— И самих себя, — сказал Гито, отхлебнув из кружки.

— Этим лихим молодчикам сегодня утром удалось улизнуть, — продолжал Айво. — Никому, видно, не пришло в голову, что их следовало бы задержать и препроводить в полицию.

— У меня мелькнула эта мысль, — сказал Роджер, — но я был слишком…

— Ну, а Йорверту это, конечно, совсем ни к чему, — сказал Айво. — Он считает, что хороший удар в челюсть лучше разрешает любую проблему, чем всякие там полицейские участки, магистраты и суды. Если бы этих молодчиков притянули к суду, ему бы пришлось давать свидетельские показания, а я не думаю, чтобы нашему Йорверту это пришлось по вкусу.

Он обвел глазами своих слушателей. До чего же ему нравится такая роль, подумал Роджер. Анализировать, суммировать, проявлять остроту и ясность своего ума. Ему бы адвокатом быть. Но тут же родилась совсем иная мысль: адвокатов много, а таких, как Айво, мало.

— Мы встретили Йорверта в городе, — сказал Айво, и он все нам рассказал. И между прочим, одну очень важную деталь, верно? Один из этих молодчиков — шофер автобуса. Значит, теперь он выходит из игры. Он сюда больше носа не сунет. Во-первых, потому, что ему слишком крепко досталось, и он сейчас не сможет приступить к работе, а главное, потому что он побоится показать здесь свою мерзкую харю. Его накрыли с поличным, и самое лучшее для него — смотаться из наших мест куда-нибудь подальше.

— Да он все равно не здешний, — задумчиво промолвил Гэрет. — Дик Шарп умеет раздобывать их отовсюду.

— Так что поначалу, — продолжал Айво, — мы уже подумали было, что автобус больше тут не появится. Дику Шарпу, видать, придется подыскивать себе нового шофера, а не каждому-то охота…

Он снова обвел всех глазами, наслаждаясь сознательно сделанной паузой.

— Да только нам довелось услышать, что болтает его сыночек, — неуместно поторопился Гито.

— Верно, — сказал Айво. — Мы в обед зашли на этот раз выпить пива не к Марио, а к Рыбаку и слышали, как этот малый, этот прыщавый сыночек Дика Шарпа, вонючая задница, разглагольствовал там у стойки. На весь бар слышно было.

— Ты, кажется забыл, Айво, что я здесь, — сказала мать.

— Опечатка, миссис Джонс. Сорвалось с языка, прошу прощения. Ну, словом, этот красавчик был в салуне пьяный вдрызг. До того, прошу прощения, похабно упился, что совсем потерял рассудок. В общем-то, вся эта чушь, которую он там нес, нас никак не касалась, но кое-что узнать было невредно. Он, между прочим, все время твердил, что скоро они нас прикончат.

— Ты хочешь сказать, прикончат меня, — вставил Гэрет.

— Нет, Гэрет, нас. Тут мы все связаны одной веревочкой, друг. — Айво взял свою пустую кружку, поглядел на нее и поставил обратно. — Так вот он заявил, что этот их пиратский автобус завтра утром выедет на линию и будет выезжать каждое утро. Гэрет, дескать, не сможет водить машину еще месяц, а за это время они разделаются с ним раз и навсегда. Так что и духу его здесь не будет, сказал он и повторял снова и снова.

Роджеру казалось, что он слышит этот противный, липкий голос, повторяющий с издевкой; „И духу его здесь не будет, и духу его здесь не будет“.

— Ну, это мы еще посмотрим, — сказал он.

— Правильно, это мы еще посмотрим, — сказал Айво. — А теперь слушайте, что мы надумали. Мы подготовили маленький сюрприз в двух актах для того, кто поведет ихний автобус. Верно я говорю?

— Маленький разрыв сердца в двух частях, — восторженно присовокупил Гито и стукнул кулаком по ручке ободранного кресла.

— Акт первый, — сказал Айво, ухмыляясь и переводя взгляд с одного лица на другое. Мы собираемся прокатиться на его автобусе вместе с ним.

— Прокатиться вместе с ним? — как эхо отозвался Роджер.

— Да, в качестве пассажиров, — ухмыльнулся Айво.

— Но он же никогда не остановит для вас автобус. Как только увидит, что вы стоите тут же…

— А вот мы и хотим, чтобы нам немножко помогли, — сказал Айво. Он внезапно, подчеркнуто театрально, повернулся к Дженни. Теперь все его внимание было сосредоточено на ней. — Мисс… Простите, я не совсем расслышал ваше имя… мисс…

— Дженни, — сказала она. Было ясно, что ей готовится испытание, и Роджер, наблюдая за происходящим, надеялся, что врожденная воинственность ее северных предков заставит Дженни без колебания принять вызов.

