– Если прийти в «Бартокс» до десяти вечера, то вход туда стоит всего пятнадцать фунтов.

Анна долго не могла опомниться от подобного предложения: заплатить такую прорву денег! Но, наконец, овладела собой:

– Ничего себе – ВСЕГО?

– Но…

– Никаких «но». Я не пойду в этот клуб. И зачем тебе туда идти?

– Ну хоть какие-то перемены…

– Перемены нам в любом случае предстоят. Но я не хочу платить столько денег за вход в ночной клуб, разве что в стоимость входят выпивка, такси до дома и гарантия хорошего страха.

Наташа слишком хорошо знала подругу, чтобы продолжать этот спор. Этим она лишь подогреет упорство Анны.

ЧЕТВЕРГ – дипломатично упомянуть «Бартокс» в нужном контексте. Сделать это осторожно!

Так как план окончательно провалился, Наташа вместо этого потребовала от Анны предложить взамен лучшую идею.

– Нет у меня никаких идей, но я не раскошелюсь на пятнадцать фунтов, тем более я знаю, по какой причине тебя туда так тянет – ты хочешь найти себе богатого мужика!

– Но ты тоже можешь подцепить богатого дядюшку.

На долю секунды Анна согласилась с этим доводом, но потом все началось по новой:

– Пятнадцать фунтов?

– Оно того стоит, – слабо возразила Наташа. ПЯТНИЦА – если Анна не согласится, предложить ей заплатить за нее.

Эта Наташина авантюра была рассчитана на то, что Анна поймет, как велико ее желание пойти в «Бартокс». От денег та, конечно, вежливо откажется, но согласится все-таки сходить с подругой.

Наташа решила импровизировать:

– Ну давай! Пожалуйста. Сходим в новое место, встряхнемся. Будет весело. Будет прикольно. Давай. Всего один разок. Давай, Анна! Ну, пожалуйста! Если там отстойно, я не буду тебя больше просить.

Настал полдень. И внезапно Анна начала сдаваться, придя в возбуждение от мыслей о предстоящем субботнем вечере. Подруги начали строить предположения о клубе, о том, как им себя вести, какую музыку там могут играть и стоит ли им под нее танцевать. При этом девушки не забывали первопричины, которая заставила их выбрать этот клуб, но Анна отстаивала свою позицию: ее бы устроило, если бы она нашла просто мужчину, с которым приятно общаться.

– Но это невозможно, Анна, – заявила Наташа с цинизмом, который, как Анна знала, был показным. – Много ты знаешь пар, которые счастливы вместе?

– Мои дядя с тетей.

– Да потому что они тупые! Это же так просто, когда ты ничем не интересуешься, когда у тебя нет своего мнения, нет никаких надежд и амбиций. С кем из своих приятелей ты была по-настоящему близка?

– Ни с кем, – признала Анна. – Но я и не пыталась.

– Думаешь, если бы попыталась, то один из них оказался бы тем, единственным?

– Никаких гребаных шансов. Они мне были нужны лишь на время. Большая разница по сравнению с нашими отношениями, Нат. Пожалуй, мужчины никогда не поймут меня так хорошо, как ты. Такое чувство, что мы вместе с тех пор, как были эмбрионами. Так что я согласна с тобой: если уж не зацикливаться на совместимости, то стоит найти кого-то с бабками. Если мне и встретится кто-то симпатичный, то я предпочту ему того, кто побогаче.

– Симпатичный? – усмехнулась Наташа.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Такой, кто не был бы полным придурком.

По пятницам всегда было полно покупателей, так что начался настоящий хаос. Продавцы едва успевали уворачиваться, чтобы не столкнуться друг с другом, снуя туда и обратно с коробками со склада, перепрыгивая через баррикады из открытых коробок и просто разбросанных туфель, число которых все росло и росло, ибо никакой возможности убрать то, что отверг один посетитель, прежде чем другой успевал завладеть вниманием продавщиц, не оставалось.

В конце рабочего дня они осмотрели магазин. Выглядел он так, словно тут произошла кража со взломом. Ковер был погребен под грудой товара.

В эту пятницу предвкушение чего-то хорошего становилось тем сильнее, чем чаще посетители одаривали Анну и Наташу благодарными улыбками за старательность и расторопность.

