Кругом стояла тишина, непривычная тишина, по небу неслись облака, словно их подталкивали чьи-то невидимые руки. И вдруг налетел ветер, зашумели кусты и деревья. Вихрем закружились по улице клочки бумаги. Вдали послышались раскаты грома.

— А теперь я побегу! — крикнула Ютта. — Не то улетит мое белье!

— Спокойной ночи, Андре, — сказала Марина. — Ты придешь к нам завтра утром?

Андре взглянул на затянутое тучами небо и снова подумал со стыдом, что компас они так и не нашли.

— Да, — пообещал он, — приду.

Сверкнула молния. Марина вздрогнула и кинулась к воротам поселка.

Андре глядел, как мелькают ее ноги. Потом вскочил и помчался за ней: он не хотел, чтобы она бежала домой одна. Догнал он ее уже у садовой калитки.

— Ты мчишься, словно за тобой черти гонятся! — задыхаясь, проговорил он.

— Ах, это ты, Андре! — с облегчением сказала Марина.

Дети расположились на веранде. Бабушка принесла ужин.

— Самое время для дождя, — пробормотала она, — земля в саду высохла совсем.

Затем бабушка вынула из кармана фартука письмо.

— Через две недели за мной приедут, пишут матросы.

И не как-нибудь, а на «Волге», чтобы доставить меня к морю с полным комфортом. А потом мне придется, как положено по обычаю, разбить бутылку о борт корабля. Надо будет поупражняться.

Она тихонько засмеялась:

— С чем, с чем, а с этим я справлюсь. Для такого случая? Ради моего Вильгельма? Да я десять бутылок брошу, если понадобится!

— Можно, и я с тобой поеду? — спросила Марина.

— Для тебя, селедки тощенькой, место в машине всегда найдется, — рассмеялась бабушка.

— Послушай, Андре, — с горящими глазами проговорила Марина, — мы ведь с тобой тогда можем встретиться! Ты покажешь мне море, а? И объяснишь, откуда должен дуть ветер, чтобы волны выбросили на берег янтарь. Мы будем сидеть на молу и считать океанские корабли. Ведь каникулы к тому времени еще не кончатся. Бабушка, ты напиши, что мы хотим там пожить несколько дней. Кто-кто, а ты это заслужила. Андре ведь тоже будет с нами при спуске корабля? Ну конечно, он должен быть с нами.

Бабушка улыбнулась:

— Хорошо, я напишу, что твой Андре должен быть с нами.

Хлынул дождь. Он забарабанил по стеклянной крыше веранды, и стало темно, почти как ночью.

Андре смотрел на бабушку, на седые ее волосы. И думал о пропавшем компасе, который им так и не удалось отыскать.

Хорошо бы его найти и передать матросам корабля «Вильгельм Бухгольц»! Но теперь Андре знал: так, как раньше, компас искать нельзя. Только не так!

— А вдали небо уже расчистилось, — сказала Марина.

— Ты скоро уже поедешь домой, Андре? — спросила бабушка Бухгольц.

— Да, через два дня.

— Рад, наверно?

— Да, — тихо сказал Андре, не решаясь взглянуть на Марину. — И тут же громко добавил: — Я столько интересного здесь увидел! Вот только мы еще хотели сходить в зоопарк!

— В последний день перед отъездом сходим и в зоопарк, — пообещала Марина. — На прощание.

— Хорошо, — сказал Андре.

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Солнце окрасило небо в алый цвет. Воздух стал прозрачным и легким. Запахло травой.

На другое утро Андре позже обычного отправился в поселок «Родная земля». Бело-голубой молоковоз Эдди уже стоял у тротуара.

Вообще-то Андре не очень хотелось идти к Марине. Он терялся перед ее печальными глазами, не знал, как быть, когда на нее внезапно находило веселье — слишком уж бурное и необузданное веселье, которое сменялось молчанием или какими-то непонятными разговорами. Оттого-то Андре и пообещал тете Лизе и дяде Паулю, что днем поедет с ними в город. Они хотели прогуляться с мальчиком по Унтер-ден-Линден и купить ему что-нибудь на память. Но до обеда оставалось еще много времени, и Андре снова потянуло в сад бабушки Бухгольц, к знакомому столу под яблоней. В душе он надеялся, что Марина опять будет ждать его на ящике с песком, и потому вышел из дома через черный ход. Ему хотелось подкрасться сзади и закрыть ей руками глаза. Однако сегодня на ящике с песком никого не было.

