> ЦГАВМФ, ф. 26, д. 15а. лл. 120—121.

мистокл», о блестящих отзывах о нем со стороны английских капитанов. Особенное восхищение вызвал маневр постановки брига на якорь среди английской эскадры на рейде Смирны: «Надобно было видеть сотни устремленных труб на все его действия и вслед за тем приехавших капитанов некоторых кораблей и нашедших бриг в таком состоянии, как будто он находился на рейде уже несколько дней, — все чисто и на своем месте; наконец, удивлявшихся проворству людей и спрашивавших (Корнилова) — давно ли он командует сим бригом. Они не хотели верить, чтоб подобная команда могла образоваться в продолжение четырехмесячного времени... Старик Роулей при всей своей простоте наговорил Корнилову множество комплиментов»¹².

Новый, 1835 год Корнилов встретил вдали от родины, в заграничных водах. Из Смирны он вновь направился в Грецню, посетил многие острова Архипелага, затем обогнул Пелопонесский полуостров, миновал Ионическое море и, следуя вдоль западного побережья Греции, вошел в Адриатику. Здесь он заходил в Патрас, а также на острова Корфу, Занте, Кефалония. После остановки в итальянском порту Анкона «Фемистокл» вышел в обратный путь в Пирей.

В июне 1835 г. «Фемистокл» возвратился к восточным берегам Греции и остановился в заливе Амбелаки недалеко от Пирея. В это время Корнилов познакомился со своими соотечественниками, совершавшими путешествие по Г рении. Среди них были выдающийся русский живописец К. Брюллов, археолог В. Давыдов, архитектор Н. Ефимов. Карл Павлович Брюллов прибыл в Грецию из Италии, где он создал целый ряд произведений, среди которых особенную известность приобрела его картина «Последний день Помпеи». Об этом замечательном произведении искусства говорили в то время в художественных салонах многих стран; картиной восторгались Пушкин, Герцен, Гоголь... На чужбине встреча с соотечественниками была особенно радостна; между моряками и художниками установились дружеские отношения. По приглашению командира корабля Брюллов со своими товарищами неоднократно посещал бриг «Фемистокл». После этих посещений они единодушно отмечали, что «Фемистокл» заслужил «своими морскими манев-

рами и военным устройством одобрение иностранных моряков»¹³.

Корнилов вместе с Брюлловым, Давыдовым, Ефимовым осматривал достопримечательности Греции; экскурсии по суше сменялись морскими экспедициями по островам Эгейского моря. Однажды, например, Брюллов, Давыдов, Ефимов совершили на бриге плавание к острову Эгина. «Мы на лодке, — вспоминал Давыдов, — доплыли до брига «Фемистокл», который стоял на якоре в заливе Амбелаки близ острова Саламина... Капитан охотно взялся отвести нас в Эгину и велел тотчас сняться с якоря. Раздался свисток, и матросы, по большей части малые ростом, но крепкие, как Геркулесы, начали вывертывать якорь, пока другие, взлетев на реи, распускали паруса. Через четверть часа мы поплыли под тихим, но попутным ветерком к Эгине»¹⁴.

Вскоре бригу «Фемистокл» нужно было возвращаться в Россию. Перед отплытием художники обратились к Корнилову с просьбой помочь им в доставке на родину образцов архитектурных украшений и других предметов античной культуры, собранных во время пребывания в Греции. Корнилов согласился. Матросы «Фемистокла» бережно и аккуратно разместили на корабле множество ящиков с хрупкими художественными произведениями, многие из которых явились впоследствии украшением музеев Петербурга и Москвы.

12 июля 1835 г. «Фемистокл» покинул Грецию и вышел в обратный путь к родным берегам. На борту корабля находились К. П. Брюллов и сопутствовавший ему художник-любитель Г. Гагарин.

В каюте Корнилова часами длились беседы с Брюлловым. Знаменитый художник рассказывал о работе над своей картиной, об источниках, послуживших основой ее сюжета, о письмах Плиния-младшего, явившегося очевидцем извержения Везувия и трагической гибели Помпеи. Он делился впечатлениями о Вальтере Скотте, Кипренском и Торвальдсене, с которыми встречался в Италии; о картинных галереях Мюнхена, Дрездена, Падуи, Венеции, Болоньи; о замечательных произведениях Рафаэля, Тициана, Веласке-за, Рембрандта, Рубенса. Высоко оценивая культуру европей-

ских стран, Брюллов вместе с тем обращал внимание и на то, что нередко восхваление этой культуры носит саморек-ламный, крикливый характер. «Если бы нашему Эрмитажу, — говорил он, — хоть одного крикуна из здешних, то он стоил бы всех сокровищ Европы, Азии, Африки и Америки, не выключая и других»¹⁵. Во время плавания Брюллов написал портрет Корнилова, который в 1836 г. был выставлен в Академии Художеств¹⁶.

При подходе к Дарданеллам Корнилову представился случай еще раз продемонстрировать высокое искусство экипажа. Здесь корабль был встречен сильным противным ветром и обратным течением. Множество иностранных судов неподвижно оставалось в проливе в ожидании попутного ветра. Тогда Корнилов сделал попытку воспользоваться узкой

полоской попутного течения, которое было замечено Брюл' ловым у самого берега. Выбрав удобный момент, он решил’ миновать узкость и выбраться на более широкое место пролива, где можно было бы двигаться лавировкой вперед и при противном ветре.

К. П. Брюллов, В. А. Корнилов и Г. Г. Гагарин в каюте брига«Фем истока».С рисунка Г. Гагарина.

«Бриг тронулся по направлению к берегу, — отмечал Г. Гагарин, — и в-то же время сотни любопытных глаз и десятки зрительных труб устремились на нас со всех судов, которые в течение 11 дней разделяли с нами невольную неподвижность и бездействие. Очевидно было, что никто не

19

понимал нашего маневра, и все считали его безрассудным. Каково же было всеобщее изумление, когда, попав на струю прибрежного стремления, наш бриг весьма легко проскользнул по ней до поворота пролива и вышел на более широкое место, где уже мог понемногу двигаться вперед с помощью искусного лавирования... Громкие аплодисменты и крики приветствовали нас со всех кораблей»¹⁷. После краткой остановки в Константинополе «Фемистокл» продолжал свой путь к родным берегам и 15 августа 1835 г. прибыл в Одессу.

Во время пребывания в заграничных водах экипаж «Фе-мистокла» сумел показать иностранным морякам свое высокое мастерство, организованность и прекрасное знание морского дела, что, естественно, повышало авторитет русского флота за рубежом. Представляя Корнилова к званию капитан-лейтенанта, Лазарев писал: «Вот один из тех офицеров, которые поддержат честь нашего флага».

* *

*

Главной базой Черноморского флота в 30-х годах XIX века' являлся Севастополь, где постоянно находилась основная часть боевых кораблей. Главным же кораблестроительным и административным центром флота был Николаев, где имел местопребывание главный командир Черноморского флота и портов (командующий флотом) со своим штабом. И в том и в другом порту к моменту прибытия Корнилова на службу в Черноморский флот господствовало запустение.

Характеризуя тогда главную базу флота, Лазарев писал: «Что за порт Севастополь! Чудный! Кажется, что

благодатная природа излила на него все свои щедроты и даровала все, что только нужно для лучшего порта в мире, но зато рука человеческая не очень заботилась, чтобы дарами сими воспользоваться, а, напротив того, казалось, что будто старалась испортить его. Адмиралтейство беднейшее, состоящее более из мазанок, магазины тоже, казарм только две, в которых можно жить, а остальные без полов и потолков, денег не дают на сие ни копейки»¹⁸.