– С кем ты потерял девственность? – спросила Наташа.

– С Джули Хансон. Мне было девятнадцать, ей – семнадцать. Она была маленькая, с короткой стрижкой, очень живая и свою девственность потеряла уже очень давно. Я пригласил Джули на свидание, мы ели пиццу и потом вернулись к ней домой. Ее родители уже спали. Я тоже предложил ей отправиться в кровать, и у меня чуть не случился сердечный приступ, когда я услышал, что она согласна. Я еще переспросил Джули, что это значит, так как никогда до этого не слышал от девушки слова «да». Я даже объяснил, во избежание недоразумений, что я имел в виду секс. В общем, мы отправились в постель, занялись любовью, а потом она разбила мне сердце, заявив, что не желает меня больше видеть, причем это передала мне ее сестра. Послание звучало так: «Джули просила передать, что она тебя бросила». После Джули я познакомился с девушкой по имени Линда. Я пригласил ее на свидание. И снова – пицца, возвращение к ней домой и мой вопрос насчет постели, так как я полагал, что все так и должно быть. Линда влепила мне пощечину и потребовала, чтобы я уходил. После Линды я три месяца встречался с Дебби. Я никогда не предпринимал попытки затащить ее в постель, и она подумала, что секс меня не интересует. Ее лучшая подруга сказала мне потом, что Дебби была готова со мной переспать уже после трех часов знакомства.

И тут Наташе еще больше захотелось предложить ему – прямо, категорично, откровенно – заняться с ней сексом. Но девушка этого не сделала. Она подумала о Мишель Уитакер.

– У вас была в школе девушка, которую все считали шлюхой?

– Вроде нет. Хотя я регулярно к каждой подкатывался, – ответил Джоффри. – А почему ты спрашиваешь?

– Да так.

Наташа и Анна работали в обувном магазине уже пару месяцев, когда к ним зашла Мишель Уитакер. Заметив бывших одноклассниц, она поколебалась минуту, но потом расхрабрилась достаточно, чтобы все же зайти.

К своему стыду и Анна, и Наташа в свое время состояли в союзе со школьными хулиганками, которые издевались над Мишель. С их стороны никогда не было актов настоящего насилия, однако на протяжении трех лет на голову Мишель сыпались оскорбления и шуточки, а уж подлые надписи на стенах преследовали девушку постоянно. Весь класс наблюдал, как она занимается сексом с мальчиком за гигантскими бачками, что стояли рядом со школьной столовой. Ее также застукали за этим занятием с парнем на школьных игровых площадках. Это представление испортило День здоровья. Мишель также не отрицала, что именно из-за нее учитель экономики мистер Мэтьюс был изгнан из школы. Ее ответ всем задирам, своим мучителям, всем девчонкам был: «Вы просто завидуете, потому что я нравлюсь мальчикам».

Но самое ужасное, что парни презирали Мишель даже больше, чем девчонки. Каждый, кому удавалось воспользоваться ее доступностью, немедленно использовал этот опыт для того, чтобы снискать расположение других девочек, снабжая их сведениями для новых выпадов против Мишель.

Анна обслужила Мишель, при этом каждая делала вид, что не узнает другую. Мишель, по-видимому, наконец выучила урок, который рано или поздно приходится усвоить каждой девушке: секс делает женщину привлекательной для мужчин, но это длится очень недолго.

– Ты знаешь, кто это был? – спросила Наташа Анну после ее ухода. Они глянули на оставленный покупательницей чек. Он был выписан на имя миссис Мишель Мэтьюс.

Безусловно, Наташа Джоффри понравилась. Она же чувствовала себя уязвимой из-за того, что он настолько благополучен – восхитительный дом и дорогая машина, – какой интерес ему в ней?

Когда в конце концов они заснули, то оба спали так крепко, что когда Наташа пробудилась поутру и взглянула на электронные часы, то быстро сообразила, что у нее остается лишь час, чтобы вернуться домой, умыться, переодеться и прибыть в родительское гнездо на традиционную воскресную пытку, именуемую семейным обедом.

