— Думаю, он по тебе тоже будет скучать.

— Вначале, может, и будет, — тихо произнес Улли, — а потом, наверно, и вспоминать перестанет. К тому же у него есть дядя Альберт. Он меня вполне заменит.

— Мама твоя будет скучать без тебя, — сказал Андре. Он вспомнил, как женщина заступалась перед мужем за Улли, вспомнил ее лицо. Он как бы снова увидел эту сцену: судорожно сжимая руль велосипеда, женщина пыталась защитить сына, а на нее, вне себя от ярости, надвигался ее муж.

Улли ссутулился на скамейке, сгорбился, словно под непосильной ношей.

— Мама? — проговорил он. — Да, маме будет тяжело. Она все глаза выплачет. Мама у меня хорошая. Но помочь она мне не в силах. Она всегда старалась облегчить мне жизнь. Правда, делала она это не так, как надо: все больше тайком, чтобы только он ничего не узнал. И зачем? Из-за этого он еще больше злился. Когда на него находит, он кричит, что я ему не сын. Кстати, это правда.

— Я знаю про тебя, — сказал Андре, — мне Марина рассказывала. Настоящий твой отец был американский солдат. Он в Корее погиб, да?

— Почем я знаю, погиб он или нет, — вдруг рассвирепел Улли. — Мне-то какое дело? Я его и не видел никогда. Только раз на фотографии: мать тайком показала. Еще одна тайна! Отец не должен знать, что мать до сих пор хранит этот снимок. Он взбесится, если узнает. А мне это все равно. Мне все равно, что у Свена светлые волосы, как у отца, а у меня — черные. Может, он из-за этого и бесится. Как же, а вдруг люди скажут: «В кого это Улли такой чернявый? Небось он не от Винтера». А я и правда не его сын. Дядя Альберт как-то сказал мне, когда мне уже совсем стало невмоготу: «Бывает, парень, и похуже кое-что. Твоего отца война покалечила. Он ведь в голову ранен. Пойми это, парень». Только навряд ли в этом дело. Дядя Альберт просто хотел меня утешить. С ним-то самим война вон что сделала — хуже не бывает. Он об этом не любит рассказывать, но я-то знаю. Маринина бабушка с ним тоже знакома. При фашистах она прятала его у себя на даче. Через дядю Альберта я и познакомился с Бухгольцами. Это он послал меня к ним с поручением. Мне сразу у них понравилось. А ты рылся в ящике с книгами, в бабушкиной каморке?

— Нет, — удивленно и даже слегка обиженно ответил Андре, — Марина мне его не показывала.

— Ты попроси ее показать. У бабушки такие там книги — мечта!.. Слушай, а правда, что новый корабль хотят назвать именем Вильгельма Бухгольца?

— А ты будто не знаешь! — сказал Андре и взглянул на Улли.

Тот почувствовал на себе этот взгляд и понял, что Андре снова вспомнил про компас, который Улли украл.

Улли тихо сказал:

— Честное слово, я не знал, что с компасом связана такая история. Поверь мне, Андре.

— Верю, — угрюмо буркнул тот.

Улли наклонился к нему.

— Я знаю, что ты сейчас думаешь. Ты думаешь: теперь он зубы мне заговаривает, а компас-то все-таки украл. Неважно, связана с компасом какая история или нет. Кто украл, тот украл. Да еще у людей, которые ему доверяли. Так ты думаешь, Андре?

Улли почти вплотную придвинулся к Андре, глаза у него блестели, как от жара, да и говорил он будто в жару.

И все же Андре сказал:

— Да, примерно так.

Улли отпрянул назад.

— Так ты и должен думать, — пробормотал он. — Я только расскажу тебе, как все это вышло. Понимаешь, я взял мопед покататься. Я тогда даже матери не сказал: знал, что она будет меня ругать и волноваться. А я обязательно должен был поехать на мопеде. Потому что пари с ребятами заключил. Просто так. Без заклада. Прикатил сюда, в парк, и показал всем, как я умею ездить. Ребята ахнули. А я ради Эльвиры старался. Пусть все знают, какой у Эльвиры друг. Все шло отлично. Я такие виражи там выделывал — ребята чуть не обалдели. А на обратном пути зацепил педалью за бровку тротуара, и педаль сломалась. Зазевался я: все вспоминал, как здорово откатал перед ребятами. Вот и поплатился. Дома, на счастье, никого не было. Отец тогда ездил куда-то на курсы. Но денег на новую педаль у меня не было. Ну, и пришла же мне в голову эта дурацкая мысль унести компас. Я ведь пошел к Бухгольцам денег в долг попросить. Но попросить не посмел. А взять компас — посмел. Так-то. Ну, теперь ты все знаешь.

