На самом же деле уже 5 апреля 1910 г. и. о. командующего! войсками Одесского военного округа фон Дер-Флит направил министру внутренних дел донесение о замене Махно смертной казни бессрочной каторгой, поскольку преступления, совершенные им, «кровопролитием не сопровождались». 7 апреля всемогущий П. А. Столыпин лично дал согласие на «смягчение участи Нестора Махно»37.
t33 ЦГВИА СССР. Ф. 801. Оп. 7/67. Св. 56. Д. 10/59. Л. 138—153.
34 ЦГИА УССР в г. Киеве. Ф. 313. Оп. 2. Д. 2295. Л. 86; ЦГИА г. Москвы. Ф. 623. Оп. 4. Д. 15002. Л. 32.
33 Беренштам В. За кулисами «суда»: Из воспоминаний политического защитника военно-полевых судов//Былое. 1924. № 24. с. 147.
36 ЦГАОР УССР. Ф. 177. Оп. 2. Д. 2743. Л. 3.
37 ЦГАОР СССР. Ф. 102/7. 1908 г. Д. 4754. Л. 46, 48.
Всю жизнь Махно помнил те дни, когда маялся в камере смертников в ожидании приговора. Много лет спустя, рассказывая своим сподвижникам о муках, которые перетерпел в четырех каменных стенах, он зарабатывал себе авторитет и доказывал, что человек, переживший высшую форму страдания, неуязвим. Обладая властью, очень часто он разыгрывал эффектные спектакли, когда за секунду до залпа или в тот момент, когда палач заносил шашку над головой жертвы, останавливал казнь и милостиво щровал жизнь своим врагам. В то же время было и обратное: нередко он любил поговорить по душам с приговоренным им же самим к смерти. Окружающие, наблюдая такую идиллию, переводили дух, будучи абсолютно уверенными, что кровавого зрелища не будет, и тут же были поражены, когда, отойдя от жертвы, Махно взмахом руки отдавал команду своим головорезам привести приговор в исполнение.
2 августа 1911 г. вместе с другими 11 каторжными арестованными Махно был отправлен из Екатеринослава в Москву38. Два дня везли его, закованного в ручные и ножные кандалы, в душном арестантском вагоне. 4 августа он впервые через зарешеченное окно увидел первопрестольную, а через час за ним со скрежетом закрылись массивные железные ворота Московской центральной пересыльной тюрьмы, известной в народе как Бутырки.
После оформления соответствующих документов новоприбывший каторжник попал в камеру № 5. Через некоторое время он был переведен в другую камеру, где судьба свела его с известным анархистом П. А. Аршиновым. Екатеринославский слесарь, с 1904 г. участник революционного движения, в первое время он примыкал к большевикам и даже редактировал выходившую в )акаспии, в г. Кизил-Арвате, нелегальную большевистскую газету • Молот». Но с 1906 г. переметнулся к анархистам. Сперва проводил активную агитационно-пропагандистскую работу, а затем совершил ряд террористических актов в Екатерииославе и Александ-ровске, за что царский суд приговорил его к повешению. Бежал и границу, где в 1910 г. его арестовала австрийская полиция и вернула в Россию. Московская судебная палата осудила Аршино-г.| на 20 лет каторги, которую он отбывал в Бутырках. Аршинов оказал на Махно большое влияние и, по сути, первым познакомил i теорией анархизма.
В тюрьме, будучи еще совсем молодым, вспоминал Аршинов, Махно подорвал свое здоровье. Упорный, не могущий примириться ■ полным бесправием личности, которому подвергался всякий осужденный на каторгу, он всегда спорил с тюремным начальством и вечно сидел за это по холодным карцерам. 14 октября 1911 г. тюремный врач обнаружил у Махно явно выраженный ту-бсркулез. Устанавливая диагноз, он отметил, что заключенный приобрел эту болезнь во время содержания под стражей. В тю-
311 Госархив Днепропетровской области. Ф. 113. On. 1. Д. 114. Л. 22.
ремной больнице ему была сделана операция и удалено одно легкое. Махно переносил эти превратности судьбы стойко, он не падал духом, верил, что рано или поздно ему удастся вырваться на волю36.
