Тяжело вздыхая, он пристально глядел в зеркало. Только после третьего вздоха он пришел в себя и понял, что это значит.
Не будь дураком, Стивенсон, сказал он своему отражению. Относись к этому так же просто, как и она. Раз леди считает, что все нормально, какого черта ты переживаешь?
— Любовное свидание? — деланно равнодушно спросил Майкл, остановившись у двери. Он проходил мимо и заметил, что Олаф уставился в зеркало.
— Что? А, да. Пожалуй, ты прав.— Майкл провел рукой по его мокрым волосам и стряхнул с ладони капельки воды.— Я не знал, что ты уже вернулся.— Сам не зная почему, Майкл вдруг вспомнил времена, когда он стоял в ванной и следил за тем, как Олаф бреется. Иногда шутки ради Олаф мазал его кремом для бритья, и Майкл визжал от удовольствия.
— Монти собирался приготовить на ужин тушеное мясо. Жаль, что ты уходишь.
Олаф взял рубашку.
— Съешь мою долю, а не то Монти меня самого съест с потрохами!
Майкл ухмыльнулся, но тут же состроил постную физиономию.
— А потом наложит здоровенную кучу...
— Так ведь он и сам здоровенный.
— Ага, правда.
Следя за отражением Майкла в зеркале, Олаф застегивал рубашку.
— Ему нравится опекать меня. А мне ничего не стоит подыгрывать ему. Ты знаешь, откуда у него этот шрам на лице?
— Он что-то рассказывал о разбитой бутылке и пьяном моряке,— ответил Майкл.
— Этот пьяный моряк хотел перерезать мне глотку. Монти преградил ему путь. После этого я прощу ему любые придирки.— Покончив с рубашкой, Олаф обернулся и усмехнулся.— И тебе придется прощать его.
— Он парень что надо.— Майклу ужасно хотелось расспросить, из-за чего пьяный моряк хотел перерезать Олафу горло. Но, скорее всего, Олаф в ответ только пожал бы плечами.— Слушай, если у тебя все сложится о'кей, можешь не возвращаться.
Олаф застыл на месте, не успев застегнуть молнию. Он облизал губы. Интересно, что бы сказала Эйджи, узнай она об этом предложении младшего брата.
— Мысль интересная, но я все-таки вернусь.
— Опять эта чертова слежка...— пробормотал Майкл.
— Называй это как хочешь,— отрезал Олаф и вдруг остановился. В самом деле, какого черта они всегда орут друг на друга? — Слушай, я вовсе не думаю, что ты собираешься смыться через окно. Дьявольщина! В конце концов ты можешь сделать это и при мне! Просто дама может не захотеть оставить меня на ночь.
Майкл тут же успокоился и сунул руки в карманы.
— А что, братец, разве тебя на флоте ничему не научили?
И тут Олаф сделал то, о чем они оба почти забыли: потрепал Майкла за чуб и шутливо зарычал:
— Поцелуй меня в задницу!
Перекинув куртку через плечо, он двинулся к выходу.
— Можешь не ждать. У меня предчувствие, что все сложится удачно!
За Олафом давно захлопнулась дверь, а Майкл все еще блаженно улыбался.
* * *
Эйджи только открыла дверь парадного, как позади очутился Олаф.
— Как удачно, что мы встретились! — сказал он и поцеловал ее в шею.
— Для тебя, может, и удачно, а для меня не очень. Весь день в бегах. Я надеялась вернуться пораньше и принять ванну до твоего прихода. А ты меня опередил. Впрочем, как всегда. Будь она неладна, эта работа!
— Хочешь помыться? — Он обнял ее в лифте.— За чем же дело стало? Я потру тебе спинку.
— Ну что за нахал!— Только почувствовав прикосновение его губ, она до конца осознала, как ей хотелось снова оказаться с ним рядом.— Какой приятный запах!
— Это вот что пахнет.— Он вынул из-за спины букет роз в бумажной обертке.
Ее сердце готово было растаять, но она сдержалась.
— Еще одна взятка?
Однако сил казаться суровой не хватило, и она зарылась лицом в душистые лепестки.
— В паре кварталов отсюда мне попался парнишка, которому позарез была нужна пара баксов.
— И ты, конечно, не смог устоять? Размазня ты.— Она отдала ему ключи, продолжая нюхать розы.
— Молчала бы лучше,— буркнул Олаф, отпирая замок.