Чуть погодя Андре сказал:

— Я пойду. Поздно уже.

— Тебе надо идти? — спросил Улли. — Не уходи. Давай сбегаем в бассейн — махнем прямо через забор! Знаешь, как здорово плавать, когда темно! Будто в воде кто-то притаился.

— Правда, — согласился Андре. — А знаешь, как страшно, когда заплывешь ночью в открытое море! Мы как-то с отцом плавали к отмели. В ту ночь даже луны не было. Вот это жуть, хочешь верь, хочешь нет! Будто ты совсем один на свете!

— Но ведь отец плыл рядом с тобой, — сказал Улли.

— Мы с ним постояли тогда немного на отмели. Что-то кричали в темноту. Чудно как! Кричишь и знаешь, что тебе никто не ответит.

— Так как же, пойдем в бассейн? — не отступал Улли.

— Не могу, — ответил Андре. — Мне домой пора. Завтра я здесь последний день.

— Ну, если так — ладно, — сказал Улли.

Андре встал.

— Мне пора, — повторил он, нерешительно глядя на Улли.

Тот по-прежнему сидел не шевелясь. Кругом смеркалось, в кустах быстро сгущалась тьма.

— А как же ты теперь? — спросил Андре. — Куда ты пойдешь?

Улли удивленно вскинул голову, потом вскочил.

— Ты беспокоишься обо мне?

— А как же! — отозвался Андре.

— Ничего. Это уж моя забота, — сказал Улли. — Тут ты мне не помощник. Если он сегодня меня ударит, я дам сдачи. Это как дважды два.

Улли схватил велосипед и вскочил на седло. В последний раз он взглянул на Андре темными большими глазами.

— Прощай, Андре. Не думай, что я подлец!

Резко нажав на педали, он помчался прочь.

Андре видел, как он стрелой понесся по улице, по которой они сюда пришли, потом резко затормозил, на мгновение застыл в нерешительности, а затем свернул влево, в проулок. И пропал из виду.

Андре медленно побрел назад, стараясь не сбиться с пути. Чуть дальше, у сквера, он увидел все ту же компанию подростков и среди них Эльвиру, подругу Улли, ту, что училась на линотиписта. Почему Улли не хотел видеть их?

Что же теперь будет с Улли?

В глубокой задумчивости шагал Андре по улицам, пока не подошел к знакомому пятиэтажному дому. Его вдруг потянуло еще раз, просто так, заглянуть во двор. Может, Свен и его отец снова играют там в шофера и регулировщика…

Но Андре все же прошел мимо и больше уже не оборачивался. История с компасом завершена. Он вдруг ясно понял это. Правда, в то утро, когда он появился в саду у Бухгольцев и Марина испуганно рассказала ему, что у них украли компас, он нипочем бы не подумал, что у истории этой будет такой конец.

Он все думал об Улли. Что-то теперь с ним будет? Почему ему так тяжело? До сих пор Андре и в голову не приходило, что в других семьях все может быть не так, как в его собственной. Он вдруг сильно заскучал по дому. Андре представил себе, как послезавтра поезд привезет его в родной город, на главный вокзал. Интересно, все ли они придут его встречать: папа, мама, брат с сестрой? Надо будет завтра купить подарки для всех. Например, в зоопарке. Там продают отличные сувениры.

Андре свернул в узкую улочку, где был его дом, здесь, в этом огромном городе. Он чувствовал теперь, что здорово проголодался и устал. Такой усталости он ни разу не знал за все предыдущие дни, а ведь это были дни не менее напряженные и волнующие…

Он чуть было не прошел мимо Марины, которая опять сидела на ящике с песком. Он заметил ее лишь в последнюю минуту: наверно, непроизвольно взглянул на ящик, у которого когда-то познакомился с ней.

Уже спустились сумерки, но фонари еще не зажгли. Марина казалась на ящике маленькой, недвижной тенью.

Андре обрадовался. Он шагнул к ней, ему не терпелось рассказать о своих сегодняшних приключениях. Но тут же он вспомнил, что обещал Улли молчать… Он растерянно остановился у ящика с песком и поглядел на девочку.