— А если в чемодане динамит?

— Все равно! — великодушно сказал мой товарищ. — Во всяком случае, час развязки недалек…

Да, час развязки приближался. Мой милый Феликс даже не знал, как он удачно выразился. Лопес еще только принимался за десерт — кусок сладкого пирога и компот, — когда случилось невероятное.

Сначала между Лопесом и Дюраном шел совершенно загадочный диалог. Но мало-помалу я начал кое о чем догадываться.

— Как идет продажа, Лопес?

— Очень хорошо, господин Дюран. Льды уже перешли за сто пятьдесят тысяч… Гориллы по-прежнему имеют большой успех.

— А космос?

— Исключительный, я забыл вам об этом сказать.

— Борнео?

— Тоже неплохо.

— Не такой успех, как у горилл?

— Чуть меньший.

— И не такой, как у космоса?

— Конечно. Теперь все ждут клада.

— Клада майя?

— Конечно. Вальдер очень на него рассчитывает.

— Знаю.

— Он говорит, что это будет что-то грандиозное. Вот почему он вам и звонил. Хотел, чтобы я ему привез. Вы думаете, что я смогу это сделать? У вас все готово?

— Увы, нет, Лопес, еще не готово. Нужно время, что поделаешь!

— Жаль. Вальдеру очень нравится! Я хочу сказать то, что ему известно, что вы успели ему уже рассказать…

— Вальдер, как всегда, нетерпелив.

— Это не он так нетерпелив, господин Дюран, это публика… Как вам здесь живется, господин Дюран? Хорошо?

— Да, очень.

— Покой, хорошая еда, свежий воздух?.. Так что же мне передать Вальдеру? Клад будет? Сумеете вы выслать его недельки через две?

— Невозможно, друг мой, невозможно!

— Ну, через месяц. Через месяц он его получит?

— Через месяц! Какой вы, однако, шустрый!

— Но все же! Постарайтесь!

Ничего не могу обещать.

— Так и быть — через полтора. Договорились? Так и скажу господину Вальдеру, Через месяц-полтора.

— Вы просто невыносимы!

Внезапно Лопес резко отодвинул свою тарелку и вскочил на ноги.

— Совсем позабыл, господин Дюран… А вы и не спросите. У меня с собой ваш последненький. Он в моем чемодане. Только что появился. Прихватил его на всякий случай, уезжая из Парижа. Я не знал, встречусь ли с вами…

— Вы могли бы мне послать его по почте, — сказал Дюран с недовольным видом.

— Видите ли… э… Простите, конечно, но мне хотелось самому раньше с ним познакомиться. Я думал, что Вальдер тоже вам пошлет. Вероятно, вы его получите завтра по почте… Правда, из-за снега…

— Покажите-ка мне его, раз уж он с вами.

— Сию минуту, господин Дюран.

Лопес поискал глазами вокруг себя, обнаружил свой чемодан и поставил его на колени. Раскрыв его, он порылся среди белья и вынул книгу, которую положил перед нашим постояльцем.

— Вот, господин Дюран. Он великолепен!

Это был решительный момент!

Даже если бы гром разразился над нашими головами и молния упала с неба прямо на стол, посреди которого стояло блюдо с остатками сладкого пирога, то и тогда Феликс был бы менее потрясен тем, что увидел!

Ибо книга с яркой обложкой, которой размахивал Лопес, похожа была как две капли воды на те, что стояли на полках библиотеки Феликса Ляпюжада.

— Великолепная книга! Шедевр! — воскликнул Лопес.

Тот же формат, тот же автор! Мы без труда прочли на обложке:

— «Грозный пират», — прошептал Феликс изменившимся голосом. — Этой книги я не знал.

— Вот ваша книга, господин Дюран! — сказал Лопес.

Мы не ослышались. На сей раз все было ясно. Лопес сказал: Вот ваша книга, господин Дюран!

Итак, он обращался к автору книги, к тому, кто ее написал!

Значит, господин Дюран вовсе не Ошоа. Господин Дюран — это Патрик д’Олерон. Господин Дюран, скромный, таинственный постоялец гостиницы «У пиренейского медведя», был великим, ни с кем не сравнимым романистом Патриком д’Олероном, автором серии бессмертных произведений, произведений, которые мы уже упоминали: «Затерян во льдах», «Тайна Борнео», «Царь горилл», «Призрачная джонка», «Робинзоны космоса», «Рыцари пространства» и т. д., и т. д.