Джерард Петерс, управляющий магазином, их босс, был всего на четыре года старше, но уже усвоил методы снисходительного отношения не только к своим подчиненным, но и ко всем миру. Его рубашка, безукоризненно отглаженная его матушкой, всегда была дополнена шутливым галстуком – с рисунком на мотив мультсериалов, – чтобы компенсировать недостаток собственной индивидуальности. За пятнадцать минут до закрытия магазина Джерард собрал весь персонал и поднял руки над головой, чтобы привлечь внимание, требуя тишины, которая и так уже давно воцарилась. Он пригладил свои набриолиненные волосы. Иногда, перед тем как раздать персоналу бланки с заработной платой, он пользовался возможностью прочитать нотацию по поводу жалоб клиентов, неопрятности магазина или отсутствия порядка на складе.

– Сегодня не будет ваших квиточков. Есть небольшая проблема.

До этого никогда не возникало опасений насчет заработка.

– Но деньги все-таки переведены на наши счета? – спросила Наташа, первой осознавшая серьезность положения.

Анна правильно прочла выражение лица Джерарда.

– О, черт! Вы шутите?

– Деньги поступят в понедельник. Как только – так сразу. Что-то там с компьютерами… Придется всем распотрошить свои копилки на эти выходные.

Даже если бы обе девушки полностью опустошили свои счета – что было бы совсем не желательно – их объединенные средства составили бы в сумме шестнадцать фунтов.

– По крайней мере, я одна смогу попасть в «Бартокс», – пошутила Наташа, чтобы нарушить молчание, когда они возвращались на автобусе домой.

Однажды осенью, еще во время учебы в школе, – им было тогда лет по десять – Анна и еще одна девочка позвали Наташу поиграть вместе в парке с опавшими листьями. Они хотели делать из листьев кучи, чтобы нырять туда, пробегать через них и рыть в них норы. Наташе эта затея не показалась забавной, кроме того, ей было обидно, что Анна может дружить с кем-то еще, поэтому она отказалась.

В парке девочек заметил какой-то фотограф из местной газеты и заснял их по шею в листьях. Фотографию напечатали. На следующий день Анна и та другая девочка стали школьными знаменитостями, и никого нисколько не впечатлило Наташино заявление, что она тоже собиралась пойти с ними…

Так или иначе, но Наташа была полна решимости пойти в «Бартокс» следующим вечером. Для нее этот поход имел огромное значение. Она словно чувствовала, что любой пересмотр планов грозит потерей чего-то важного в будущем. Ей не хотелось гадать впоследствии, какой могла бы быть эта ночь, но не стала.

Может пройти целых две недели, прежде чем девушки насладятся очередным субботним вечером в городе, и к этому времени – Наташа точно знала – они наверняка простят «Аполлон» за все и вернутся туда.

Наташа позвонила Бренде и попросила к телефону Кита.

– Помнишь тот мой лак для волос с керамидами, который всегда нравился Бренде? – услышала Анна Наташин вопрос.

И потом:

– И еще ты как-то говорил, что хочешь CD-плеер? Чтобы слушать его в гараже. Я хочу продать свой.

Сделка была заключена. Анна понимала, какую жертву принесла ее подруга, но решила не говорить об этом, чтобы случайно та не передумала.

Когда Наташа отошла от телефона, она сама поделилась новым планом:

– Завтра в районе семи вечера Кит принесет деньги, чтобы забрать лак и плеер. Я знаю, что парень при деньгах, потому что все время хвастает, что не знает, куда их девать, но при этом он торговался со мной из-за каждого пенни. Так или иначе, завтра вечером, как я сказала, нам надо поспешить с работы домой и быть готовыми к выходу, как только Кит приедет. Потом мы надираемся как следует в самом дешевом баре, который только можно найти, и в 21.45 мы должны быть в «Бартоксе». Придется смириться с фактом, что выпивка там дорогая.

План был согласован. Наташа спала отлично, в то время как Анна лежала с открытыми глазами, раздумывая о преимуществах, которые несет с собой богатый дружок, даже необязательно богатый, а просто зажиточный или даже бедный, но не жадный, ну или хотя бы бездельник, но чтобы хорошо с ней обращался. Развлекая себя в ожидании, пока придет сон, Анна мысленно дискутировала с Наташей, отвечая за двоих, изображая Наташины манерность и псевдоцинизм.