Ночь с 29 на 30 июня Гитлер провел в Годесберге, недалеко от Эссена. Сюда он вызвал Геббельса, шефа нацистского отдела печати Отто Дитриха и будущего начальника штаба СА (т. е. преемника Рема) Виктора Лютце, В два часа ночи с близлежащего аэродрома «Хангелер» Гитлер вылетел в Мюнхен.
Там акция против СА уже шла полным ходом. Проводила ее группа особо доверенных лиц, куда входили: бывший барышник и запойный пьяница Кристиан Вебер, многолетний шофер Гитлера Эмиль Морис (впавший в немилость и жаждавший реабилитировать себя), бывший взломщик Иозеф Бертольд и другие. Руководил им, и председатель нацистского партийного суда Бух. Действовать эта группа начала после того, как получила ночью телеграмму Гитлера из Годесберга. По этому сигналу эсэсовцы ворвались в штаб-квартиру руководителей СА, с которыми они только что вместе бражничали, и арестовали их, Когда Гитлер прибыл в Мюнхен, тамошняя верхушка СА во главе с обергруппенфюрером СА Шнейдхубером уже сидела в надежном месте — в помещении министерства внутренних дел Баварии. Гитлер набросился на Шнейдхубера, сорвал с него погоны, плюнул ему в лицо. Вид у фюрера был страшный: глаза вылезали из орбит, на лоб свисала потная прядь, он захлебывался от крика.
Из Мюнхена Гитлер двинулся в сопровождении большого отряда вооруженных эсэсовцев в Бад-Висзее, где находился Рем и «цвет» СА. «Заговорщики», не подозревавшие, что они по версии Гитлера как раз в это время руководят путчем штурмовиков, лежали в постелях в отеле «Гензльбауэр» и спали мертвым сном. Всю ночь они пьянствовали и развратничали и только под утро разошлись по своим комнатам. Вот как описал Розенберг в своем личном дневнике сцену прибытия Гитлера в Бад-Висзее: «В сопровождении отряда СС фюрер отправился в Висзее и тихо постучал в дверь к Рему. «Разрешите доложить о сообщении из Мюнхена», — сказал он, изменив голос. «Входи! — крикнул Рем, приняв фюрера за своего адъютанта. — Дверь открыта».
Тогда Гитлер распахнул дверь и набросился на лежавшего в постели Рема, схватил его за горло и закричал: «Ты арестован, свинья!»… Сначала Рем не хотел одеваться. Тогда ему бросили в лицо одежду и заставили встать. В соседней комнате гомосексуалист Хейнес лежал со своим мальчиком. Хейнес разревелся: «Мой фюрер, я с ним ничего не делал»… В коридоре фюреру попался вертлявый мужчина с нарумяненными щеками: «Кто вы такой?» «Я слуга господина начальника штаба», — ответил этот приближенный Рема.
…Фюрер приказал собрать «мальчиков» в подвале отеля и всех без исключения перестрелять».
Последние часы гомосексуалиста Рема — «первооткрывателя» Гитлера и его ближайшего сподвижника, всемогущего шефа СА, описал на Нюрнбергском процессе Ганс Франк, баварский министр юстиции, ставший впоследствии «генерал-губернатором» в Польше. «В шесть утра, — показал он, — команды СС доставили к нам (в тюрьму Штадельхейм в Мюнхене. — Авт.) около двухсот штурмовиков… Из препроводиловки я узнал, что арестована вся верхушка СА и все начальники отделов центрального штаба СА… За час до полудня привезли и самого Рема, его адъютантов и личную охрану… Я велел открыть его камеру и вошел. Он обрадовался мне и сказал: «Что происходит? Фюрер попал под влияние моих смертельных врагов. Задумал уничтожить СА»… Потом Рем пожал мне руку со словами: «все революции пожирают своих детей».
Рему передали в камеру пистолет, но он отказался покончить жизнь самоубийством. Тогда два эсэсовца подошли к камере, распахнули дверь и открыли огонь: «Мой фюрер! Мой фюрер!» — крикнул Рем перед смертью».
