— Не помню, — ответил я, пожимая плечами.

Опять пустые разговоры!

Теперь можно вежливо улыбнуться, помахать ручкой и расстаться друзьями. Ворота были распахнуты, рельс лежал у стены, дырка от него заполнена водой. Они подогнали мою машину к краю, чтобы грузовику было удобно разворачиваться.

Директор подобрал с земли веточку и сосредоточенно ломал ее на куски. Я тоже не торопился. Куда спешить — в столице рано или поздно придут и спросят, куда я дел старину Бидо. А когда я им отвечу: разве я сторож вашему «аббату», тут меня и прихлопнут.

Юрайда доломал ветку и ссыпал кусочки себе в карман. Достал визитную карточку.

— Здесь мой столичный адрес.

— Благодарю. — Я небрежно сунул ее в карман.

Спросить его, что ли, о выпуске? Не стоит, опять соврет.

— Ложь о Валленроде смутила не один слабый ум, — прервал молчание директор, испытующе глядя на меня, — и соблазн действительно велик. Лучше быть шестерней, чем песчинкой в зубьях. Еще ни одна песчинка не ломала машину…

Не понимая, что он имеет в виду, я ничего не ответил.

— Конрад Валленрод, магистр Тевтонского ордена, жестокий истребитель еретиков и неистовый завоеватель, легендами был превращен в народного мстителя, пробравшегося на командный пост, не брезгуя никакими средствами, для того чтобы в решающий момент подставить силы ордена под сокрушительный удар. Как это утешительно звучит для тех, кто продается врагу, надеясь впоследствии послужить правому делу. И как это ласкает слух тех, кто, служа богу, вдруг узнает, что прислуживает дьяволу! Кто строит поединок на обмане, чаще всего обманывается сам.

Интересно, для чего он мне рассказывает эти исторические анекдоты? То ли вербует в свои ряды, то ли намекает, что к трупам в холодильнике не имеет отношения, а если и имеет, то вынужденно, протестуя в душе. Но откуда он знает, что я видел морг? Неужели после этого он рискнет выпустить меня отсюда живым? «Ловушка! — обожгла мысль. — Он меня проверяет!»

Директор говорил, говорил, называл имена и даты, приглашал на Рождество к себе домой… Я слушал его невнимательно, изредка кивая.

— Нет ли у вас сигарет? — неожиданно спросил он.

Я протянул так и не начатую пачку «Престижа». Он распечатал ее, вытянул три штуки, завернул их в носовой платок, а затем извлек из кармана небольшой пластиковый пакет и запаковал в него платок с сигаретами. Минуту или две мы молча смотрели друг на друга. В его глазах был вопрос, чего- то он от меня ожидал. Но мне было уже наплевать на все тайны и трупы. Скорее бы домой или на теплый песок.

Директор Юрайда кивнул, прощаясь, повернулся и медленно пошел к школе. Его плащ несколько раз мелькнул за деревьями и исчез.

Я подошел к обрыву. Каменистая осыпь терялась в дымке внизу. На противоположной стороне желтели пятна кустов. Там, за холмами, начинается спуск в Долину.

— Красиво, не правда ли?

— Великолепно! — согласился я и только потом обернулся.

Неслышно возникший Пупер протягивал мне папку.

— Вы забыли акты проверки.

— Ах да, — равнодушно сказал я. — Спасибо.

— Всегда к вашим… — улыбаясь, начал он, но тут же осекся.

Его взгляд уперся в мою ладонь. Я продолжал держать пачку сигарет, забыв о них. Под лопаткой засосало, я понял, как сильно изголодался по затяжке. Пупер же с явным беспокойством разглядывал именно голубую пачку «Престижа».

— Если не ошибаюсь, — сказал он, уставив на нее палец, — она у вас была полной! В школе вы не выкурили ни одной.

— А вам что за дело, любезный? Вы тут ведете войну с табачными компаниями?

Наглый охранник что-то пробормотал и завертел головой, всматриваясь под ноги. Потом вскинул на меня глаза, потянул носом и перевел взгляд туда, где минуту назад скрылся директор. Не ответив мне, он быстро пошел к воротам.

Слова, факты и предметы еще не сложились в завершенную картину, но тем не менее я делал свое дело автоматически: догнал Пупера, сбил с ног и, сорвав с себя галстук, прикрутил охранника локтями назад к прутьям ворот. Когда он опомнился от неожиданного нападения, я уже достал ампулу с сывороткой и сорвал с иглы колпачок. От укола в плечо он дернулся и вытаращил на меня глаза.

