Вскоре после вступления в должность начальника штаба Корнилов ознакомился со штурманской ротой и поразился разницей между нею и штурманской ротой в Петербурге. «Рассматривал положение о штурманской роте, — писал он. — Страшная разница между Балтийской и Черноморской...»⁸⁷

В постановке и организации учебной работы в штурманской роте он вскрыл серьезные недостатки: «Нет ни успеха наук, ни гимнастики, столько нужной для развития способностей... По осмотре — экзаменовал желающих в юнкера: очень мало способных, другие из рук вон как слабо приготовлены, а мальчики уже не первой молодости». В течение всего последующего времени он уделял постоянное вни-манне штурманской роте, заботился о снабжении ее леем необходимым и участвовал п разработке учебных программ.

Одна штурманская рота не могла удовлетворить потребности флота, а морской кадетский корпус присылал на юг мало офицеров. В связи с этим на Черном море практиковалась система подготовки юнкеров. Юнкерами называли тогда дворянских сыновей, добровольно поступивших на флот и проходивших унтер-офицерскую службу на кораблях. После экзамена их выпускали в офицеры.

В мае 1849 г. Корнилов отмечал: «Экзаменовал кандидатов в юнкера. Плохо, очень плохо». Еще хуже было с организацией их обучения: они жили на вольных квартирах, и контролировать их нс представлялось возможным. Поэтому Корнилов стал настойчиво добиваться, чтобы обучение было поставлено на новых основах.

Под председательством Корнилова работала комиссия, которая предложила учредить для юнкеров Черноморского флота специальную школу; в июле 1850 г. Лазарев ходатайствовал об этом, а спустя год из Петербурга пришло разрешение на устройство в Николаеве такой школы «в виде опыта». Корнилов назначил для нее опытных руководителей и воспитателей, определил расходы и порядок обучения. Одновременно с этим он разработал положение об этой школе, которое было утверждено в апреле 1852 г. В положении было записано, что школа имеет целью приучить воспитанников к должной дисциплине и дать «однообразнее образование в науках, необходимых морскому офицеру». Для поступления в школу необходимо было знать весь кадетский курс морского корпуса; в школе должен быть пройден в три года весь гардемаринский курс по программе морского корпуса.

В то время как очень немногие начальники были заинтересованы в кропотливой работе по обучению и воспитанию молодых кадров и видели в этой работе лишь тягостную для себя обузу, Корнилов ежегодно плавал с гардемаринами и лично руководил их подготовкой, а о новой школе говорил: «Я лелею ее, как свое дитя». Он постоянно участвовал в экзаменационных комиссиях и всемерно содействовал наглядности обучения и внедрению наиболее рациональных педагогических приемов.

В одной из своих докладных записок он писал: «Присутствуя на последнем публичном экзамене... я заметил в

НО

воспитанниках недостаток наглядного знакомства с орудиями, станками и вообще всей артиллерийской принадлежностью. Будучи убежден, что преподаваемый предмет тогда только прочно вкореняется в понятиях и памяти учащихся, когда вместе с книжным объяснением он показывается им на самом деле, я имею честь просить дозволить сделать для школы флотских юнкеров модели орудий... Орудия должны быть деревянные, разрезанные по длине, дабы можно было видеть устройство камеры и канала. Кроме того, отпустить одну бомбу, брандскугель, дальнюю и ближнюю картечь и вообще по одному из всех употребляемых в нашем флоте снарядов»⁸⁸.

Еще одной важной отраслью штабной деятельности Корнилова была гидрография. Имея в своем подчинении гидрографическое отделение штаба с гидрографическим депо карт, типографией, обсерваторией и библиотекой, а также управление черноморских и азовских маяков, он повседневно руководил гидрографическим -исследованием Черного моря и навигационным обеспечением плавания кораблей.

В гидрографическом депо Черноморского флота печатались многие карты, лоции, таблицы и другие навигационные пособия. Перед сотрудниками депо была поставлена задача издать не только карты по Черному и Азовскому морям, но и подготовить перевод карт и лоций Средиземного моря «и Атлантики вплоть до побережья Баренцова моря. И здесь Корнилову пришлось приложить много усилий для наведения порядка и организованности, ибо недостатки встречались на каждом шагу. Характеризуя, например, состояние обсерватории, он отмечал, что она — «в жалком виде. Крыша течет, инструменты плохие, неверные и все более мюнхенские».

Однако в наиболее плачевном состоянии находились в то время маяки Черного и Азовского морей, непосредственную ответственность за которые нес управляющий гидрографическим отделением штаба генерал-лейтенант Берх. Сразу же после назначения на пост начальника штаба Корнилов тщательно проверил состояние маяков и убедился, что тут непочатый край работы. Лично осмотрев все маяки на побережье Черного и Азовского морем, он но каждому из них сделал серьезные замечания. Маяк на о. Фидониси представлял собой, по его выражению, «га*

81

дость и в расположении, и в отделке, и в содержании». Некоторые маяки не приносили никакой пользы. «Подошел к Айтодорскому маяку ночью, тихо, — писал, например, Корнилов, — маяк горел тускло, никакой разницы с огнями на берегу... Все жалуются на этот маяк». Относительно других маяков Корнилов внес конкретные предложения о замене оборудования, постановке новых створных знаков и т. д. «Непонятно, — с возмущением писал он, — как оставлять такие серьезные вещи, как маяки, без призора. И все это от того, что Верх стар, а как его тронуть!»⁸⁹

Если до 1850 г. управление черноморских и азовских маяков подчинялось управляющему гидрографическим отделением штаба, то в июне 1850 г. оно было выделено в отдельное учреждение с подчинением непосредственно начальнику штаба флота. В связи с этим под руководством Корнилова были разрешены все организационно-штатные вопросы и разработано «Положение о черноморских и азовских маяках».

Корнилову приходилось повседневно заниматься вопросами обеспечения материальных потребностей маяков и разрешать постоянные споры между начальником гидрографического отделения и директором маяков⁹⁰.

Самой значительной работой по исследованию Черного моря и его побережья в середине XIX века являлась опись, производившаяся лейтенантами Г. Бутаковым и И. Шестаковым. На тендерах «Скорый» и «Поспешный» они в течение 1847—1850 гг. исследовали все побережье Черного моря. Подробному изучению подверглись течения, глубины, ветры, отмели, фарватеры, стоянки, порты, навигационные ориентиры и др. Корнилов непосредственно руководил этой работой, а когда опись была завершена и корабли возвратились на стоянку в Севастополь, он на следующий день после их прибытия предложил командиру Севастопольского порта распорядиться «о присылке командиров тендеров в 11иколаев для отдания отчета по возложенному на них поручению». После кропотливого обобщения всех данных в Николаевском гидрографическом депо была издана в 1851 г. лоция Черного и Азовского морей, которой руководствовались вплоть до начала XX века.

Наряду со специальными исследовательскими работами в области изучения моря Корнилов поощрял научную работу командиров кораблей в любом плавании. Он считал, что каждый поход корабля должен быть использован для уточнения навигационной обстановки, и поэтому обязывал

Севастополь в 50-х годах XIX в.

командиров внимательно фиксировать все гидрографические особенности и вести свой журнал, «занося в него заметки и случаи, которые бы впоследствии могли служить на пользу гидрографии».