— Дженни, — повторил Айво. Теперь голос его звучал мягко, почти ласково, но в бархатистых его звуках притаилась легкая усмешка. — Нам всем дьявольски повезло, что Роджер привел вас сегодня сюда. Я позволю себе сказать даже больше. Не просто повезло. Это прямо как… прямо как что-то свыше.

Он не спускал с Дженни глаз. Роджер придвинулся ближе. Когда Айво разговаривал с женщиной, тут было чему поучиться.

— Что-то свыше? — холодно переспросила Дженни.

— Ведь это разрешает нашу проблему, — сказал Айво. — Теперь вопрос только в том, сумеем ли мы уговорить вас подняться в восемь часов утра.

— А это так уж нужно? — спросила Дженни.

— Это очень нужно. Но мы не хотим требовать невозможного. Далеко ли отсюда будете вы завтра в восемь часов утра?

— Я буду у Роджера, — сказала Дженни.

Говоря это, она спокойно встретила взгляд Айво, голос ее звучал буднично, бесстрастно. Роджер чуть не захлопал в ладоши. Она выбила шпагу из рук Айво, лишила его возможности делать прозрачные намеки, она просто выложила карты на стол и заставила противника играть в открытую.

Айво был слишком умен, чтобы не понять этого, и сразу перешел в прямую атаку.

— Отлично. Тогда примерно без десяти восемь я заеду за вами на грузовике, И за вами тоже, Роджер.

Роджер молча кивнул.

— Надеюсь, вы к тому времени уже проснетесь, — не удержался Айво.

— Я проснусь, Айво. Вот уже три месяца, как я проделываю это изо дня в день каждое утро. Не думаете же вы, что теперь я могу подложить вам свинью?

Айво покорно принял заслуженный укор. Поначалу он долго не доверял Роджеру, даже предостерегал против него, и теперь Роджер в свою очередь имел право слегка его уколоть.

— Нет, конечно. Значит, план таков. Около восьми часов утра мы сажаем вас в грузовик, заблаговременно спускаемся вниз — так, чтобы не напороться на этого говнюка, прошу прощения, миссис Джонс, на этого бандита, — и занимаем удобную позицию где-нибудь на полпути, у остановки автобуса.

Он умолк, и в наступившей тишине Дженни спросила:

— Я жду, когда вы мне объясните, почему вам кажется, что меня послало сюда само провидение.

— Именно это я и собирался сделать, — сказал Айво. — Я сказал „у остановки автобуса“, но, конечно, имел в виду просто такое место, где, как повелось, обычно собираются пассажиры. На сельских дорогах не существует постоянных автобусных остановок. Там просто неширокий перекресток, от шоссе ответвляется проселок, и на проселке пять-шесть домов. Место холмистое, шоссе в ложбине, будет где укрыться. Я хочу сказать — тем из нас, чей вид может насторожить шофера, если он окажется из местных.

— Понимаю. Значит, я стою и делаю знак шоферу, чтобы он меня посадил, а когда автобус остановится…

— А когда он остановится, — удовлетворенно улыбаясь в предвосхищении этой минуты, сказал Айво, — тогда мы все выскакиваем и забираемся в него вместе с вами. Я, Гэрет, Роджер. Мы не делаем ничего — объясняем, куда нам надо, оплачиваем проезд, если шофер этого потребует. Ему уже, конечно, будет не по себе, но поделать он ничего не сможет.

— Вы, я и Гэрет, — повторил Роджер. — А Гито? Что же он?

— Что будет делать Гито, — сказал Айво, это уже акт второй нашего маленького сюрприза. Пожалуй, пока я лучше об этом умолчу.

— А почему, собственно, это лучше? — без обиняков спросила Дженни.

— Потому что, — невозмутимо ответил Айво, — сюрпризы только тогда хороши и забавны, когда они действительно сюрпризы. А вы и Роджер, если к восьми часам утра вы успеете уже встать, одеться, умыться, попить и поесть, заслуживаете того, чтобы этот маленький спектакль вас позабавил.

Роджер готов был оставить последнее слово за Айво, дать ему положить заключительный штрих на эту нарисованную им картину. Ведь Айво так отдался этой своей затее, в то время как все помыслы Роджера были сейчас направлены на другое.