Андре исподлобья взглянул на профессора: ему было очень стыдно. Он с трудом удерживался от слез.

— Мы сейчас уйдем, — сказал он, — вы ведь наверняка спешите.

— Кто теперь не спешит? — добродушно ответил профессор. — Когда у человека много работы, то времени у него, конечно, не хватает.

— А мы-то думали, — проговорила Марина, — что вы отдыхаете в уединении.

Профессор Зенциг улыбнулся:

— Вы, наверно, думали: бегает тут по улицам старичок со своей собакой, да еще с такой огромной, и живет он в доме за деревьями и кустами, и вдобавок старичок профессор. Вот уж, видно, чудак!..

Дети молчали, они думали в ту минуту одно и то же: «Знал бы профессор, в чем мы его подозревали! Мы ведь были готовы считать его вором».

Покидая музей, который устроил в своем доме профессор, Андре в последний раз взглянул на стену, где висел компас. В полутемной прихожей профессор распахнул какую-то дверь.

— Разнообразия ради мы выйдем из дома иным путем. Вот здесь я работаю.

Совершенно ошеломленные, Марина и Андре очутились вдруг в ослепительно светлой лаборатории ученого: белая гладкая мебель, полки с книгами, поблескивающие пробирки. Склонившись над микроскопом, здесь сидела женщина. При появлении детей она подняла голову. Молодая женщина.

— Моя ассистентка, доктор Лавренд, — представил ее профессор Зендиг. — Она так увлечена своей работой, что ничего не слышит и не видит. Мы изучаем тропические болезни, изыскиваем средства и способы борьбы с этими опасными заболеваниями. Я годами накапливал опыт и заплатил за него очень дорого, — не могу же я допустить, чтобы весь этот опыт пропал бесследно. Моя лаборатория — лишь отделение нашего института, изучающего тропические болезни.

Фрау Лавренд поправила упавшую на лоб прядь белокурых волос и, слегка прищурившись — видно, она привыкла напряженно всматриваться в микроскоп, — сказала:

— Такие гости, профессор, не часто у нас бывают!

— Что правда, то правда, — ответил он с улыбкой.

Фрау Лавренд разглядывала детей. Андре заметил, что у нее необыкновенно лучистые, синие глаза. Она напоминала ему одну учительницу, которую он очень уважал.

— Прямо с дерева, да к нам в лабораторию! — улыбаясь, сказала женщина.

— С какого дерева? — удивился профессор.

— Вон с того! — ответила ассистентка и махнула рукой в сторону соседнего участка. — Тополь некоторое время служил приютом нашим гостям. Я еще удивилась: что за удовольствие так долго сидеть на ветках?

Дети густо покраснели. Теперь им негде было укрыться от беспощадного света.

Андре позавидовал Марине: ей-то хорошо, у нее лицо смуглое.

Доктор Лавренц рассмеялась:

— Помню, правда, в детстве я тоже любила лазать на деревья. Чудесная забава! Больше всего мне нравился шелест листвы на ветру.

— А вам, — обратился профессор к детям и загадочно усмехнулся, — вам понравилось сидеть наверху, на тополе?

Андре сдавленно произнес:

— Понравилось, конечно. А что, там неплохо.

— Знаете, как там здорово! — с жаром подхватила Марина. — До чего приятно, когда ты так высоко над землей. Сверху все выглядит совсем по-другому!

Профессор задумчиво произнес:

— Да, высокий тополь… Оттуда все хорошо видно…

Он взял со стола ассистентки блокнот и начал его листать.

— На этом варианте мы можем поставить точку, — сказала женщина. — Этот путь не годится. Благие намерения, конечно, но проблему так не решить.

— Вы правы, — ответил профессор Зенциг, — пожалуй, вы меня убедили, коллега.

Смущенные и растерянные, дети стояли в ярко освещенной лаборатории. Вдруг Андре заметил, что одна из дверей ведет на веранду. Кровь снова бросилась ему в лицо. Через эту веранду они хотели проникнуть в дом. И тогда они попали бы прямо сюда, в лабораторию, к этой ассистентке с лучистыми глазами!

— Что ж, пойдем! — сказал профессор и вышел на веранду.

— До свидания, — пробормотали юные верхолазы.

— Всего доброго, — сказала фрау Лавренц и снова склонилась над микроскопом.