Как правило, на Пасху с Гуляйполя Махно приходили письма от матери, реже от братьев. Все они были наполнены религиозным содержанием, длинными перечислениями приветов и поклонов от родных, близких и соседей. Брат Григорий постоянно призывал Нестора «обратиться к Исусу Христу», который его защитит и спасет от всяких бед. На день рождения Махно получал поздравительные открытки от оставшейся в Гуляйполе любимой девушки Нюси Васецкой. Махно скучал по дому, просил родных писать почаще и побольше об их жизни. В одном из писем к матери он напомнил ей, как важно получать весточку от родного человека, особенно когда находишься в беде. «Ведь помнишь,— писал он, — как радостно нам было, когда мы были дома, а Савва в Японии, в плену, и когда получили мы от него письмо, отражающее собой всю жизнь его. Как больно, тяжело и в то же время радостно было нам оттого, что он жив, что у него есть надежда быть в живых и возвратиться на родину. Так ожидаю я от Вас и Нюси того письма, которое мне скажет, что вы обе онсивы-здо-ровы, что у Вас, мама, есть надежды на здоровую жизнь и на счастье увидеть меня возле себя, а у Нюси надежды на ее счастливую юную жизнь, познающую свое призвание, и так же видеться со мной. Я от одного только воспоминания прихожу в неописуемое упоение»'10.
В письмах братьев сообщалось, что с каждым годом они становились зажиточнее, в 1912 г. один из них открыл сапожную мастерскую и заимел работника. Все это говорит о том, что к моменту возникновения махновщины как массового крестьянского движения, активными участниками которого они были, Савелий и Григорий Махно стали зажиточными крестьянами и защищали интересы кулачества. В то же время в каждом их письме проскальзывали опасения, что вот-вот грянет война и их заберут на фронт и не на кого будет оставить хозяйство.
Интересные сведения о бутырском периоде жизни Махно оставил Аршинов. «В обстановке каторги, — писал духовный наставник Махно, — он ничем особенным не отличался от других, жил, как и все прочие, — носил кандалы, сидел по карцерам, вставал на поверку. Единственное, что обращало на него внимание, — это его неугомонность. Он вечно был в спорах, в расспросах и бомбардировал тюрьму своими записками. Писать на политические и революционные темы у него было страстью. Кроме этого, сидя в тюрьме, он любил писать стихотворения и в этой области достиг большего успеха, чем в прозе» 34 35 36.
Когда вышел Высочайший манифест об амнистии заключенных в связи с празднованием 300-летия дома Романовых, Нестор с нетерпением ждал, что вот-вот перед ним откроются врата Бу-тырок и он увидит долгожданную свободу. Так и не дождавшись ■этого мгновения, 17 июля 1913 г. он написал прошение Московскому губернскому инспектору с запросом, применим ли к нему этот указ. Узнав через неделю, что вынесенный ему приговор не подлежит пересмотру и остается в силе, он впал в депрессию, снова вынашивая бредовые идеи побега37.
Начало империалистической войны Махно встретил без всяких эмоций. В отличие от многих политических заключенных, его не охватил патриотический угар. От брата Савелия, принявшего участие в русско-японской войне 1904—1905 гг., он хорошо знал обо всех тяготах и лишениях, которые ждут солдат, беспокоился он о своих братьях, понимая, что им, как и миллионам других крестьян, предстояло воевать. 10 августа 1914 г. Махно обратился к тюремному начальству с просьбой разрешить ему написать вне очереди письмо домой в связи с уходом на фронт брата Емельяна.
«Как ни тяжела и безнадежна была жизнь на каторге, — вспоминал П. Аршинов, — Махно, тем не менее, постарался широко использовать свое пребывание на ней в целях самообразования и проявил в этом отношении крайнюю настойчивость. Он изучил русскую грамматику, занимался математикой, русской литературой, историей культуры и политической экономией. Каторга, собственно, была единственной школой, где Махно почерпнул исторические и политические знания, послужившие затем ему огромным подспорьем в последующей его революционной деятельности. Жизнь, факты жизни были другой школой, научившей его узнавать людей и общественные события»38. Эти воспоминания подтверждают многие архивные документы. 12 июня 1916 г. Махно, например, написал прошение на имя начальника тюрьмы, в котором просил разрешить ему на заработанные деньги купить словарь иностранных слов39.