В голове промелькнуло : «Черт, а ведь почти выбрались! И надо же так вляпаться!»

Затем все поменялось, крик сменился на смех.

- Да! Я вижу ее, я ЕЕ чувствую! - Лицо, продолжая искажаться, издавало победный рев.

- Он уже не человек, - крикнул мне Шатир, - он меняется, уходи от него.

Я попыталась выдернуть руку, но она застряла в этом вязком веществе, некогда бывшем человеческим телом. Уже не человек, но еще не Бог, Тарос наклонился надо мной и разверз пасть. В тот момент я попрощалась с жизнью. Краем глаза я уловила какое-то движение, перед тем, как пропасть в густом перемалывающем все живое коктейле. Быстрое движение воздуха. И полетела вниз на землю вместе с нижней частью, ранее бывшей Таросом, разорванным напополам.

Я лежала глядя в небо, такое чистое и прекрасное. Главное - не двигаться – тогда адская боль в руке утихнет.

Кто бы мог подумать, что мелкий демон, столь жаждущий моей крови, спасет мне жизнь! Тарос перестал быть человеком, но не успел еще стать чем-то иным и не мог тягаться с демоном, пусть даже столь мелким как анатрион. Являясь угрозой моей жизни, он спровоцировал атаку и проиграл.

Я слегка повернула голову.

Армия Тароса, наблюдавшая все это, бросилась бежать прочь. Маги тут же испарились. Где-то вдалеке, направляли лошадей к нам Тара, Кирд и успевшие вырваться наемники. На поле боя из живых или полуживых остались только Шатир, Элрон и я, прикованная к вывернутому наизнанку трупу.

Неужели все? Вилиал был прав. Я была нужна именно здесь, чтобы спасти жизни ставшим такими близкими мне спутникам. Я, человек из другого мира, настолько заинтересовавший своим внезапным появлением демона, что он пошел за мной и сыграл такую значимую роль! Ирония! Всех спасла тварь, которой позарез нужна была моя кровь.

Кровь! Интересно, сколько с меня успело вытечь?

- Как ты там? – раздался далекий и такой прекрасный бархатный голос Элрона.

- Нормально, не трогай пока руку, болит сильно. – только минуту, а потом я сама вырежу ее из этого тухлого куска мяса.

- Лика, я ее не трогаю, - голос звучал так же далеко.

Я открыла один глаз и взглянула на куски Тароса. Они нездорово вибрировали и сочились какой-то черной дрянью. Причем по моей руке! Мой визг пронесся по всему полю и застрял, поглощенный черной жижей из останков короля. Я оказалась слишком близко. Вся энергия пошла как по единому каналу через него в меня. Мой крик потонул в боли. Казалось, из меня вынули позвоночник. В тумане сознания, глянув вниз на себя я поняла, что сама начала превращаться. Слезы хлынули из глаз и тут же пропали, премешиваясь в моей плоти. Я подняла голову вверх и завыла. Господи, оставьте мне душу!

Зачем я вообще сюда попала? Почему я просто не пошла тогда в спортзал? Сминая реальность вокруг, боль говорила во мне и за меня. Она кричала. Я не хочу ничего! Нехочу ничего знать, нехочу тут быть, хочу домой, никогда не прыгать в этот мир, не жить тут два месяца, не возвращаться с магом к себе домой, не откачивать его на своем залитом кофе ковре!

Всю мою нижнюю половину словно перекручивали в огромной мясорубке, сминая кости, дробя и перемешивая. Кожа на лице начала плавиться, перетекая из одного состояния в другое. Голубая бумажка…

Воздух стал словно призма, в каждой грани которой отражался мой меняющийся облик – облик монстра. А потом, размытым пятном я увидела другое чудовище, только что разорвавшее на куски Тароса.

Анатрион наблюдал за мной, нетерпеливо охаживая свои полусгнившие бока хвостом.

Расплавленным мозгом я взмолилась. Чего ты ждешь? Убей!

Но демон не шевелился.

Он прыгнул, когда рвущая меня на куски боль пошла на убыль.

Анатрион знал, что делает. Он прокусил плечо и грудь у сердца, но оставил жить, высосав достаточно крови. На землю я опустилась уже человеком.

Я смотрела как из меня уходит вся чернота. Приобретая светлый радостный оттенок, мельчайшие частицы покидали мое тело и развеивались в воздухе. Теряя сознание, я вдруг подумала о теплых глазах Элрона и о том, что я так соскучилась по маме. Увидеть дом, отца, читающего газету и маму, заваривающую мой любимый чай и качающую головой, слушая мои очередные неудачи…

***

Серое низкое небо. Серое море вокруг, насколько хватает глаз. И белый песок под ногами. Не желтый, грязноватый, тепло отливающий свет мельчайшими частицами, а белый. Словно ровный снег, словно мука. Нет ветра, ничто не колышет песчинки. И море застыло. Неживая вода не бьется волнами, не ласкается о берег. Поверхность как серое мутное стекло.

