 отраслей промышленности находились полностью или частично под контролем гангстеров, которые «взимали» с них от 200 млн. до 600 млн. долларов в год. «По-видимому… — пишет окружной прокурор Нью-Йорка Томас Крэйн, — они преследуют нас всю нашу жизнь — от колыбели до могилы, контролируют все — от снабжения детей молоком до похоронных бюро».

«Мы — крупные капиталисты, только что не носим цилиндров», — заявил одному журналисту главарь чикагских гангстеров Дайон О'Бэньон, прославившийся своей любовью к цветам. Когда он был убит соперниками, его провожали в могилу тысячи людей, 25 грузовиков везли венки, а за гроб было заплачено 10 тыс. долларов.

Сутенер Аль Капоне, приземистый малый с лицом, разукрашенным шрамами, стал неограниченным повелителем империи преступников, дававшей 100 млн. долларов дохода в год. Журнал «Лайф» впоследствии писал, что «он полностью или в значительной мере держал в своих руках муниципалитеты городов Чикаго, Цицеро, Бернхэм и Стикни в штате Иллинойс».

«Таких людей, как Аль Капоне, Арнольд Ротштейн и Бэгс Моран, — писал журнал, — знает вся страна. Это «видные деятели» в том же смысле слова, что в Генри Форд или Чарльз Шваб».

Аль Капоне, как и других «видных деятелей» США, весьма тревожил рост радикальных тенденций в общественной жизни. Однажды, сидя в своей ставке в чикагском отеле «Лексингтон», он торжественно заявил корреспонденту журнала «Либерти» Корнелиусу Ванд ербилту младшему:

«Большевизм стучится к нам в дверь. Его нельзя впускать. Нам нужно организоваться на борьбу против него и держаться сплоченно и крепко. Мы должны охранять единство и безопасность Америки, спасать ее от пагубных влияний, оберегать рабочего от происков и пропаганды красных и поддерживать у него здравый образ мышления».

Уолтер Липпман писал:

«Народ знает, что его одолевают организованные преступники, орудующие в таких масштабах, которые приводят в ужас весь мир. Народ знает также, что если он не осилит это зло, то сам станет его жертвой».

Липпман писал об «укоренившейся системе шантажа», осуществляемого «преступными подонками общества». Но в пору послевоенного процветания бичом Америки был гораздо глубже укоренившийся и еще более пагубный вид преступности.

2. Прибыли преступников

В начале апреля 1927 г. сын президента Перу Августа Легия, 21-летний Хуан Легия, негласно прибыл в Нью-Йорк с весьма секретным поручением.

Хотя обычно приезды молодого Легия были праздником для репортеров, так как он прославился на весь мир своими дикими выходками и мастерской игрой в поло, на этот раз ни одна из нью-йоркских газет не упомянула о его визите. Сын диктатора Перу путешествовал инкогнито; были приняты все необходимые меры, чтобы избежать шума, который ему обычно сопутствовал.

Хуан Легия явился для того, чтобы заключить с кучкой финансистов Уолл-стрита тайную сделку на много миллионов долларов.

Устроившись в роскошном номере отеля «Рид Тауэрс», Легия тайно встретился с представителями банкирского дома «Дж. В. Зелигман энд компани». На этом совещании решался вопрос о размерах взятки, которую Легия должен был получить за «личные услуги», оказанные им при заключении договора о займе между синдикатом американских банков и правительством Перу.

Легия договорился с представителями банка Зелигмана, что он получит основную долю комиссионных по займам для Перу, размещенным в Соединенных Штатах этим банком и связанными с ним фирмами. Банк «Зелигман энд компани» открыл у себя специальный счет Хуана Легия. По обоюдному уговору подробности этого «джентльменского соглашения» не подлежали огласке и нигде не были записаны.

вернуться

43

В действительности же для огромного большинства американцев «кулиджевское процветание» было недосягаемым и мучительным миражем.

В сельских местностях царила нищета; фермеры разорялись, и все чаще их имущество продавалось за долги с молотка. Количество безработных в стране колебалось между двумя и четырьмя миллионами. В 1929 г., когда «процветание» достигло своей высшей точки, заработки около 28 000 000 американцев не обеспечивали им минимально сносного жизненного уровня, а рабочие-негры в четырех южных штатах зарабатывали менее 300 долларов в год.

«По ценам 1929 г., — сообщал Институт Брукингса, — можно, пожалуй, считать, что на 2000 долларов в год одна семья в состоянии удовлетворить свои самые основные потребности». Доходы же американских семей, по данным этого института, распределялись в 1929 г. следующим образом:

около 6 млн. семей, то есть свыше 21 %, имели доход ниже 1000 долларов;

примерно 12 млн. семей, то есть свыше 42 %, имели доход ниже 1500 долларов.

около 20 млн. семей, то есть 70 %, имели доход ниже 2500 долларов;

приблизительно 600 тыс. семей, или 2,3 %, имели свыше 10 тыс. долларов дохода.

Профессор Колумбийского университета, экономист Поль Генри Нистром писал в своей книге «Экономические принципы потребления», что в период максимального бума 1 миллион американцев жил на пособия, 1 миллион человек не мог работать по состоянию здоровья; по меньшей мере 7 миллионов человек жили в таких условиях, что малейшие непредвиденные затруднения могли поставить их перед выбором: умереть с голоду или просить милостыню; 12 миллионов человек получали доходы, достаточные лишь, для того, чтобы обеспечить им голодное существование.

25
{"b":"237515","o":1}