О событиях в Берлине рассказал Гизевиус — также свидетель на Нюрнбергском процессе: «Я Л1ично мог наблюдать, как произошел «путч» в Берлине. О нем ничего не знали ни полиция, ни СА. Один из мнимых главных путчистов, группенфюрер СА Карл Эрнст, за четыре дня до 30 июня не на шутку встревожился из-за распространившихся в Берлине слухов о путче. Он попросил у министра внутренних дел Фрика аудиенцию и заверил его, что штурмовики не помышляют о мятеже. Я сам устроил эту оригинальную встречу, во время которой один из руководителей СА клялся имперскому министру внутренних дел, что СА не собираются устраивать путч. Затем Эрнст отправился отдыхать на остров Мадейру. Его арестовали на пароходе, который еще не успел отплыть, и самолетом доставили в Берлин на расстрел. Я сам видел, как он прибыл на аэродром «Темпельгоф», и меня это весьма удивило, поскольку за несколько часов до этого я прочел в газетах официальное сообщение о казни Эрнста». Последние слова Эрнста перед расстрелом были: «Да здравствует фюрер!»
В Берлине чисткой занимались Геринг и Гиммлер, которые расправились не только с руководителями СА, но и с другими лицами, неугодными фюреру. В ночь с 29 на 30 июня и в течение последующего дня вместе со многими штурмовиками были расстреляны также генерал Шлейхер и его жена, друг Шлейхера и бывший его адъютант фон Бредов, руководитель объединения «Католическое действие» Клаузенер, два близких сотрудника Папена Бозе и Юнг (последний считается автором марбургской речи Папена), фон Лоссов, которому Гитлер так и не простил его уничижительной речи на процессе в связи с «пивным путчем», и многие другие. Второй человек в НСДАП Грегор Штрассер был арестован днем 30 июня, препровожден в гестаповскую тюрьму на Принц-Альбрехтштрассе и там казнен.
О последних часах жизни Грегора Штрассера рассказывает в своих воспоминаниях, опубликованных в 1969 году, его брат Отто, который, как мы знаем, порвал с Гитлером еще до 1933 года. При этом Отто Штрассер ссылается на сообщение одного эсэсовца, который, по его словам, служил в штабе СА, а после 1934 года бежал за границу. Имени этого эсэсовца Отто Штрассер не называет. Вот его сообщение:
«Ваш брат был привезен к нам 30 июня и посажен в камеру 16. Все приветствовали его с глубоким уважением и нескрываемым удивлением. Никто не знал, за что он был арестован. Грегор держался спокойно и производил впечатление человека, который покончил всё счеты с жизнью. Через некоторое время он попросил дать ему кофе и сигареты. И то и другое было принесено. Потом он прилег на койку, которая стояла справа от двери. Примерно в 16 часов 30 минут прибыли два видных эсэсовца, по-моему, это были Гейдрих и Эйке, в сопровождении двух шарфюреров они подошли к камере 16, в которой лежал ваш брат. Вытащили револьверы и начали стрелять через «глазок» в ничего не подозревавшего Штрассера. Раненый, он вскочил и попытался спрятаться в дальнем углу от пуль. Но тут они открыли дверь и прикончили его».
Казни продолжались весь день 1 июля и ночью с 1 на 2 июля. Чтобы отвлечь внимание от оргии убийств, Гитлер устроил вечером 1 июля пышный прием в саду имперской канцелярии. Во время приема ему приносили сведения о новых расстрелах. В специальной речи, посвященной событиям 30 июня, Гитлер сообщил, что всего было казнено 58 человек и убито «случайно» 19 человек. В изданной в 1935 году в Париже «Белой книге» о событиях 30 июня было поименно названо 116 человек, умерщвленных Гитлерам. Общее число жертв, по сведениям «Белой книги», достигало 401 человека, однако и эти данные, по-видимому, приуменьшены.
Мы подробно остановились на событиях 30 июня потому, что они знаменуют важный этап в становлении кровавой диктатуры фюрера и вместе с тем характеризуют механизм власти, созданный Гитлером. Наподобие того, как движение турбины зависит от доступа к ее лопастям мощных потоков воды, так и колеса государственной и партийной машины Гитлера могли вращаться только при беспрерывном и, мы бы сказали, бесперебойном чередовании кровавых событий, катастроф, провокаций, убийств. Поэтому история фашизма и есть история преступлений, а биография Гитлера — биография преступника.
Расправа 30 июня 1934 года была резней среди бандитов, и отнюдь не жалость к жертвам Гитлера, Геринга и Гиммлера — как правило, таким же бандитам — привела в ужас мировую общественность, когда она узнала о событиях «ночи длинных ножей» (этим «романтическим» кодовым названием, взятым из разбойничьего лексикона, нацисты окрестили свои «подвиги» 30 июня). Ее поразили циничное пренебрежение Гитлера всякой законностью, возведение в государственный абсолют практики тайных убийств, открытое возвеличение предательства как добродетели и, наконец, кровожадность нацистского фюрера.