Андре плохо спал ночью, впервые за все время, что он провел у дяди с тетей. Он без конца вспоминал события минувшего дня. Профессора, у которого была такая захватывающе интересная жизнь. И этого Эдди, который часто бывает так груб, кричит и бранится, но для Ютты — самый хороший человек на свете. Мальчику становилось совсем тяжело, когда он думал о том, как «следователь Андре» подозревал их обоих в краже компаса. В эту бессонную ночь он поклялся себе, что никогда в жизни не будет слишком поспешно судить о людях. Он хотел сказать об этом и Марине.

Утро выдалось на славу. После грозы воздух был чист и свеж. А если уж солнце засияло на безоблачном небе, значит, столбик ртути в градуснике опять поползет вверх. Как-никак лето!

Андре вошел в ворота поселка. Вчерашний дождь обильно полил дорогу, и она почти не пылила — даже за велосипедистом, который ехал навстречу Андре, не тянулось, как обычно, облако пыли. Велосипедист был не кто иной, как Улли. Тот самый чернявый парень, приятель Марины и бабушки, который одержал верх над Андре, когда они состязались в бассейне.

Андре отступил в сторону. Велосипедист не заметил его: он быстро катил по дороге и не сводил с нее глаз. За воротами он резко повернул руль вправо и скрылся за изгородью. В памяти Андре осталось хмурое лицо Улли, красная рубашка, которую трепал ветер… Ну и гнал этот Улли! Наверно, забыл что-нибудь и в перерыв заскочил домой: он ведь работает подмастерьем где-то поблизости. А теперь торопится назад в свою мастерскую. Вообще-то Андре было все равно, куда едет Улли: чернявый его не интересовал. И все же он вернулся к воротам посмотреть, куда свернул Улли. Но красной рубашки уже нигде не было видно.

Андре не торопясь зашагал к даче Бухгольцев. Еще издали он увидел Марину у стола под яблоней. Девочка была, видно, очень взволнована: она что-то закричала, и из дома вышла бабушка. Подбежав к яблоне, она всплеснула руками и закачала головой. Марина же скакала вокруг, словно исполняла танец дикарей. Андре стоял у забора и в полном недоумении наблюдал за этой сценой. Тут его увидела Марина; она вихрем подлетела к калитке, схватила мальчика за руку и потащила к столу. Ошарашенный Андре покорно пошел за ней. Очутившись у стола, он не поверил своим глазам: на листе желтой вощеной бумаги лежал тот самый корабельный компас, который туманным ноябрьским днем 1918 года матрос Вильгельм Бухгольц взял с крейсера «Принц Карл».

— Компас, — прошептала Марина, — смотри, Андре, наш компас!

Бабушка недоверчиво качала головой и приговаривала:

— Как же это так?

Андре осторожно взял в руки массивный компас, повернул его и на обратной стороне прочитал: «Киль. Ноябрь 1918 года».

Марина, запинаясь от волнения, заговорила:

— Понимаешь, хотела я накрыть стол к завтраку. Вдруг вижу: какой-то странный сверток. «Что в нем?» — подумала я. Сначала я даже не хотела к нему притрагиваться. Бумага на вид сальная, словно пропитана жиром. Потом я все же решилась и развернула сверток. И увидела наш компас! Я даже подумала, что это сон!

Андре бережно положил компас на стол и кончиками пальцев приподнял бумагу. Желтая вощеная бумага. И ничего больше. Ни адреса, ни штемпеля, ни малейшего намека на то, откуда она взялась.

— Но ведь кто-то же принес компас сюда! — сказала бабушка.

— Верно, кто-то его сюда принес, — подхватил Андре и добавил: — Кто его украл, тот и принес.

Схватив Андре за руку, Марина взглянула на него широко раскрытыми глазами:

— Да, Андре! Точно! Здесь был вор!

Бабушка взяла компас вместе с бумагой и сказала:

— Наверно, кто-то зло подшутил над нами. Не понимаю, зачем. Но компас снова у нас. По-моему, это главное. А бумагу нам, видно, преподнесли в подарок. Что ж, завернем в нее компас, когда поедем к морю. Однако, что ни говори, злая шутка!