Профессор быстро зашагал к калитке, гости пошли за ним. Он ни разу не обернулся и больше уже не шутил.

Андре тихо сказал Марине:

— Он чем-то расстроен.

У ворот профессор проверил замок. Несколько раз проверил.

— Отлично! — сказал он. — Как видим, замок в полной исправности.

«Зря, конечно, мы наплели про замок», — подумал Андре.

— Еще раз извините нас, что помешали вам работать. И большое спасибо, — сказала Марина.

— До свидания, — сказал профессор и неожиданно улыбнулся. Его строгие глаза снова смотрели на них приветливо.

— Если в другой раз вам захочется навестить меня или фрау Лавренц, прошу сообщить об этом заранее! Так-то будет лучше.

Дети вышли на улицу. Калитка захлопнулась с легким сухим щелчком, и профессор Зенциг направился к своему дому.

Небольшого роста, немного смешной на вид… Впрочем, после всего, что они узнали о нем за последний час, он уже таким не казался.

Марина и Андре медленно шли по улице, спускавшейся к поселку «Родная земля». Снова послышался визг трамвайных колес, гул пролетавшего самолета.

Марина первая прервала молчание.

— Здорово мы, однако, влипли!

— Людям свойственно ошибаться, говорит мой отец, — ответил Андре.

Марина вспылила:

— Но ведь профессор замечательный человек!

— А я что говорю? — защищался Андре.

— Ты вообще ничего не говоришь. Ты только сказал, что людям свойственно ошибаться.

— Ну и что? Разве это не правда?

— Правда — неправда! — рассердилась Марина. — Стыдно нам должно быть! Это все ты со своими подозрительными лицами!

— Ты первая начала! Кто говорил: «Профессор с собакой — странный чудак!»

— А я обязательно еще раз схожу к нему! И все ему расскажу, — сердито объявила Марина.

— Почему же ты сразу не рассказала? — спросил Андре.

— Мне было стыдно. Мне и сейчас стыдно.

Они молча дошли до ворот поселка и уселись на свою скамейку. Так они просидели довольно долго, не разговаривая друг с другом.

Если бы кому-нибудь вздумалось сесть на эту скамейку, он легко поместился бы между ними.

Наконец Андре сказал примирительно:

— Наверно, он знаменитый, этот профессор Зенциг. Уж он, конечно, написал много книг про тропические болезни и всякое такое.

— Ты думаешь? — спросила Марина, пододвигаясь к нему. — А дом у него красивый, уютный. И потом, эта лаборатория…

— Его ассистентка, наверно, тоже очень ученая, — сказал Андре, вспомнив лучистые глаза фрау Лавренц.

— Она блондинка, — сказала Марина, — очень светлая блондинка. И у нее глаза синие-пресиние.

Андре искоса взглянул на Марину.

«А у тебя глаза черные, — подумал он, черные как уголь. Или, может, зеленые?» Ему хотелось сказать это вслух. Но он хорошо знал Марину. И потому сказал совсем другое:

— А как же насчет компаса?

Марина сморщила нос и беспомощно пожала плечами.

— Нет, правда, что ты думаешь теперь делать? — наседал Андре.

Марина отпарировала:

— А ты что думаешь делать, Андре? Ведь это ты следователь, а не я!

Андре были неприятны ее слова, особенно теперь. Ведь компас они все еще не нашли. А взялись его отыскать. Пусть они наделали ошибок, пусть встретились трудности — отступать нельзя. Кто трусит, ничего не добьется в жизни.

Андре решительно объявил:

— Мы ведь наметили еще одно дело. Я сегодня же отправлюсь к Эдди.

— Почему только ты? — возмутилась Марина. — Мы вместе пойдем. А как же иначе?

— Хорошо, — сказал Андре, — пойдем вместе.

Они еще немного посидели на скамейке. И вдруг почувствовали, что проголодались. У калитки Бухгольцев Андре сказал:

— Сегодня же обследуем сарай.

И посмотрел в сторону дома, где жил Эдди. Там им теперь предстояло продолжить поиски.

— Опять сегодня жара, — сказала Марина. — Пойдем после обеда в бассейн?

— Хорошая мысль! — буркнул Андре. — Два часа как-нибудь выкроим.

А сам подумал: «Надеюсь, там не будет чернявого Улли!»