К этим произведениям прибавилось теперь еще одно, с необыкновенно интригующим названием — «Грозный пират».

Я видел, как глаза Феликса засверкали от нетерпения. Поскорее проглотить новый роман Патрика д’Олерона — это желание овладело им целиком. Феликс действительно был необычайно взволнован. Подумать только — он видел самого Патрика д’Олерона, говорил с ним, пожимал ему руку, гулял с ним по дорогам Фабиака! Какой ужас! Он называл его астеком, подозревал его в самых страшных грехах, следил за ним и даже проник в его комнату. Осмелился занести свою нечестивую руку на его рукописи и бумаги. И злосчастное завещание было совсем не завещанием, теперь мы отлично это понимали, — это было не что иное, как новое произведение Патрика д’Олерона, которое он готовил к печати.

— Вы пишете книги, господин Дюран? — заинтересовался отец Феликса. — Это ваша? Позволите? Я… Ка… Как? Так это вы Патрик д’Олерон, господин Дюран?

Господин Ляпюжад растерянно смотрел на Дюрана:

— Невероятно! Наш дом полон ваших книг! Ваше имя священно для Феликса. Он только вами и клянется. Правда, Феликс? Я очень польщен, очень рад, господин Патрик… Вы позволите мне вас называть господином Патриком… «Грозный пират»… Гм, гм… это, должно быть, здорово! Как только стает снег, я спущусь в Люшон и куплю эту книгу. Потому что и я читаю ваши книги, господин Патрик… Я тоже их читаю…

— Это очень мило с вашей стороны, господин Ляпюжад, — сказал наш постоялец, — но, видите ли, здесь, в Фабиаке, я не Патрик д’Олерон, а просто господин Дюран, который отдыхает в горах и немного пишет, потому что его издатель ждет от него новой книги…

— Надо бы вспрыснуть этого самого пирата, — сказал отец. — Что, если нам распить бутылочку шампанского?

— Я угощаю! — сказал Лопес.

— Нет уж, извините, ставлю я! — воскликнул господин Ляпюжад своим громовым голосом.

— Шампанское в честь «Грозного пирата»! — заметил Феликс, сделав при этом кислую мину. — Пираты предпочитают ром и тафиа…

— Или пульку, — добавил я.

А назавтра мы рассказали все как было господину Дюрану или, вернее, Патрику д’Олерону, и он очень смеялся над нами.

— Я что-то подозревал, — признался он нам. — Вы всегда, словно заговорщики, о чем-то шептались по углам, и это казалось мне странным. Исподтишка подглядывали за мной. Ходили по пятам… Сначала я думал, что вы знаете о моей настоящей профессии. Мне было известно, что Лопес находится где-то поблизости от Фабиака. Он коммерческий директор издательства, и у него есть друзья в Люшоне. Он мог оказаться неосторожным и рассказать о том, что я здесь живу.

— Э, — сказал я смеясь, — он так и сделал!

— Знаешь, я не люблю говорить, что я писатель. Так меня оставляют в покое, и я могу работать.

— О господин Патрик, — сказал Феликс в приливе нежных чувств, — во всяком случае, я-то вам мешать не буду.

— А Мексика? — спросил я. — А все вопросы, которые мы вам задавали о Мексике, разве они вас не насторожили?

— Нисколько. Я считал это совершенно естественным. Я ведь знал, что вы проходите в школе Мексику. И, по правде говоря, вы-то мне и подали мысль о моем новом романе…

— «Сокровища майя»? — спросил Феликс, жадно глядя на Дюрана.

— Да. Это похождения вашего — вернее, твоего кузена, которые послужили основой для будущей книги.

— Вы всегда возите с собой атлас?

— Конечно. Это, так сказать, мое орудие производства. Но у меня к тому же еще и великолепная память. Изредка я делаю записи на листочках бумаги.

— И вы быстро пишете? — спросил Феликс.

— Иногда. Когда тема мне нравится… Вот, скажем, «Сокровища майя» я начал писать очень быстро и сам был так увлечен темой, что написал тотчас же моему издателю Вальдеру и в общих чертах рассказал о своем замысле. Ему очень понравилось, и он мне ответил с обратной почтой: торопитесь, я немедленно ставлю в известность весь редакционный аппарат и рассчитываю на вас…