17
Со снабжением флота дело обстояло еще хуже. «Севастополь, — отмечал Лазарев, — теперь так пуст, что хоть шаром покати; ни одной сажени веревки, ни одного дерева, чтобы сделать стеньгу или марса-рею'; провизии нисколько». На боевую подготовку экипажей обращали настолько мало внимания, что корабли годами не выходили в море.
В Николаеве при главном командире флота адмирале Грейге пышным цветом расцвело казнокрадство. В канцеляриях и интендантском хозяйстве, в штабе и в других органах управления засели расхитители и взяточники. Они наживали на спекуляциях и воровских махинациях десятки и сотни тысяч рублей, а матросы ютились в полуразрушенных помещениях и голодали.
Состояние корабельного состава флота было плачевным до крайности. Вскоре после окончания Босфорского похода оказалось, что, кроме шести кораблей, все «остальные гнилы как в корпусе, так и в рангоуте»2. Один из кораблей, например, имел все мачты гнилыми до такой степени, что через фок-мачту3 проткнули железный шомпол насквозь! Многие корабли при выходе на рейд чуть ли не тонули от течи на глазах у всех севастопольцев. «Черноморский флот, — писал Лазарев, — ньгне состоит из шести только годных кораблей, стольких же фрегатов и нескольких дрянных мелких судов»19’.
Когда Лазарев сменил Грейга на посту командующего флотом, он поставил своей задачей создать на Черном море действительно боеспособный флот, обновить его корабельный состав, вооружить его современной техникой, оборудовать для него порты и базы, обновить интендантское хозяйство и, главное, создать закаленные кадры флота, подготовить «и обучить тысячи матросов и офицеров, довести уровень их подготовки до возможного совершенства. В этой работе он опирался прежде всего на молодых способных офицеров, ставших его помощниками. Среди них одно из первых мест занимал Корнилов.
1 Стеньга — верхняя часть мачты, составленной из двух деревьев; марса-рея—рея, отходящая от марса (площадки у места соединения первой и второй частей мачты).
2 Рангоут — совокупность круглых деревянных и металлических частей (мачт, рей и пр.), служащих для постановки парусов, сигнализации и т. д.
3 Фок-м ач т а — передняя мачта.
4 Адмирал М. П. Лазарев, Материалы для истории русского Флота, т. II, М., 1955, стр. 132.
Корнилов не был одинок. В середине 30-х годов на Черное морс один за другим прибывали лучшие моряки-балтийцы: В. И. Истомин, Г. И. Бутаков, А. И. Панфилов. Одновременно с Истоминым на Черное море пришел Федор Федорович Матюшкин, имевший уже к этому времени большой стаж морской службы. Окончив с А. С. Пушкиным и В. К. Кюхельбекером Царскосельский лицей, Матюшкин в отличие от своих однокашников избрал морское поприще. В течение пятнадцати лет он дважды совершил кругосветное плавание и участвовал в научной экспедиции в Северо-Восточной Сибири. Напутствуя своего товарища в дальние походы, А. С. Пушкин писал:
I
Счастливый путь! С лицейского порога Ты на корабль перешагнул шутя,
И с той поры в морях твоя дорога,
О, волн и бурь любимое дитя!
Незадолго до Истомина и Матюшкина на Черноморский флот прибыл самый близкий друг Корнилова — Павел Степанович Нахимов, ставший командиром линейного корабля «Силистрия». Корнилов почитал в Павле Степановиче своего старшего товарища и друга, ценил его советы, вместе с ним переживал все тяготы и невзгоды. Многие письма Корнилова говорят о его теплом дружеском чувстве к Нахимову, которое сохранилось у них до конца жизни. В одном из писем к Матюшкину он, например, писал: «Павлу Степановичу мой поклон. Что его здоровье? Не напишет ли он мне? Мне бы очень хотелось знать о его положении и знать подробно». Когда Нахимов тяжело заболел и был вынужден свыше года лечиться за границей, все его друзья постоянно думали о нем. В мае 1839 г. Корнилов писал Матюшкину: «О Павле Степановиче ничего не знаю; видал его письмо к адмиралу (Лазареву.—Б. 3.) — коротенькое, очень коротенькое. По этому письму он должен возвратиться, только что получил облегченье... Дай бог ему счастья. Жаль, очень будет жаль, если он приедет в том же положении, в котором нас оставил»’.