Вот сейчас он и посыплет все со скоростью футбольного комментатора.

— Ну, давайте побеседуем, — ласково сказал я. — Что интересного вы могли бы мне рассказать по дружбе?

Но Пупер, вместо того чтобы начать тут же выкладывать все как на исповеди (сыворотка действует практически сразу), потребовал, чтобы я немедленно его развязал, начал грозить жалобами моему начальству, а под конец заявил, что я сошел с ума и меня надо немедленно изолировать. Я же стоял над ним и недоумевал. Сыворотка, что ли, скисла? Не бывает такого, чтоб после двух кубиков человек тут же не превратился в выбалтывающую тайны говорящую машину! Возможно, он ничего не знает. Пешка вроде меня. Хотя странная у него реакция, и сигареты…

Мысль не успела оформиться, когда я медленно достал зажигалку, извлек сигарету. Он расширившимися глазами следил за моими манипуляциями. Когда я зажег сигарету, он дернулся и обмяк. Затяжка теплой волной пошла в легкие.

Я выдохнул дым прямо ему в лицо и… еле успел отскочить. Его вывернуло наизнанку. Пупер захрипел и, кажется, потерял сознание.

Ничего не соображая, стараясь связать мысли воедино, я стоял как пень. Потом легонько двинул его ногой в щиколотку. Пупер слабо застонал, открыл один глаз и снова закрыл.

— Отравитель! — просипел он. — Вы все отравители, вся ваша поганая планета!

Меня затрясло от возбуждения. Я напал на жилу и разработаю ее до конца. Если понадобится, я буду пытать его еще, но он мне сейчас выложит, почему планета «наша», а не его!

— Куда девали выпуск? — рявкнул я ему в ухо. — Где они?

Он молчал. Я щелкнул зажигалкой.

— Немедленно прекратите, — захлебываясь, зачастил он, — мы помогаем вам избавляться от никому не нужных и опасных элементов. Они не нужны школе, производству, даже армии. Но их энергия, храбрость, этическая гибкость…

Старые песни. Хватит, наслушался!

— Не дуй в карман! Куда их дели, быстро!

— Вы не поймете…

— Я постараюсь. Итак?.. — Я похлопал по карману, где лежали сигареты.

— Пятерых… — он просипел что-то неразборчиво, — остальных перераспределят на… — снова непонятное сипенье.

— Громче и внятнее!

— Это недалеко, шесть и двенадцать световых лет.

— Ты что, будешь косить под маленького зеленого человечка? — рассердился я.

— Развяжите мне руки и уезжайте, — с угрозой сказал Пупер. — Если станете болтать, вам никто не поверит, а нам стоит моргнуть, и от вас даже пепла не останется. Вы и представить не можете, сколько людей служат Делу, не подозревая о нем.

Он так и сказал: «Делу», с большой буквы, значительно. Но угрозы — это хорошо! Угрозы — это мозоли, козыри и больной зуб. Значит, ты человек, если угрожают. Угрожают — значит, боятся. Но если он и впрямь… оттуда? Не может быть, бред, фантастика! А если это правда, то какая нелепость: тщательно охраняемая тайна всплывает вонючим комом на поверхность из-за ерунды, пустяка. Впрочем, все засекреченные системы защищены от серьезных поползновений и утечек. Предусмотреть можно все, кроме роковых случайностей. А они и разваливают самую хитрую конспирацию.

— Так зачем вам подростки? — перебил я Пупера.

Вместо ответа он захотел пнуть меня в живот, но я мигом

урезонил его. Он крякнул от боли и затих.

— Итак? — Я поднес огонек к сигарете.

— Ладно, — тихо сказал он, — я вас предупредил…

Вся правда оказалась невозможной, неожиданной, но я поверил сразу. И растерялся. Одно дело, когда после работы валяешься на диване с банкой «Туборга» перед телевизором и смотришь, как наши славные парни разделывают мерзких пришельцев всех мастей и расцветок, другое — когда выясняется, что, пока киношники лепили свои дешевые декорации, натуральные инопланетяне без шума и рекламы вывозили наших детей!

— Освоение Галактики требует больших затрат, не только материальных, но и этических, — втолковывал мне Пупер. — Отряды цивилизаторов несут трудную, но благородную службу, которая под силу только им и больше никому!