Я погружаю руки в воду и ничего не чувствую, ни влаги, ни прохлады. Иду вдоль застывшей кромки. Иду уже вечность. Страха нет. Только тоска и одиночество. От нее не хочется убегать, не хочется выть на луну. Она принимается как данность. Она просто есть. Существует, гася все остальные чувства.

Я продолжаю идти вдоль кромки воды. Иногда где-то слышится всплеск, и я с надеждой оборачиваюсь, оглядываюсь. Радуюсь, что поверхность вроде бы пошла рябью. И снова иду.

Нет страха. Я ведь знаю, что это только в моем мозгу. Все нереально. И все по-настоящему. Я вернулась. Стоит только открыть глаза, поднатужиться и выпрыгнуть из этой ловушки.

Оборачиваюсь назад. Ровное белое полотно. Нет следов. Ни одного. Это так огорчает. Слишком ровно, слишком чисто, слишком серо. Нагибаюсь и начинаю копать. Долго ковыряюсь в мертвом песке. Большая белая яма разрастается под моими руками. И все равно все белое. Плохо. На дне ямы проступает вода. Она движется и немного наполняет эту белую муть своей серостью. Да!

Улыбаюсь.

Сознание пришло с болью. Я с трудом пошевелила левой рукой – сплошная боль. Пошевелила правой – почувствовала, как потекла кровь из прокушенных ран.

Да разве это боль по сравнению с тем, что было?

Превозмогая слабость, я села и поняла, что заливаю кровью свое любимое кресло. Дома… От радости, я готова была заплакать, но скрежещущий звук заставил меня обернуться.

Качая головой и шкрябая мой пол когтями, рядом со мной в себя приходил анатрион. Тяжеловато ему в таком теле. Кое-где, плоти совсем не было видно – сказывалась частичная материализация.

Сколько за это время умерло людей? Я смотрела как он медленно вздрагивает и разворачивает щупальца на морде. Я готова была поклясться, что вижу восторг в его зрачках. Вот щупальца застыли на мгновение, и анатрион рванул прочь из моей квартиры, навстречу пище и силе. Как тень метнулся он к входной двери.

Я издала вопль и ринулась за ним.

Оглядываясь на события, я до сих пор не понимаю, зачем я это сделала. Могла ли я, истекая кровью, с безвольно болтающимися руками, остановить почуявшего сладкое демона? Но в голове тогда звучало только то, что нельзя дать ему уйти. Впрочем, если верить судьбе, то все случается так, как должно случиться. А судьбе я теперь верю.

Анатрион прошел сквозь дверь. Я же закопалась, открывая непослушными руками замки. Наконец, распахнув дверь, я ослепла от вспышки огня и жара, пахнувшего на меня из общественного коридора. Зажмурившись, я сделала шаг вперед и приоткрыла глаза. Когда жара спала, и сквозь веки перестало бить пламя.

На лестничной площадке кто-то стоял, а у его ног лежало горкой пепла то, что раньше было Анатрионом.

Человек обернулся, и я замерла. Пару секунд мы смотрели друг на друга, потом он расплылся в широкой улыбке, развел руками и произнес, как объяснение всему происходящему, одно единственное слово.

То, что я увидела в его глазах, до сих пор пугает меня по ночам. И мое превращение в чудовище уже не кажется таким ужасным. Все, что было в чужом мире становится вполне естественным, ведь заранее не знаешь, чего ожидать. А пошатнуть устои своего мирка – такого знакомого и понятного – очень серьезный шаг для психики любого. Человек не должен знать подобное и не должен сталкиваться с подобным. У каждого из нас есть свое маленькое поле деятельности, в котором мы существуем, и которое каждый день дает нам пищу для размышлений. Иногда мы можем отвлечься и поразмыслить над чем-нибудь глобальным, но, как правило, на такие темы у нас много вопросов и совсем нет ответов. Некоторые ответы и не стоит получать. Для обывателя это слишком. Не стоит выходить за границы созданной для себя территории, если не готов столкнуться с чуждым и посягнуть на это. Я получила ответ всего на один вопрос из многих, которые смущают умы. Как же я об этом жалею. Вряд ли Шатир, с его мудростью и фантазией, с огромным опытом жизни, мог представить то, что увидела я в пустых глазах призрака на лестничной площадки обыкновенной хрущевки.