Каждый из этих моряков полностью посвятил себя многолетней напряженной деятельности по созданию боеспособного флота на Черном море. 19
Период с 1836 по 1842 г. для Корнилова был насыщен многими событиями. Прежде всего эти годы явились временем его непосредственного участия в строительстве кораблей Черноморского флота: за это время он последовательно командовал тремя кораблями, находившимися в постройке в Николаевском адмиралтействе.
Вскоре после завершения кампании на бриге «Фемис-токл», в ноябре 1836 г., Корнилов принял командование корветом19 «Орест», который лишь за неделю до его прихода был спущен на воду. В течение зимы новый корвет под руководством Корнилова был оборудован, оснащен и вооружен, а с июля 1837 г. совершал практические плавания по Черному морю.
В январе 1838 г. Корнилов получил новое назначение: под его командование поступил фрегат «Флора», который он принял еще на стапеле20 21. И здесь командиру опять-таки пришлось вникать в каждую деталь при постройке корабля.
Строителем фрегата «Флора», как и корвета «Орест», был один из лучших корабельных инженеров Черноморского флота капитан Акимов, под руководством которого были разработаны чертежи этих кораблей и осуществлялись строительные работы. Однако роль командира вновь строящегося корабля в то время также была сложна и ответственна. По установленному Лазаревым порядку командир корабля обязан был лично следить за строительством и в необходимых случаях с разрешения начальства имел право делать «в наружном виде, во внутреннем расположении, в скреплениях, в вооружении или в чем бы то ни было перемены против чертежей».
Особенно строго приходилось следить за подрядчиками, нередко поставлявшими гнилой лес и недоброкачественные материалы. Поэтому Корнилов постоянно наблюдал, чтобы «лес и прочие материалы были надлежащего качества; работа и ковка железных вещей делались прочно согласно име-емых при адмиралтействах образцов; скрепление корабля производилось сообразно утвержденного плана правильно и тщательно».
В течение года Корнилов принимал участие в постройке фрегата «Флора». Однако спустить его на воду и совер-
шить плавание на нем ему не пришлось: его ожидало новое назначение.
В октябре 1838 г. в Николаеве был заложен один из крупнейших парусных кораблей Черноморского флота — 120-пушечный линейный корабль «Двенадцать апостолов». Вскоре после его закладки главный командир флота ходатайствовал перед начальником Главного морского штаба о перемещении ряда офицеров-черноморцев: командиром фрегата «Флора» он просил утвердить капитан-лейтенанта Истомина, а командиром строящегося линейного корабля — Корнилова. Это ходатайство было утверждено в январе следующего года.
Вместе со строителем корабля инженером Чернявским Корнилов все свое время уделял кораблестроительным работам. Никогда прежде в Николаевском адмиралтействе не строилось столько кораблей, как в это время. «У нас теперь, — писал Лазарев, — на стапелях 16 разного ранга судов, из коих шесть порядочной величины. Теперь в адмиралтействе сделалось еще веселее и повсюду видна непомерная деятельность»22.
Наблюдая за постройкой корабля, Корнилов вместе с тем внимательно следил за усовершенствованиями, вводимыми на других судах. Особенно интересовало его артиллерийское вооружение кораблей, и каждый вновь спущенный корабль с сильной артиллерией вызывал с его стороны неизменное одобрение. «Сегодня спустили «Мессемврию» и «Уриил», — писал Корнилов в октябре 1840 г. — Честь и слава Чернявскому: фрегат неказист в некоторых статьях, но зато славная артиллерия — будет чему размахнуться!»23