Ее бешеная активность заставила Джоффри подняться. Она объяснила причину спешки и отклонила его предложение подбросить. Быстрое исчезновение подходило Наташе: в его воспоминаниях должны остаться лишь приятные события прошедшей ночи.

Девушка вызвала такси, и, пока они ждали его прибытия, Джоффри понимал, что от него ждут предложения встретиться снова или что он хотя бы попросит номер телефона.

Ему хотелось бы быть честным. Просто понравились скромные претензии Наташи и то, что она спокойно принимала некоторую его закрытость. Ему импонировало, что она прямодушна, но при этом не слишком настойчива и вульгарна. Ночь была наполнена радостью и близостью, при этом перечислениями своих бывших мужей она его не утомляла. Но главное – Наташа с пониманием отнеслась к его предыдущим неудачам, оставаясь о нем хорошего мнения. Джоффри больше привык к тому, что его жалели.

– Мне кажется, я кое-что должен объяснить тебе про дом и про машину…

Но Наташа не нуждалась в объяснениях.

– Твой дом – это что-то! Просто фантастика! Если бы он был мой, я бы не изменила в нем ничего, ты его сделал совершенным. Признаюсь, твоя машина действительно произвела на меня впечатление, но главное, что мне понравился ты… Мне понравилось, что в тебе что-то есть. Какая-то неразгаданность и при этом смелость и прямота. Мне это по душе.

Такси остановилось у дома, и Наташа быстро нацарапала свой телефон. Джоффри махнул ей рукой на прощание, пожелав, чтобы девушка осталась, хотя по здравому размышлению ему стоило ее немедля забыть.

«Я очень рада, что прошлая ночь была в моей жизни», – сказала себе Наташа, махнув Джоффри рукой через стекло такси. Пока девушка ехала домой, она подвергла тщательному анализу каждое слово, что он произнес, каждое его телодвижение, каждую маленькую гримасу. Этот детальный метод привел Наташу к печальному выводу: Джоффри так и не предложил ей встретиться и не дал телефона.

Эта мысль словно ударила девушку.

– О боже! – вырвалось у нее.

Она была унижена.

– Что такое? – удивился водитель такси.

– Ничего. Простите. Я просто… следующий поворот налево, пожалуйста.

Наташа и Анна в совершенстве овладели искусством отваживания неугодных кавалеров. Они использовали юмор, правду, ложь. Им было известно, как скрыть свой номер телефона даже от слишком настойчивых. Особо настырным Наташа говорила, что Анна ее любовница. Но даже если и это не отпугивало – для таких у нее в запасе имелись СПИД или семеро детей.

В самых экстремальных ситуациях Наташа давала фальшивый номер, но только в том случае, если парень уж слишком досаждал ей и заслуживал такого обращения.

Пока девушка преодолевала расстояние в два с половиной метра до своего дома, ее мысли варьировались от отчаяния до ликования: воспоминания возвращали ее к сегодняшней ночи. Ведь она ему фактически предложила себя, безо всяких условий, и если бы он относился к ней, как к легкой случайной добыче, он, конечно, переспал бы с ней. Наташа припомнила нервозность Джоффри, его застенчивость. Он не дал ей свой номер телефона исключительно по рассеянности.

Если бы кто-то оказался в спальне Анны в это утро, он застал бы ее спящей с улыбкой на лице, на самом краю кровати, чтобы оставить неведомому гостю как можно больше пространства. Когда она проснулась, ее первая мысль была о Ричарде. И улыбка ее от этого стала еще шире. Девушка протянула руку, чтобы определить, сможет ли она беспрепятственно перевернуться на спину, не задев его, но рука, ее обнаружила только простыни, и она села, резко, как пружина, выпрямившись, и прикрывая руками грудь, моментально проснувшись. Она оглядела комнату. В первых несмелых проблесках утра Анна разглядела свою одежду, разбросанную по полу. Только свою одежду, ничьей другой не было. Ричард оделся полностью, значит, он не просто вышел в туалет.

– Сволочь!!! – закричала она.

Анна чувствовала себя совершено обманутой: она потеряла бдительность, уснув глубоким сном, в противном случае, она бы пробудилась, услышав явный шум, который Ричард наверняка производил, одеваясь.