В гладкоствольной артиллерии наиболее сильными были бомбические орудия, стрелявшие не только ядрами, но и разрывными бомбами, что значительно повышало огневую мощь флота. Эти орудия были изобретены в 20-х годах XIX века, однако в течение долгого времени не получали широкого практического внедрения ни в русском, ни в иностранных флотах. Корабли продолжали по старинке вооружать обычными орудиями. По инициативе же Корнилова на «Двенадцати апостолах» впервые в русском военном флоте установили бомбическую артиллерию.

В конце 1839 г. Корниловым были произведены испыта-

ния крымского дуба для пушечных станков и правил¹ для бомбическкх орудий, однако этот материал оказался непригодным. В январе 1840 г. Корнилов обратился в Севастополь к Матюшкину: «Посмотри, нет ли крепкого, очень крепкого лесу для правил к бомбическим станкам». Через несколько месяцев Корнилов в официальном рапорте на-

Носовая часть парусного линейного корабля.

чальству вновь был вынужден просить о специальном подборе принадлежностей для бомбнческих орудий, ибо весь предшествующий материал «при испытании оказался для сего назначения слабым».

В итоге настойчивых усилий Корнилова корабль «Двенадцать апостолов» был вооружен наиболее сильной для того времени артиллерией, и этот опыт полностью оправдал себя при первых же практических стрельбах. Бомбическне орудия стали устанавливать затем на других боевых судах Черноморского и Балтийского флота. Это было одним из важнейших технических усовершенствовании в русском флоте первой половины XIX века и сыграло впоследствии большую роль в боевом использовании сил флота.

¹ Правило — рычаг для управления орудием.

11остропка корабля «Двенадцать апостолов» продолжалась свыше трех лет. 15 нюня 1841 г. состоялся спуск корабля на поду. С этого момента командир принял на себя «всякую ответственность за целость корабля и всего на нем находящегося». Но заботы и хлопоты о вооружении, снабжении и отделке корабля были далеко нс окончены: еще около года нужно было для того, чтобы поставить на нем весь рангоут и такелаж¹, вооружить артиллерией, окрасить, произвести внутреннюю отделку.

Корнилов вникал во все детали вооружения и снабжения корабля, не упуская ни единой мелочи. «Голова ходуном ходит», — говорил он об этих днях. В ноябре 1841 г. Лазарев писал: «За таким огромным кораблем и работы и хлопот очень много... Он еще не совсем готов по внутреннему устройству, которого, как и обыкновенно бывает при отделке таковых чудовищ, — чем дальше в лее, тем больше дров»².

В марте 1842 г. корабль был выведен из адмиралтейства в гавань. В это время закапчивалось комплектование команды, в состав которой было назначено около 900 матросов и офицеров. Наконец, в мае корабль «Двенадцать апостолов», впервые подняв флаг и вымпел, вышел из гавани на Николаевский рейд. Кропотливые работы по постройке и оснащению корабля были завершены.

Сложная и ответственная работа по постройке 120-пу-шечного линейного корабля, являвшегося наибольшим достижением в истории парусного кораблестроения, была результатом усилий многочисленного коллектива рабочих и инженеров Черноморского флота. Только при их высоком мастерстве, уменье и смекалке могли быть решены сложные для того времени технические проблемы в условиях постоянного недостатка технических средств и материалов, при нищенском оборудовании Николаевского адмиралтейства. Построенный их руками корабль получил высокую оценку не только русских, но и иностранных специалистов. Главный кораблестроитель английского флота Вильям Саймондс, осматривавший в Николаеве некоторые строившиеся корабли, в том числе и «Двенадцать апостолов», не мог скрыть своего удивления мастерством черноморских умельцев и высоким искусством русских инженеров. «Он нашел псе, — ^{24 25}

говорил об этом визите адмирал Лазарев, — в гораздо большем размере н лучшем виде, нежели ожидал».

Участие в строительстве кораблей Черноморского флота было главной, по нс единственной стороной деятельности Корнилова в 1836—1842 гг. Одновременно с адмиралтейскими работами он в течение этих лет неоднократно находился в плаваниях с адмиралом Лазаревым, исполняя на его эскадрах должность начальника штаба.

Эскадры, с которыми Лазарев почти ежегодно выходил в море, являлись не постоянными штатными организационными соединениями, а соединениями «маневренными», состав и само формирование которых зависели от характера предстоящей задачи. В такую эскадру назначались корабли различных дивизий и бригад; по окончании плавания эта эскадра расформировывалась и корабли по-прежнему переходили в подчинение к своему дивизионному и бригадному начальнику.

Обычно формирование эскадр производилось в целях практического учебного плавания, для крснссрств, а также для перевозки войск. При выполнении каждой из этих задач ответственные обязанности возлагались на начальника штаба эскадры. Находясь вместе с Лазаревым на флагманском корабле, он обязан был тщательно подготовить действия эскадры, произвести необходимые расчеты, разработать задачи каждому кораблю и т. д. В ходе плавания начальник штаба контролировал выполнение задач, докладывал командующему, осуществлял его решения. От имени командующего начальник штаба отдавал приказы командиру любого корабля, входящего в эскадру.

Впервые Корнилов исполнял обязанности начальника штаба на эскадре Лазарева в кампанию 1838 г. Эскадре было приказано высадить десантные войска на кавказском побережье, где в это время происходили бои русских войск с горцами за овладение важнейшими прибрежными районами и опорными пунктами, имевшими значение в общем ходе борьбы за Кавказ²⁶. Выполнение этого задания являлось не

повседневным делом мирного времени, а боевой деятельностью в тяжелых и сложных условиях.

Эскадра была подготовлена к походу ранней весной. В конце апреля корабли вышли из Севастополя и прибыли в Керчь, где состоялось совещание штаба Лазарева со штабом начальника Черноморской береговой линии генерала Н. Н. Раевского²⁷, у которого завязались тесные дружеские отношения с моряками. Войска Раевского были посажены на корабли, эскадра снялась с якоря и вышла к кавказскому побережью. Во время перехода морем Корнилов вместе с начальником штаба Раевского полковником Ольшевским закончил все необходимые расчеты и указания о порядке высадки десантных войск на побережье.

12 мая началась высадка десанта у устья реки Туапсе. «Все шло, — писал очевидец, — без суеты и замешательства по расчету, сделанному Ольшевским и Корниловым». Наряду с планированием и разработкой боевых документов Корнилову предстояло принять и непосредственное участие в высадке: под его командование поступила половина всех гребных судов, на которых войска перевозились с кораблей на берег.

На следующий день после десанта Раевский писал: «Начальник левой половины гребных судов десанта капитан-лейтенант Корнилов имел весьма большое влияние на успех высадки. Когда огонь с кораблей прекратился по случаю движения гребных судов к берегу, капитан-лейтенант Корнилов открыл с гребных судов сильный и удачный огонь, который он продолжал до самого берега; с самой большой быстротой он двинул все гребные суда, сохраняя между ними отличный порядок, чрез что все войска вышли на берег без малейшего беспорядка. Наконец, с десятью солдатами Тенгинского пехотного полка и столько же матросами он из первых выскочил йа берег для занятия точки, весьма важной для прикрытия прибывающих войск»²⁸. За