— Что ж я буду молчать, если это правда? — Эйджи толкнула ногой дверь, поставила чемоданчик и положила букет на стол.— Получай то, что заслужил, Стивенсон,— сказала она и обвила руками его шею.
Ее охватила несказанная радость. Да, конечно, тут было и томление, и сладкая, острая боль желания. Но радость была такой неожиданной, такой полной и внезапной, что она засмеялась, не успев оторваться от его губ.
— Я соскучился.— Он оторвал ее от пола и держал на весу.
— Правда? — Она улыбалась, обнимая его за шею.— Я, может, тоже соскучилась. Чуть-чуть. И долго ты собираешься держать меня?
— Пока не налюбуюсь. Эйджи, ты прекрасна! Этих скупых слов хватило, чтобы у нее перехватило дыхание.
— Опять соблазняешь?
— Я не знаю, как описать твою красоту. Разве что так... Я смотрю на тебя, и мне вспоминается рассветное море, когда солнечный свет окрашивает небо розовым; охватывает его до самого горизонта и отражается в воде. Это продолжается лишь несколько минут, но все вокруг так ярко пылает, что... Право, не знаю. По-моему, очень похоже.
У нее засияли глаза.
— Олаф,— только и вымолвила она, потершись об него щекой. Ей нужно было сказать хоть что-нибудь, потому что еще секунда, и она бы расплакалась.— И розы, и стихи сразу. Не знаю, что и думать.
Растроганный, Стивенсон погрузил лицо в ее волосы.
— Это только начало.
— Ну-ну, не будем...
— Лить слезы,— смеясь, закончил он.— Разве мы маленькие? — Он сел на диван и посадил ее к себе на колени.— Дай глянуть на твой синяк.
— Да уже ничего не осталось,— сказала она, но послушно откинула голову и позволила ему произвести тщательную проверку.— Хуже всего, что я проговорилась. В результате все лезли ко мне с сочувствием и советами. Если бы эти копы держали язык за зубами, можно было бы соврать, что я ударилась о дверь.
— Снимай куртку и свитер. Она удивленно подняла бровь.
— Что за фантазии, Стивенсон?
— Какие фантазии? Я хочу взглянуть на твою шею.
— Да все нормально!
— Тогда зачем тебе свитер с высоким воротником?
— Просто это модно.
— Детка, снимай его, или я сам это сделаю... У нее загорелись глаза.
— Так, угроза должностному лицу...— Она сбросила туфли и вздернула подбородок.— Что ж, попробуй! Посмотрим, какой ты крутой...
Она не слишком сопротивлялась, но даже видимости борьбы было достаточно, чтобы возбудиться. Когда через несколько секунд он прижал ее к дивану, запрокинул руки за голову и сжал запястья, оба изрядно запыхались.
— Я тебе поддалась,— сказала она.
— Я так и понял.
Ее куртка валялась на полу. Улыбаясь, Олаф принялся стаскивать с нее свитер. Его пальцы нежно скользили по телу Эйджи.
У нее прервалось дыхание.
— Эй, это не шея,— запротестовала она, когда сильная рука сначала сжала, а потом начала поглаживать ее грудь.
— Сейчас проверим.— Исподтишка следя за девушкой, он ласкал ее сосок, пока тот не затвердел.— Ты быстро отзываешься на прикосновение, Эйджи.
На твое прикосновение, трепеща, подумала она. Только на твое.
Медленно, дорожа каждым мгновением, он снял с нее свитер, стянул рукава и снова сжал ее запястья.
— Олаф...
Он не обратил внимания на ее податливые руки.
— Сегодня моя очередь,— спокойно ответил он.— Я однажды сказал, что хочу свести тебя с ума? Помнишь?
Он уже свел ее с ума. И давно...
— Я хочу ласкать тебя.
— Сейчас.— Он легонько прикоснулся к ее шее, осматривая синяки. Они пожелтели.— Больше никто не причинит тебе боли.— Он наклонился и бережно поцеловал каждый синяк. Как будто надел на нее ожерелье из поцелуев.— Никогда!
— Мне уже не больно.— Он губами ощущал, как бешено пульсирует в ней кровь.— И я не из тех, кого нужно долго ласкать, чтобы они возбудились.
— Конечно, не из тех. Но ты боишься потерять над собой контроль, ты сопротивляешься, и с этим чертовски трудно справиться. Тебе придется поверить мне.— Он повернулся, расстегнул молнию на юбке и снял ее.— Я покажу тебе такие места...— Он припал к ее губам, начал их покусывать, а потом проник поглубже.— Странные, восхитительные места...
